Военные трофеи, стр. 27

– Не вижу большой проблемы. Какая разница – одним историком-вейсом больше, одним меньше? Страат-иен застыл.

– Очевидно, я чувствую в данную ситуацию совсем по-иному. Если ваше заявление, сержант, совершенно искренне, то мы и в самом деле ничуть не лучше, чем думают о нас гивистамы, с’ваны и прочие.

– Я просто рассказал вам, что я чувствую, сэр. Что же касается мнения о нас Узора, то лично мне кажется, что несколько поздно теперь пытаться их коллективно переубедить и представать перед ними в образе пасторальных добродушных овечек. – Он сделал шаг назад.

Страат-иен поспешил заверить его:

– Если я приду к выводу, что никаким другим путем проблему решить невозможно, то обещаю вам, что сам обо всем позабочусь.

– А как насчет вашей обеспокоенности, что вы за нее отвечаете?

– Позабочусь и об этом. Я смогу действовать незаметно. У меня есть то преимущество, что она меня ни в чем не способна заподозрить, а когда все будет кончено, то и никто другой не заподозрит. Коннер замялся.

– Вам виднее, Неван. Но если вдруг вы передумаете и решите, что вам нужна моя помощь…

– Я всегда смогу вызвать вас через систему. Буду держать связь.

– Для меня этого вполне достаточно. – Коннер браво отдал честь, улыбнулся и удалился по коридору, оставив Страат-иена наедине с мыслями.

Этой ночью Наоми сочла странным столь частое упоминание с его стороны о Лалелеланг.

– А почему, собственно, так заинтересовала тебя эта чудачка? В первое время, когда она только появилась, ты, кроме жалоб на то, как она мешает выполнению твоих повседневных обязанностей, ничего о ней и не говорил. Только о том, что она путается под ногами и отравляет жизнь. И еще, что она подвергает опасности и себя и окружающих.

– Отношения меняются. – Страат-иен отвалился от нее и лег на спину, положил руки под голову и уставился в потолок. – Для вейса, она проявила просто выдающуюся смелость.

– Это все хорошо. Но ведь не из-за этого у тебя о ней навязчивые мысли?

Подавляя в себе беспокойство, он слегка повернул голову.

– А кто говорит о навязчивых мыслях? – Он что, собирается и для своей милой подруги устроить на Чемадии маленький несчастный случай? Стоит только ступить на путь устранения трудностей – и скоро уже ничто не покажется затруднительным.

Он улыбнулся и повернулся к ней лицом, левой рукой обняв за талию.

– Тут дело, скорее, в озабоченности, чем в навязчивых мыслях.

Поскольку она добровольно подвергла себя такому, меня заинтриговали ее мотивы.

– Она же историк. – Наоми придвинулась поплотнее. – Она просто делает свое дело. Чего тут такого необычного?

– Есть кое-что. Ты просто плохо знаешь вейсов. – Раздумья, как половчее пресечь ее нездоровое любопытство, привели к неожиданному озарению. – А хочешь с ней познакомиться?

Наоми, похоже, задумалась. Постепенно на лице ее проступила безразличная улыбка.

– Не-а. Доводилось мне видеть этих вейсов. Они зазнайки, выскочки и не-желаю-вас-знать снобы с задранным клювом. И какая бы она не была башковитая, я-то знаю, что в душе она ничуть не лучше. Может быть, она и кажется более дружелюбной, но это просто часть ее работы, могу поспорить. Не может же она шляться тут и обижать при этом людей, которых хочет изучать. Она просто профессиональный дипломат. И очень хорошо владеет всеми своими выразительными средствами, а в глубине души буквально смеется над нами, вонючками. И она-то тебя очаровала!

– Я же сказал, что меня очень поразила ее преданность делу. Я не сказал, что она меня очаровала. Наоми теперь была очень довольна собой.

– А она, наверное, рассказывает о тебе у тебя за спиной, отпускает всякие замечания о людях в целом, когда связывается с другими вейсами. Они же такие, ты знаешь. Любят посплетничать. Не то, чтобы другие из Узора чем-то отличались – все они не лучше, начиная с массудов и кончая лепарами.

– Ну, лепары-то слишком тупы, чтобы насмехаться, – возразил он.

