Башня из слоновой кости, стр. 36
– Вот тут должен быть мозг.
Он быстро переключил несколько кнопок на пульте управления и наладил настройку. Раздалось тихое гудение зуммера.
– Сюда быстро! – приказал он. – Кто-нибудь должен это прослушать.
Деррек подтолкнул вперед Мортимера. Тот сел на стул, над которым висел металлический колпак, напомнивший ему о часах, проведенных в лаборатории доктора Прокоффа, несколько секунд он прислушивался к тихому шелесту и закрыл глаза, чтобы сосредоточиться…
На него разом нахлынули чужие восприятия: сначала страх, потом жалобы… но разбуженное сознание ни на чем не задерживалось, оно постоянно блуждало, таща за собой хаотическое нагромождение образов…
Песок, охапка папоротника, игра возле виноградника…
странный бело-желтый корабль… круглый выпуклый глаз, стеклянная линза… светлая комната, дверь…
Затем:
треугольные дома, подвесные койки…
два больших белых существа, и рядом —
несколько существ поменьше: братья, сестры…
церемония чаепития, солодовый сок, грецкие
Затем:
орехи…
прогулка, рельсовая дорога в гроте, музыка… школа, доска, длинный рулон с письменами… подвесная койка, клокотание пузырьков сероводорода…
Затем:
ленточный транспортер, ультразвуковая антенна, волноводный резонатор…
рудник, платиновая руда, руки с кирками… почтальон, мать, разворачивающая исписанный рулон… Затем:
ритмичный стук кастаньет, литавры, полицейские на санях…
ребенок с флюоресцирующим цветком, технический и социальный президенты… хоровод у теплых источников… Затем:
скачки в пальмовом парке, отец за игрой в гольф…
дети перед сценой в кукольном театре, солодовый сок…
желтые, зеленые, коричневые бойцовые рыбки, десять рядов белых существ…
Вереница образов, казалось, будет крутиться до бесконечности.
Подсознательно Мортимер ощущал, что переполнен до краев, до предела.
Но вот впечатления стали блекнуть, замирать.
– Ты смог что-нибудь понять?
Мортимер сбросил кольцо, сжимавшее его голову.
– Ты что-нибудь видел? Да соберись же! Мортимер понял, что эти слова обращены к нему. Он встрепенулся, открыл глаза. Перед ним, в стеклянной ванне, лежала бесформенная, мокрая масса…
Его вдруг затошнило, и он, спотыкаясь, побрел к нише в стене.
Биолог осушил его лоб полотенцем, отвел к топчану. Мортимер почувствовал легкий укол иглы. Его охватил озноб, казалось, холод пробирается по жилам и перетекает из безжизненной руки во все уголки тела.
Но мышление стало вдруг необыкновенно ясным и четким.
– Мы убили это существо, – сказал он. – Гнусное убийство! Убийство ребенка! О, какие же мы, люди, подлецы!
Ученые проанализировали сказанное Мортимером. Несмотря на то, что многие слова, употребляемые им при описании пережитого, лишь условно соответствовали видениям и символам, которые он стремился передать, все же из обрывков мыслей, извлеченных аппаратом и перетранслированных в мозг Мортимера, они смогли составить более или менее законченную картину.
Итак, на планете существовала цивилизация, на той ступени развития, которая соответствовала уровню жизни людей несколько столетий назад. Там были улицы и сады, наука и техника, обитатели планеты были знакомы с такими понятиями, как семья и глава государства, соревнования и фестивали, как работа и досуг, радость и симпатии, как города и села, они знали, что такое информация и связь, запрещенное и разрешенное, образованный и невежда, родители и дети, кровати и школы, обеды и прогулки… Одним словом, тут было все, что было и на Земле, хотя и совсем в другой форме, но все-таки в удивительном соответствии. Одного лишь не было здесь – и особенности этой подводной цивилизации указывали на то, чего не было бы еще длительное время, – а именно космических кораблей. Таким образом, ко всеобщему удовлетворению, была решена главная проблема: им ничего не угрожало. Люди могли строить свой новый мир без всяких опасений.
