КАМЕРГЕРСКИЙ ПЕРЕУЛОК, стр. 88
– Давай, давай! Уорхолл и вовсе не умел рисовать, а его бутылки и банки приносили миллионы!
К удивлению Соломатина, рука его, давно не державшая ни кистей, ни карандашей, ни мелков, в мгновение изобразила в записной книжке Полосухина и кинжал, и револьвер. Да с такими подробностями и мелкими штришками, будто Соломатин был не Соломатин, а нюрнбергский гений Дюрер.
– Не шельмуй! - подпрыгнул Полосухин. - Ствол-то Гаврилы был куда короче!
Ардальон выхватил из пальцев Соломатина ручку и принялся укорачивать на бумаге ствол сараевского револьвера.
– Шельмуешь ты, - сказал Соломатин. - Или никогда не видел то, что держал в руке идиот по фамилии Принцип.
Ручка так и оставалась во владении Полосухина, а и без ее участия ствол револьвера сам по себе вытянулся.
«Вот-те раз! С чего бы это? - удивился Соломатин. - Да ведь я и вовсе не помню, чем был убит Фердинанд. Может, и не револьвер был у Принципа, а пистолет. Или даже бомба. Отчего же в голову мне втемяшился револьвер? Неужто подсказал кто-то? Этого еще не хватало…»
– Ну ладно, - сказал Ардальон. - Рисунки твои убедительны, но повторю то, что сразу приходит в голову: отчего в ржавой коробке улеглись вместе эти кинжал и револьвер? И, может быть, еще что-то…
– Об этом «еще что-то» забудь, - сказал Соломатин.
– Конечно, конечно, как прикажете, ваше превосходительство, - обрадовался Полосухин. - Там, понятно, волшебная палочка или посох. Либо меч Ланцелота, коим вам позволено отрубать конечности драконам и всякой нечисти, вроде меня, а красавицам добывать яхты, шиншилловые шубы и бриллианты. Но меч, судя по размерам коробки, - складной. Однако оставим волшебный посох и складной меч вам, Соломаша, на десерт. Я опять же насчет кинжала и револьвера…
– Один из князей Голицыных, - сказал Соломатин, - в девятнадцатом веке признал в себе вину за убиение королевы Марии-Антуанетты и, деньги свои не пощадив, а всю Европу прощупав, собрал в своем имении мемориал из предметов гражданки Капет…
– Это я понимаю, - сказал Ардальон. - И допускаю, что коробку, среди прочей мусорной дряни, мог приволочь в свое хранилище дворник Макс, по фамилии Юлдашев. Чего только не отыщешь в московском мусоре! Но из всяких достоверностей мне известно, что две вещицы со склада Макса совсем недавно находились в коллекции не объявлявшего себя миллионера и совсем же недавно были приобретены российским олигархом, чье имя так же не объявляется. Это что за странность?
– А керосин? А Нобиль? - спросил Соломатин. - Это что за странность?
– Но Альбетов - шарлатан. Ты сказал.
– Сегодня он никак не мог проявить себя шарлатаном. Сегодня он тратил себя всерьез. Единственно, он мог растеряться…
– Но если он блефовал, как и ты?
– Какая ему выгода?
– Не знаю… Пока не знаю…
– А где здание номер три по Камергерскому переулку? - спросил Соломатин. - Где бочка «Бакинского керосинового товарищества» из огорода Каморзина?
Ардальон потер нос.
– Ладно, - сказал Ардальон, - ты меня утомил. Разойдемся. Ненадолго. На Севу Альбетова я посмотрел. Из тебя кое-что выудил. Керосиновой бочкой озабочен. Подождем возвращения Квашнина, если оно, конечно, случится… Чувствую, ты желаешь меня о чем-то попросить… В случае с Елизаветой - это не ко мне…
– Про Елизавету помолчи, - помрачнел Соломатин. - Тут не твоей пошлости дело!
– Отчего же? - ехидой растянул губы Полосухин.
– Попросить я тебя хотел бы об одном, - сказал Соломатин. - Уволь меня от усердий «Аргентум хабар» и распорядительницы дел Голубевой-Соколовой. Они мне надоели со своими приставаниями и фокусами.
– А я на них влияния не имею, - сказал Полосухин. - Поигрываю там, и более ничего. Не торопись с ними разругаться. Глядишь, что и выйдет. Кактус ты поливаешь? Поливаешь. Вот и поливай дальше. А Юнона Васильевна Голубева-Соколова - дама огнедышащая… - и Ардальон рассмеялся меленько. - И еще, Соломаша, хоть ты и пыжишься вбить мне в голову всякую блажь о своей важности, о кинжале да револьвере, о подвале чудесном, не забывай о том, что ты расписался кровью. И это никакие не шутки. Доказательства тому получишь очень скоро.
И левый глаз Ардальона снова стал для Соломатина велик и ужасен, бездны вселенские, душегубные начали втягивать его в себя, Хаос бакстовский с обрушением Атлантиды в океанические воды открылись ему, а потом и гады мерзкие, мохнатые, склизкие, принялись тормошить Соломатина и браниться беззвучно…
Дома Соломатин сразу же бросился разыскивать презент Павла Степановича Каморзина. Не разыскал. А помнил: было утро, когда он, пытаясь разгадать какую-то бытовую шараду, понял, что коробка (шкатулка?) Павла Степановича здесь, здесь, в его квартире, а вовсе не выброшена за ненадобностью и в сердцах в урну Брюсова переулка, ощутил ржаво-металлический запах, надо было только протянуть руку… Отвлекло что-то Соломатина, и рука его протянута не была…
И теперь Соломатин стал будто черным копателем. Сознавал, что в утро «теплоты» вещи и непротянутой его руки коробка или шкатулка была ему совершенно не нужна, а потому и готова была ему объявиться. Сейчас же не объявлялась из вредности. Не отыскал Соломатин ржавую коробку и к тому дню, когда его поднял из постели непрошеный звонок Ардальона.
– Ну ты и влип, Соломатин! Ты газеты читаешь?
– Нет, - сказал Соломатин. - Не вижу в этом смысла.
– А если бы видел смысл, узнал бы из сегодняшнего «Московского комсомольца», что вчера вечером был злодейски убит известный в мире искусства и науки ученый и запаховед Сева Альбетов. Тело его найдено в одной из квартир флигеля дома номер пять по Камергерскому переулку, это во дворе закрытой нынче закусочной, тебе ли не знать этот двор и эту квартиру! Так вот, утверждает «МК», по всей вероятности, Альбетов согласился участвовать в расследовании убийства в той же самой квартире несколько месяцев назад гражданки О.П. Полагаю, что и О.П., то бишь Олёна Павлыш, для тебя не является незнакомкой. Так что ты, Соломатин, влип! Уж не знаю, радоваться мне или нет!
– Я здесь при чем?! - рассердился Соломатин. - Что ты дурака валяешь!
– Эти два… Ну в общем те, о которых мы говорили с тобой в Камергерском, у тебя под рукой?
– Нет, - заявил Соломатин. - Мало ли в Москве укромных мест.
– Вот ты и влип! Лучше бы они были сейчас у тебя на виду!
– Что значит - влип?
– А то значит, мелкий грешник Соломатин, что влип, и скоро явится к тебе подполковник Игнатьев. В «МК» напечатано: злодейское убийство Альбетова скорее всего - ритуальное. Альбетов был заколот и застрелен антикварным историческим оружием - кинжалом Шарлоты Корде и револьвером Гаврилы Принципа!
41
Здесь я опять забегаю вперед.
Должен сообщить терпеливым читателям, что до публикации в «Московском комсомольце» и до утреннего звонка Ардальона Полосухина произошло несколько свиданий Соломатина с племянницей Павла Степановича Каморзина Елизаветой, по паспорту - по-прежнему Бушминовой, все на Тверском бульваре. И эти свидания были для Соломатина куда важнее поисков ржавой коробки, наверняка все же выброшенной им в урну на углу Брюсова переулка, мыслей о Севе Альбетове, керосиновой бочке и об отсутствии здания в переулке Камергерском. (Лишь соображение о странностях бытия мелькнуло у него однажды. Вот тебе раз: и бочку вышвырнули с пятого этажа в Брюсовом переулке, и искомая коробка якобы юркнула в мусорную урну здесь же. А прежде - бочка и коробка - объявились в подвале в метрах ста поблизости. Не слишком ли красивые совпадения?).
В сюжете «Дорожного патруля» происшествие с Севой Альбетовым выглядело загадочным. Показали квартиру на четвертом этаже прогремевшего теперь флигеля, милицейские машины во дворе, на задах молочного магазина, мне известного, проход Севы Альбетова в день его сеанса в Камергерском, упомянули исторические кинжал и револьвер, и все. Изуродованное тело ученого и исследователя телезрителям с экрана предъявлено не было, медицинская машина среди милицейских вроде бы не стояла, версия о ритуальном убийстве названа не была. Увидел я умное лицо подполковника Игнатьева и сразу же вспомнил фотографию, поданную подполковником в целях опознания. Андрюша Соломатин хорошо смотрелся там рядом со светловолосой красавицей - «ноги от клюва фламинго» (слова буфетчицы Даши) - Олёной Павлыш.