Клетка для орхидей, стр. 18

Наконец Рене напал на след: в одном из залов он обнаружил размонтированную стену с электрическими выключателями. В этих выключателях было много непонятных для них элементов, но в том, что это выключатели, сомневаться не приходилось.

— Они где-то совсем рядом, — прошептал Дон.

Он быстро и неслышно прошел через весь зал, скользнул в боковой ход, прошел его и оказался у выхода в соседний зал. Там они и стояли: высокорослый Джек в бежевом костюме, белых сапогах и белой фуражке, То-нио — брюнет среднего роста, подтянутый и ловкий, одетый весь в голубое, и Хейко с прической «ежиком», в серых галифе и короткой черной куртке. Они вели себя непринужденно и громко переговаривались, но акустика в зале была столь сильной, что слов их Дон не разобрал. На пульты они внимания не обращали, а копошились у одной из стен.

— Ну сейчас мы им насолим, — прошептал Дон. — Ал, Рене! Я считаю до трех, и мы все одновременно стреляем. И сразу бежим к другому выходу из зала, чтобы они и в толк не взяли, что произошло… Если мы, конечно, в них не попадем. Катя, ты слышала?

— Да, еще бы!

Они тихонько продвинулись еще немного, чтобы увеличить сектор обстрела.

— Итак, внимание: раз, два, три!

Грохнули выстрелы, поднялись плотные клубы дыма, зазвенели осколки… Ал и Рене бросились к противоположному выходу из зала.

Когда дым рассеялся, они увидели какой-то предмет, лежащий на полу. Он был разбит, разорван на несколько частей, согнутых или сплюснутых.

— Они попрятались за пультами! — крикнул Дон Алу и Рене. — Заряжайте снова и стреляйте так, чтобы один пистолет постоянно был заряжен. Будем целиться прямо в стену.

Дон нажал курок. С другой стороны зала тоже прогремел выстрел.

Дон был вне себя от радости.

— А-а, этого ты не ожидал, старина Джек! — крикнул он. — Что теперь скажешь?

Подождав несколько секунд, Дон обратился к Кате:

— Они своего местонахождения не выдают. — А остальным крикнул: — Внимание! Мы с Алом пойдем туда, а Рене с Катей нас прикроют. Понятно?

Но тут что-то прожужжало за его спиной, из длинного коридора потянуло несильным сквозняком. Появилась округлая плоскость, матовая сверху, с дырочками, ширмочками и тому подобным внизу. Протянулась металлическая рука; два мягких, но прочных зажима обхватили Дона. Несколько мгновений он побарахтался, но тут же неизвестная сила усадила его на мягкие подушки. Секундой позже рядом с ним оказалась Катя. Легкое скольжение. Скачок. Остановка. К ним подплыл Рене. Еще одно легкое, едва ощутимое движение, и к друзьям присоединился Ал…

Они оказались внутри парящей лодки, успели увидеть, как из-под одного из столов поднялись Джек и Хейко, но тут же понеслись по едва освещенному коридору, оставляя за собой светящийся хвост… И вот свет дня, солнце, голубое небо… Пролетающие мимо предметы из металла, пластика, стекла…

Лодка летела быстро, и ее пассажиры ничего не могли с этим поделать — ни остановить, ни свернуть, пока не оказались у городской стены, там, где висела их лестница. Здесь открылась раздвижная дверь. Они вышли. Дверь закрылась, и лодка унеслась прочь. Только тень ее мелькнула в машинном лесу города.

Они стояли в полнейшем недоумении, глядя вслед исчезнувшей лодке.

8

Немного погодя Дон швырнул свой пистолет в стену, негромко, но безостановочно изрыгая все известные ему проклятия. Заметив, что остальные не разделяют его настроения, он и их осыпал ругательствами, не добившись, правда, заметных результатов. Рене, стоя на нижней ступеньке лестницы, раскачивался с отсутствующим видом. Катя достала кинжальчик и приводила в порядок ногти. Ал с ухмылкой наблюдал за Доном.

— Можно подумать, для тебя нет ничего веселее, чем шлепаться то в одну лужу, то в другую, — взвился Дон. — Мы были уже у самой цели, и опять от ворот поворот! Проклятые автоматы! Почему они вмешиваются? Нанялись они, что ли, помогать Джеку? И как он только этого добился!