22
Уже шесть месяцев, как поселились они на своей планете, они высадились весной, затем прошумело приятное, не слишком жаркое лето с редкими грозами, и наконец вступила в свои права осень. Листва окрасилась в серый и темно-фиолетовый цвета, но тона были нечистыми, как бы смешанными с серым и коричневым, так что это маленькое отличие чужеродного химизма почти не замечалось.
Путешественники могли считать себя людьми везучими. Их не ждало здесь никаких непредвиденных трудностей, никаких природных катаклизмов – ни нападений чудовищ, ни неизвестных дотоле заболеваний, ни отравлений растительными ядами. На их долю выпало лишь то, что встречалось и на Земле, – сырость, простуда, насекомые… Да и тут они особенно жаловаться не могли. Единственное, что огорчало их: не так быстро, как хотелось, продвигалось строительство жилищ и их обустройство. Иногда мешали какие-то мелочи, например отсутствие телефона, который помог бы им поддерживать связь. Если где-нибудь ломался механизм и для ремонта нужны были запасные части или специалист, то кому-то приходилось отправляться пешком на поиски.
Были, правда, две переносные радиостанции, но их было явно недостаточно. Они могли бы собрать еще несколько радиоустановок, но для этого потребовалось бы отвлечь двоих человек на несколько недель. Пришлось отложить это на более позднее время…
Подобные затруднения обнаруживались повсюду – например, не было подъездных путей к местам, где добывали камень и валили деревья. Приходилось волочить заготовленное сырье и материалы с помощью трактора по лугам или продираться сквозь лес, и постепенно там образовалось некое подобие проселка, который после дождя превращался в топкое болото. Они считали вполне оправданным отказ от использования машин для прокладки дороги, ведь, если бы они захотели, ее можно было бы проложить без труда, но все работы и все агрегаты были заняты на строительстве домов.
Возведение жилищ считалось первостепенной проблемой. В собственном доме все видели подлинное воплощение своих желаний, и потому все работали самоотверженно, не покладая рук, не было времени даже подумать о том, какие примитивные работы им приходилось при этом выполнять. Наконец ван Стейн на одном из их вечерних собраний заявил, что прежде всего надо позаботиться о сохранении зеленых плантаций и клеточных культур. Все неохотно согласились с ним, и несколько домов, уже возведенных на одном из скалистых уступов, срочно были переделаны в защитные ангары для водорослей, питательных растений и синтетических клеточных соединений.
Поздней осенью трактор опрокинулся в овраг, до того заросший мясистыми растениями, что его никто не заметил. Большого труда стоило вытащить его оттуда, и хотя он был поврежден на первый взгляд незначительно – была сломана муфта фиксатора оси, – но запасных у них не было. Одному из инженеров потребовалась неделя для изготовления новой детали, при этом у него произошел конфликт с той группой, которой предстояло соорудить проводку для подачи тока от корабля к оранжереям, они поссорились из-за автоматического аппарата цветного литья для производства проволоки, которая была нужна и тем, и другим. Таким образом трактор на неделю вышел из строя.
Вечером во время одной из первых осенних бурь они снова собрались на палубе «А». Они уже давно преобразовали совещательную комнату в уютную гостиную, расставив там кресла и шезлонги. Кто-то даже установил тут колбу Эрленмайера с питательной смесью, в которой выросли пышные орхидеи. С той поры, как похолодало, они перестали собираться под открытым небом. Никто не пытался больше ночевать на свежем воздухе. Так постепенно, спасаясь от непогоды, все снова перебрались в помещение корабля.
В тот вечер никто не произносил длинных речей, все устали и были раздражены, всем хотелось только одного – покоя. Однако, когда в одном углу разгорелись шумные дебаты, усталость их словно рукой сняло.
Инициатором оказался руководитель команды, которой были поручены земляные работы для прокладки водопровода, – он должен был связать один из ближайших источников с поселком.