Трефовый валет, стр. 28

И все-таки Элли пошла в церковь. Какой толк от молитв, если она не станет соблюдать простейшие правила нравственного поведения? Она должна служить хорошим примером Харриет, и нужно попросить Всевышнего направить ее на истинный путь.

Конечно, она не пошла одна с капитаном Эндикоттом и Харриет, которая никак не могла сойти за дуэнью. От этого Элли отказалась решительно. Но их сопровождала группа обитателей «Красного и черного». Одетые в лучшие воскресные платья, они ничем не отличались от других горожан, идущих в церковь, и вовсе не казались отъявленными картежниками и женщинами сомнительной репутации.

Миссис Мэри Крандалл держала Харриет за руку и рассказывала ей всякие истории про испанскую кампанию.

Элли не считала это подходящей темой для воскресного урока, зато Харриет хотя бы не изводила Змея – то есть мистера Кэллоуэя. Тот пригрозил Харриет, что сделает из нее котлету, если она хотя бы еще раз попросит его показать свою татуировку, и пошел вперед, скрестив на бочкообразной груди свои крупные руки.

За Кэллоуэем шли две темноволосые девицы. Элли их не знала, однако они мило улыбнулись ей. И так как в это утро лица девушек не были раскрашены, Элли улыбнулась им в ответ, выразив восхищение их шляпками.

Сама Элли тоже была в шляпке, которую ей починила миссис Крандалл.

– На войне я навидалась всяких ужасов, – сказала она Элли, прикалывая к полям шляпки шелковый букетик фиалок, – и теперь мне нравится видеть красивые вещи.

Элли не смогла отказаться ни от ее услуг, ни от подаренного шелкового букетика. В это утро она действительно чувствовала себя гораздо лучше, была чистой и отдохнувшей, в кои-то веки сытой, в кошельке у нее приятно позвякивали деньги, полученные от капитана Эндикотта. Наверное, она казалась и более привлекательной. Конечно, ее нельзя было сравнить с женщинами из «Красного и черного», но капитан Эндикотт улыбнулся ей, когда она в конце концов согласилась пойти с ним в церковь. То есть сними.

Он-то, разумеется, выглядел великолепно. Он шел рядом с Элли, прилаживаясь к ее мелким шажкам, любезно беседовал о погоде, о политических новостях, о зданиях, мимо которых они проходили. Ни в нем, ни в его разговоре не было ничего раздражающего, и это почему-то еще больше раздражало Элли. Этот человек – картежник и женолюб, напоминала она себе, он и вовсе был бы законченной скотиной, тогда она могла бы ненавидеть его с полным на то основанием.

Элли старалась смотреть куда угодно, лишь бы не на него. Она не могла видеть ни морщинок, появлявшихся у его глаз, когда он смеялся, ни изгиба его губ, ни того, как утренний свет бросает золотистые отблески на его каштановые волосы.

Впереди Элли шли Дарла и мистер Даунз. Они все время о чем-то спорили. На голове у помощника капитана был наклеен лейкопластырь. Дарла же была в чудесной шляпке, а у ее левой щеки был завязан кокетливый бант из кремовых лент.

Помощник капитана не смотрел на девушку, а Дарла, кажется, не смотрела ни на кого, кроме него.

– Я же сказала, что извиняюсь, – говорила Дарла. – И я просто выполняла указания кэпа Джека.

– Я знаю. Он объяснил мне. Если бы вы обратились ко мне, прежде чем на меня накинуться, я мог бы поднять шум в дверях и не устраивать балаган на глазах у посетителей.

– Я не хотела ударить вас так сильно.

Элли посмотрела на капитана Эндикотта.

– Она его ударила? – шепотом спросила она.

Капитан поднес палец к губам.

– Тс-с. Они сами обо всем договорятся.

Даунз ощупал свою голову и лейкопластырь.

– Со мной бывало и хуже.

– И я знаю, что кэп выдал вам вознаграждение.

Даунз кивнул.

– Кэп сказал – это за то, что я был ранен при исполнении служебных обязанностей.

Элли посмотрела на капитана, однако тот только улыбнулся и похлопал ее по руке, замедлив шаг так, что шедшая перед ними пара оказалась немного дальше.

Но Элли все еще могла слышать их разговор. Дарла ткнула Даунза зонтиком:

– Так чего вы завели свою шарманку? Мы помогли боссу, и нам за это заплатили. Шулера мы провели и сделали так, что никто не заметил девчонку.

Девчонку? Харриет? Элли ускорила шаг, чтобы не упустить ни слова.

Дарла снова ткнула Даунза зонтиком:

– Почему тогда вы держитесь так, будто я какая-то гусеница в вашей корзинке с яблоками? Кэп Джек утверждает, что я помогла спасти клуб.

– Потому что вы выставили меня дураком, вот почему! – сказал Даунз, отобрав у Дарлы оружие и сунув его себе под мышку. – Все гости смеялись надо мной, и служащие тоже.

– Ах, да кому до них дело?

– Мне! Завтра вечером я снова должен буду встречаться с ними. И мне не очень-то хочется выслушивать их шуточки.

– Подумаешь, какая-то коротышка-морковина стукнула его за то, что он попытался полюбезничать с ней.

– Самая хорошенькая девушка в заведении отвергла мои ухаживания.

Дарла остановилась.

– Вы считаете меня хорошенькой?

Даунз не остановился.

– Считал.

Дарла поспешила нагнать его.

– Но ведь вы не приставали ко мне. Это просто диверсия, которая понадобилась кэпу.

– Я это знаю, а другие не знают! Они думают, что я – жалкий калека, который не способен понравиться девушке.

– Разумеется, вы можете понравиться. Любая из нашего клуба гордилась бы, если бы вышла на улицу под ручку с таким кавалером. Пошла же я с вами.

– Гм… Скорее всего, он опять заплатил вам. Все знают, что я объект благотворительности кэпа.

– Все знают, что вы управляете заведением наравне с ним, а еще нанимаете людей и увольняете.

– Я нанимаю женщин. А флиртует с ними он. Но мне, конечно, вовсе не хотелось бы этим заниматься.

На эти слова Дарла не обратила внимания.

– Ну, значит, завтра вечером мы им покажем.

– Что покажем?

– Что вы завоевали мое сердце. Я вам улыбнусь, принесу бокал вина, пошепчу вам на ушко и чуточку к вам прижмусь. Тут уж никто не станет смеяться.

– Они начнут зверски ревновать.

– Вы и впрямь считаете, что я хорошенькая? И не находите меня низкорослой толстушкой?

– Вы – настоящая карманная Венера. Так светские щеголи называют маленьких богинь.

Дарла словно стала выше ростом и расправила плечи.