— Не думаю, чтобы они приняли чью-то сторону, — сказал Ал. — Машинам это несвойственно.

— Однако те трое возились у пультов и у стены! А вдруг Джек задал автоматам другую программу, и они перешли на его сторону?

— Джек и Хейко удивились не меньше нашего, — заметил Рене, сходя с лестницы.

— Так в чем причина, что автоматы снова помешали нам?

Ал предостерегающе поднял руку:

— Однако они нам не причинили никакого вреда. Их вмешательство было направлено не против нас, а против нападающей стороны. В тот самый момент, когда они пришли к выводу, что мы намереваемся что-то разрушить, они нам помешали.

— Они ничего не предприняли, когда Джек со своими людьми разбирал стены. Как ты это объяснишь? Припомни, как быстро они оказались на месте, когда Рене завесил «глаз»?

— Разве я могу объяснить все на свете? Возможно, против работы с аппаратурой защитных мер не предпринимается — не то жители города не смогли бы вносить какие-либо новшества в свою жизнь с помощью машин.

Катя отбросила кинжальчик в сторону.

— Я пошла в палатку, — сказала она. — Ты скоро придешь, Дон? — И сразу обратилась к Рене: — Пропусти меня, пожалуйста!

Рене спрыгнул с лестницы, и Катя начала неторопливо подниматься.

Дон в нерешительности ходил туда-сюда.

— На сегодня с меня хватит! — Он прокашлялся и быстро полез по лестнице вверх.

— Чудовищно, — проговорил Рене. Повернувшись на каблуках, он принялся оглядывать город. — Иногда я не уверен, что он действительно существует, — заметил он.

Ал старался прогнать мысли о Кате и с удовольствием подхватил замечание товарища. Он сразу понял, что подразумевает Рене. Город вставал перед ними, как непонятная абстрактная картина, и краски его, не выдававшие смысла, были безмолвными и недвижными — симфония из цветов свинцово-серого, слоновой кости и серебра.

— Я спрашиваю себя, не простирается ли иллюзия много дальше, чем мы думаем? — проговорил Рене и вдруг с неожиданной проникновенностью добавил: — Ал, ты уверен, что вообще это существует… ну, я говорю о том… что вокруг нас?

— Безусловно, — успокоил его Ал. — То, что ты ощущаешь, должно существовать, как и то, что ты видишь и слышишь. А все остальное? Возможно, оно на самом деле иное, чем мы себе представляем, но что-то, без сомнения, существует. И самое интересное: не только существует, но и влияет на свое окружение, а окружение соответственно реагирует, оказывает влияние на будущее, а само является следствием прошлого. В нем заключены силы; в нем бодрствуют неясные возможности; энергия разного рода ждет часа своего освобождения, и часто, может быть, гораздо чаще, чем мы способны ощутить, что-то в них просыпается, оживает — в какой-то форме, не обязательно в такой, в какой оживаем мы. — Ал помолчал и продолжил мысль: — Пойми меня, Рене, это скорее всего и есть самая главная причина, по которой я привязался к этой самой планете сильнее, чем ко всем остальным, которые я видел до сих пор. Здесь нам представляется возможность — и чудесная — узнать побольше о том, что существует в мире помимо нас. Мы, конечно, не можем проверить точно, таковы ли явления в действительности, какими мы их воспринимаем. Ведь для того, чтобы видеть, слышать и чувствовать, нам требуются волны, колебания и импульсы — эту стену мы перепрыгнуть не в состоянии. Но мы свободны в выборе, в каком направлении продолжать поиск. Абсолютного нам не понять никогда, зато мы способны понять взаимосвязи. Для нас не существует ничего абсолютного, может быть, абсолют — вообще мечта, иллюзия, но взаимосвязи-то для нас существуют, они и есть для нас действительность.

Рене понял не все из сказанного товарищем, но ощущение у него было такое, что и незачем глубоко вникать: можно удовлетвориться тем, что все устроено так, как устроено.

— Что ты намерен предпринять? — спросил он. — Твоя мысль об автоматах меня убеждает. Но допустят ли они, чтобы мы продолжили наши поиски?

— Пока мы не применим силу, допустят.

Рене пожал плечами. Хотя спустился вечер, погода оставалась, как всегда, отличной, воздух, как всегда, пряным, температура, как всегда, умеренной. «В этом нет ничего от знакомой нам природы», — подумал Рене. И снова обратился к Алу: