Клочья тьмы на игле времени, стр. 38

Одинокий всадник в темно-малиновом плаще медленно ехал по гулким мостовым, вспугивая худых и нервных кошек. Он не прикасался к поводьям, и белая лошадь его бесцельно петляла по узким запутанным улицам. Казалось, что оба они слепы или подвержены особому лунатизму, который не исчезает с рассветом.

Сонно и загадочно процокали копыта по влажному булыжнику дворцовой площади. Распахнутый простор вновь сузился смыкающимися стенами островерхих домов. Глухие ставни скрывали стрельчатые окна, и никто не видел, как пропал одинокий всадник в запутанном лабиринте Ситэ, затерялся в Башмачных и Бочарных улицах.

А он, пригнувшись к лошадиной шее, миновал низкую длинную арку и оказался в тесном каменном колодце.

Сразу же нашел дверь, отмеченную, как в ту незабвенную накануне святого Варфоломея ночь, меловым крестом. Спешился. Привязал лошадь к гранитной тумбе. Осторожно ступил на крыльцо. Взял левой рукой позеленевший молоток и трижды тихо постучал.

Дверь тотчас же приоткрылась. В этот святой предутренний час, когда добрые парижане мирно храпят в своих постелях, кто-то с нетерпением ждал гостя.

– Пер Элоим, - шепнул приезжий.

– Рабур, Батхос, - прошептали в ответ, и дверь распахнулась.

Приезжий снял шляпу и вошел в темный прямоугольник, волоча по земле пышные черные перья.

Дверь закрылась, и темнота сомкнулась вокруг него.

– Откуда вы пришли? - услышал он суровый и властный голос.

– Из вечного пламени.

– Куда идете?

– В вечное пламя.

Впереди загорелась золотая точка. Коридор осветился.

– Проходите, вас ждут, - сказал появившийся из тьмы человек, подымая светильник.

Он провел приезжего в комнату, где не было ничего, кроме заваленного книгами и пергаментными свитками письменного стола. За столом сидел совершенно рыжий кавалер в черном испанском костюме и улыбался холодно и любезно.

Приезжий с достоинством поклонился и остался стоять. В единственном кресле сидел хозяин.

– Вы прибыли точно в назначенный срок, капитан, - сказал кавалер. Огненная борода его лисьим хвостом мелькнула в снегу брабантских кружев. - Как обстоят дела во Фландрии?

– Они готовятся выступить, сударь.

– Так, так… А вам удалось достать это? - на последнем слове кавалер в черном сделал ударение.

– Да, сударь. Вот… - Изящным движением приезжий распахнул плащ, расстегнул колет и достал из-за пазухи крест из драгоценного эбенового дерева.

– Прекрасно, капитан! - с неожиданной живостью хозяин выскочил из кресла и, обогнув стол, покровительственно возложил тонкие и бледные длани свои на могучие плечи приезжего. Пока кавалер в черном сидел за столом, он казался высоким. На самом же деле едва достигал подбородка своего гостя, которого величал капитаном.

Он взял из рук капитана черный крест, перевернул его и обнаружил на перекрестье крохотную замочную скважину.

– Ключ у вас?

– Нет, сударь. Человек, которого я вынужден был заколоть в поединке возле антверпенской таверны «Синий фазан», владел только этим. - Гость тоже акцентировал последнее слово.

Вопреки его ожиданиям рыжий хозяин ничуть не огорчился. Он улыбнулся еще шире, ласково тронул тщательно завитые усы и возвратился в кресло. Порывшись в ящике стола, достал ключик, заканчивающийся розовой жемчужиной неправильной формы. Вставил ключик в замочную скважину, и необыкновенной красоты роза засверкала на эбеновом кресте.

– Роза и крест, - тихо сказал он и вновь поднялся. - Видите?

– Да. Роза и крест, - повторил капитан.

– Так, значит, они готовы выступить… - Хозяин повернул жемчужную розу, и крест раскрылся, как футляр.

На алом бархате лежало тщательно свернутое трубочкой письмо. Хозяин схватил его, с шелестом развернул и отошел к забранному узорной решеткой оконцу.

«В день, когда человек, родившийся в год кометы под знаком Водолея в ночной час, благословенный светом Меркурия, достигнет 22 лет, Изида приподымет покрывало. Этот уроженец Лютеции (Древнее название Парижа) станет Великим Мастером. Великое делание раскроет перед ним тайну свою, и он познает смысл превращений. Если Собачья звезда не отравит злобой своей тайное содружество заблудших, Солнце одарит щедростью необыкновенной правое дело, которое тогда победит. Но до дня оного избранник не должен знать свою судьбу. Иначе звезды не оплодотворят его высокое искусство, и плод познания принесет много зла детям детей и внукам внуков.

Да будет над всем воля Неизреченного».

– Прочтите этот манускрипт, капитан, - сказал кавалер в черном, и лицо его приняло озабоченное выражение.

Капитан сдержанно поклонился и осторожно взял свернувшийся в руке кавалера листок.

– Это можно толковать двояко, сударь, - сказал он через некоторое время, возвращая документ.

– Вот именно! - опять оживился кавалер. Холодная улыбка его постепенно ширилась. - Весьма двусмысленное предсказание. Весьма! Однако несомненно, что этот человек парижанин! Может быть, именно поэтому они и стремятся в Париж?

– Не только поэтому, сударь. Здесь замешаны проблемы большой политики. Париж - средоточие самых разнообразных интересов. Кто владеет Парижем - владеет всей Европой.

– Конечно, конечно, - заторопился, перебивая капитана, хозяин. - Все это безусловно так… Но тот, кто владеет неисчерпаемым источником денег, тому покоряется весь мир, а не одна только Европа. Перед деньгами, капитан, и большая политика ходит на задних лапках. Собственно, она и существует лишь для рационального добывания денег… Кстати, о деньгах, - он снова полез в ящик и вытащил оттуда два увесистых мешочка. Они звякнули, упав на полированную поверхность стола, и затухающий звон их был и знаком и любезен ушам капитана. - Здесь тысяча ливров. Они очень скоро понадобятся вам, капитан.

Капитан молча поклонился и спрятал золото.

– Я думаю, что этого человека можно будет найти. Гороскоп его, хоть и не полон, но весьма конкретен. Кроме того, есть прямое указание на то, что избранник занимается алхимией.

– Разве там говорится, что он уже владеет высоким искусством? - сохраняя почтительность, спросил капитан.