Маори, стр. 114
— Хочешь верь, хочешь не верь, но это так и есть.
— Вы только на него посмотрите! Какое у него честное лицо! Ты за правду умереть готов, не так ли, Роберт?
— Она делала это исключительно из чувства привязанности ко мне.
— Из чувства привязанности?! К тебе?! — Холли рассмеялась. — Теперь я, оказывается, еще должна уверовать в то, что она обладает благородной и жертвенной натурой?
— Она… — он помедлил, но потом договорил. — Она любит меня. И всегда любила.
— Эта потаскуха? Ах, ну да, конечно, любит! Как же можно не любить всемогущего Роберта Коффина? Она лежала с тобой в постели все эти годы, завела ребенка — и все исключительно из чувства горячей любви к всепобеждающему, неотразимому Роберту Коффину! Какой я была дурой, когда думала иначе!
Она обошла его и вновь направилась к выходу. Он схватил ее за руку.
— Нет, Холли, я не дам тебе на этом поставить точку! Ты же ничего не понимаешь!
— Нет. Нет. Я действительно ничего не понимаю, Роберт. Ничего не понимаю! Я обыкновенная девчонка, которая приехала сюда в свое время из Лондона, думая, что все понимает в жизни, думая, что все знает о любви и браке… Очевидно, я во всем ошибалась и заблуждалась. Здесь, оказывается, все обстоит совершенно иначе, чем во всем остальном мире. Возможно, все было бы намного проще, если бы я родилась маори, не так ли? Я виновата, что воспитана была в английской семье, в английских традициях. Я признаю свою вину, Роберт.
Ее слова и тон, которым она их произносила, были такими пугающе ледяными, что он оставил ее.
— Ты можешь подняться ко мне в спальню, когда захочешь, — проговорила она. Она вновь попыталась рассмеяться, но на этот раз у нее ничего из этого не вышло. — Впрочем, вряд ли тебе этого захочется. Твоей крали здесь, конечно, нет, но это не беда: ведь ты можешь просто выйти на улицу и кинуть клич. К тебе сбегутся девчонки со всего города.
Она ухватилась рукой за ручку двери, повернула ее, но в следующую секунду вдруг вздрогнула всем телом и упала на пол. Все это произошло так резко, что, казалось, у Холли исчезла неожиданно земля под ногами.
— Холли! — вскрикнул Коффин в ужасе, подбегая к жене и падая перед ней на колени. — Холли!! ! — Он склонился ухом к ее груди. Сердце жены бешено колотилось. — Изабель! Эдвард! Эдвард, черт тебя возьми, срочно сюда!! !
Не прошло и десяти секунд, как в распахнутые двери ворвался привратник. Из-за его спины выглядывала испуганная служанка. Девушка увидела лежащую без сознания хозяйку и сдавленно вскрикнула, закрывая лицо руками.
— Не стойте столбами! Мчите за доктором! Быстро!
— Д-да… Да, сэр, — проговорил потрясенный привратник и тут же убежал.
Коффин вновь перевел взгляд на свою жену. Ее тело вдруг стало каким-то маленьким, воздушным, хрупким…
— Холли, — прошептал он. — Господи, Холли, не поддавайся! Борись! У нас еще все наладится! Господи, это не выход из положения, Холли! Это не выход. — Он поднял взгляд на дверь. — Изабель!
— Да, сэр, — пролепетала девушка, не спуская исполненного ужаса взгляда со своей распростертой на полу хозяйки.
— Иди принеси воды. Теплой. И полотенца.
— Да, сэр, — ответила еле слышно служанка, повернулась и исчезла.
Коффин поднял тело жены на руки. Оно было удивительно легким. Он прошел с ним по мягкому персидскому ковру и осторожно положил на ближайший диван. Он оставался рядом с Холли до возвращения служанки. С ее помощью он сделал Холли горячий компресс на лоб. Жена дышала глубоко и в общем ровно, однако в сознание все еще не приходила.
Где же этот негодяй Эдвард?! Его только за смертью посылать! Куда он пропал?!
Внезапно осознав, что он в комнате не один, Коффин спокойно поднялся со своего места у дивана и собрал с пола все фотографии, которые упали со стола. Он соединил их с письмом, сел на стул у окна и стал еще раз внимательно перечитывать его. Глаза его горели. Казалось, бумага вот-вот задымится. Казалось, стоит только сконцентрироваться до нужной степени, и имя мерзавца проявится между строчек. Казалось, что еще немного, и он узнает почерк, заметит водяной знак, который укажет на то место, где бумага была продана. Но ничего не было. Спокойный, даже деловитый тон, которым было написано письмо, словно смеялся над уничтоженным Робертом.