– Ты знаешь, что я хотела сказать. Они все молча смотрят на нас сверху вниз. Да и ладно, главное, они нас уважают. Но вейсы при этом еще и так высокомерны, что так и хочется схватить такого за клюв и держать, пока он не посинеет.

– Вейсы на всех смотрят свысока, а не только на Человечество. – Неван высвободил руку для плавного жеста. – У них такая культура – форма превыше содержания.

Нижняя губа ее приоткрылась, глаза сощурились.

– Насчет формы и содержания, полковник… – Она прижала его к себе, и на какое-то время он с радостью забыл о проблемах, связанных с не в меру настырным историком.

Глава 10

– Зачем вы меня сюда привели? – Лалелеланг со своим как всегда включенным рекордером исправно фиксировала обстановку. Они стояли над обрывом на самой северной оконечности мыса, ограничивающего глубоко уходящую в сушу бухту, в которой была построена укрепленная база Узора. Единственное судно на воздушной подушке причаливало к посадочной платформе. Оно прижималось к скалам в поисках укрытия. В семидесяти метрах внизу зеленые волны чемадийского моря разбивались о гладкое лицо скалы из блеклого гранита. С гребней яростных валов срывались брызги, пробивающиеся через край, и мочили ее перья. Она знала, что ее спутника это, судя по всему, не волнует. Люди способны переносить весьма значительные перепады погоды. Двухместный слайдер был припаркован у них за спиной, готовый в любой момент доставить их обратно на базу. Полковник Неван Страат-иен придвинулся так близко, что она ощущала массивность его туши. От такой близости ей стало неспокойно, но она сдержала стон.

– Я подумал, что вам может оказаться полезно посмотреть на базу в целом. Как бы обрамить этим всю полученную вами информацию. Кроме того, здесь, наверху, очень красиво.

– Я согласна, но мои интересы лежат в сфере межличностных взаимоотношений. – Она махнула намокшим крылом. – Пейзаж – как в учебнике. Что же касается его эстетики, то я способна лишь абстрактно восхищаться той беспорядочной грубостью, которую вы, люди, похоже, находите столь привлекательной. Будучи представителем Вейса, я предпочитаю ландшафты, которые со вкусом приведены в порядок в соответствии с нормами цивилизации.

Они были совершенно одни. База работала далеко не первый день, и панорама с этой точки уже не таила в себе новизны. У горизонта, ему показалось, можно было различить несколько гигантских головоногих, которых в это время года можно было регулярно наблюдать в процессе сезонной миграции на юг. Они передвигались толчками, втягивая и выбрасывая тяжелые расщепленные хвосты, а короткие щупальца были опущены, как выдвижные кили старинных судов.

Прибой гремел, разбиваясь внизу о скалу.

Несмотря на то, что привели его в это место вполне прозаические причины, она подумала, что нынешнее его местоположение несет нездоровое сходство со сценами из старинных мелодраматических сказочек, на которых разгорелись драмы любви и мести. Он поймал себя на том, что пристально разглядывает вейса со спины: длинные, едва скрыты одеждой ноги, заканчивающиеся обутыми в сандалии трехпалыми лапами; все обвешанное украшениями, оперенное тело; длинную гибкую шею. Она тоже наблюдала за миграцией чудовищ, компактный рекордер был зажат в гибких кончиках правого крыла. Он не удивился бы, если бы выяснилось, что весит она меньше тридцати килограммов.

Вейсы разучились летать миллионы лет тому назад. И если ее столкнуть с обрыва, то атавистические перья, конечно, способны замедлить скорость падения до той степени, чтобы она не разбилась насмерть о скалистые выступы внизу. Она ведь полушутя рассказывала о некоторых способностях планировать. Но в шок она непременно впадет. И – подобно большинству представителей Узора – вейсы не умеют плавать. Первая же большая волна, ударившаяся о гранит, покончит со всем. Никому и в голову не придет, что она может выжить. Тело разнесет на куски и раскидает по морю. А на краю обрыва нет никаких предохранительных заграждений, никакой предупреждающей разметки. Скользкий уступ, резкий порыв ветра могут легко вмешаться в судьбу такого хрупкого существа. Само собой разумеется, он будет пытаться спасти ее, но у него ничего не выйдет. Недовольство последует, но расследование – никогда.