Коффина окружала тишина. Тишина стояла в комнате и в его душе.
Глава 9
— Господин Коффин? Господин Коффин? У меня плохие новости, сэр.
Коффин был погружен в себя, проходя мимо открытой двери кабинета Голдмэна. Он поднял на своего заместителя печальный взгляд только тогда, когда тот, выбежав в холл, преградил ему путь.
Увидев выражение, которое было на лице его босса, Голдмэн, кажется, заколебался. Глаза Коффина были усталые, потерянные. Впервые за долгие годы их знакомства и совместной работы Роберт Коффин выглядел стариком.
Он попытался улыбнуться. Голдмэн видел, чего ему это стоило.
— Прости, Элиас. Я, кажется, не слышал тебя. Задумался и чуть было не прошел мимо. Прости.
— Ничего, сэр. Я говорю, что у меня плохие новости. Боюсь, что нас покидает Джон Моридон.
— Покидает?
— Собственно, уже покинул.
— Покинул?! — Коффин нахмурился. Казалось, только сейчас он наконец перестал думать о чем-то своем и переключил свое внимание на Голдмэна. — Что это значит, покинул?
После Элиаса Голдмэна Джон Моридон был самым ценным сотрудником фирмы «Дом Коффина». Он был ловким менеджером и к тому же знал полдюжины языков. Когда у Коффина возникали какие-то проблемы с иностранными подрядчиками, — особенно часто это случалось с китайцами и индийцами, — он высылал на переговоры Моридона, который всегда блестяще справлялся со своей задачей.
— Почему он ушел от нас? Мне казалось, что Джону здесь нравится.
— Мне тоже так казалось, сэр. Очевидно, кто-то сделал ему более выгодное предложение.
— Что же это он? Ушел, даже не дав нам времени обдумать ситуацию. Возможно, мы что-нибудь противопоставили бы этому предложению. — Тут глаза Коффина сузились. — Роза Халл?
— Нет, сэр, он перешел не в «Дом Халла». И не к Раштону, и не Уоллингфорду. И вообще ни к кому из местных предпринимателей, насколько мне удалось узнать.
Коффин хмыкнул.
— Понятно. Значит, боюсь, мы уже поправить это ничем не можем. Ну и черт с ним!
Он обошел Голдмэна и направился дальше по коридору. Его заместитель некоторое время поражение смотрел боссу вслед, затем стал его догонять. С Робертом Коффином случилась какая-то удивительная и странная перемена. Он знал все эти годы человека, который один мог схватиться с целой командой китобойного судна или со всем правительством колонии, отстаивая свои интересы. Он не привык к тому, чтобы его босс сдавался без боя.
— Неужели мы так и смиримся с этим, господин Коффин? Даже не попытаемся что-либо предпринять?
— А что мы можем предпринять, Элиас, в сложившейся ситуации?
— Ну… Я полагаю, что мы обязаны хотя бы постараться узнать, что произошло. Может, нам удастся каким-нибудь образом переманить Джона назад…
— Если Джон решил, что в другом месте ему будет лучше, чем у нас, какой смысл в том, чтобы устраивать на него охоту с собаками? — На секунду в глазах Коффина что-то блеснуло. — Хотя я, конечно, очень хотел бы знать, кто сделал ему более выгодное предложение. Ты, пожалуй, прав насчет того, чтобы попытаться выяснить, где заканчивается эта цепочка.
Вот, уже лучше…
— Я возьму это на себя, сэр, и узнаю все, что смогу. Просто мне была нужна ваша санкция.
— Ты ее получил.
— Правда, если он покинул страну, узнать правду будет нелегко.
— Я знаю, Элиас. Но ты слишком долго занимаешься всякими пустяками, не так ли? Пора всерьез растормошить твои таланты.
Они подошли к кабинету Коффина.
Роберт протянул руку к двери, чтобы войти к себе. Вот тут-то Голдмэн и сделал то, на что никогда не решился бы при других обстоятельствах. Он просто взял Коффина за руку и опустил ее вниз. Коффин посмотрел на своего заместителя. Впрочем, в его взгляде был не гнев, а интерес.