Сейчас или никогда, стр. 37

А Миффи тем временем подошла к столу и стала показывать Мэл все фотографии, рассказывая, кто на каждой изображен. Их было много, что неудивительно, учитывая сам факт соединения двух крепких и многочисленных родов.

— Понимаете, Мэл, и Пискотты и Джорданы всегда славились своей любвеобильностью и заводили много детей. Дело дошло до того, что мы сейчас с трудом припоминаем всех наших родственников.

Она сделала паузу и с интересом посмотрела на Мэл.

— А какая у вас семья, моя дорогая? — неожиданно спросила она, расставляя фотографии на прежнее место. — Надеюсь, не такая огромная, как у нас? Вы только представьте себе… — Она осеклась, поймав предупреждающий взгляд сына.

После минутного замешательства Миффи быстро опомнилась и беззаботно расхохоталась.

— Простите ради Бога! Гарри всегда упрекает меня в чрезмерном любопытстве, и не без оснований, надо сказать. Я совсем забыла, что вы познакомились совсем недавно и мало знаете друг друга.

Мэл бросила на Гарри удивленный взгляд, а Миффи тем временем подхватила ее под руку и повела к выходу.

— Мама, не пора ли подавать десерт? — крикнул он вдогонку, поспешив за ними на крыльцо.

— Да, да, пожалуй, ты прав. Сейчас я распоряжусь насчет этого.

— У тебя замечательная мать, Гарри, — тихо произнесла Мэл, вспомнив свое безрадостное детство. — Она такая живая, энергичная и… очень добродушная. — При этом она подумала, что Миффи обладает как раз теми качествами, которые напрочь отсутствовали у ее матери.

Дворецкий подошел к гонгу и ударил двенадцать раз, после чего на поляну выкатили на тележке огромный торт, украшенный цветами и фруктами. Он был преимущественно желтого цвета, а его верхушку украшали огромные желтые розы. Оркестр заиграл традиционную музыку, а все гости хором запели «Happy Birthday To You». Миффи подошла к торту и одним махом задула все свечи. После этою она отрезала первый кусок и отложила его в сторону.

— Как вы все прекрасно знаете, — торжественно объявила она, — этот первый кусок я отрезала для Гарольда, да пребудет с ним Всевышний. Второй предназначен для моего сына. А теперь прошу всех разделить со мной эту трапезу. — Она стала нарезать торт, при этом не забывая произносить имя гостя, которому предназначался отрезанный кусок. И каждый раз давала краткую характеристику этому гостю, а иногда даже рассказывала анекдот.

Внимательно наблюдая за ней, Мэл не могла отделаться от чувства, что она все еще маленькая девочка, которая сидит в зале кинотеатра и с замиранием сердца смотрит какой-то волшебный фильм. И Миффи — одна из героинь этого фильма. И что все это будет продолжаться вечно, но только уже не в кино, а в самой что ни на есть ее реальной жизни. А все эти люди позволят ей стать неотъемлемой частью своего чудесного сообщества.

Глава 22

Ровно в полночь свет почти во всех домах погас, и улица, на которой жила Сьюзи Уокер, погрузилась в непроглядную темноту. Мужчина вышел из «вольво» и с облегчением потянулся. Слишком долго ему пришлось сидеть в машине.

Придерживаясь затемненной стороны улицы, он быстро пошел по направлению к дому, за которым так долго наблюдал. Одет он был в темные брюки и черную рубашку.

Дойдя до дома Сьюзи, он ловко перепрыгнул через ограждение и оказался во дворике, где обычно она оставляла свою машину. У двери дома он остановился и еще раз огляделся вокруг. Все тихо и спокойно. Ни души. Он вставил ключ в замок, несколько раз повернул его, открыл дверь и тихо вошел внутрь. При этом его охватило приятное щекочущее чувство неизвестности и предвкушение скорого наслаждения.

Какое-то время он стоял в прихожей. Его дыхание стало учащенным и прерывистым. Немного успокоившись, он вынул из кармана небольшой фонарик. Тонкий луч света выхватил самые обыкновенные предметы — тумбочку, стул, вешалку, коврик на полу. Где-то в углу мяукнула кошка и забилась под диван. Он улыбнулся. Его всегда радовали домашние животные, в особенности кошки, так как, по его представлениям, они предвещали благополучный исход дела. Он знал этих животных с раннего детства, когда отлавливал их и проводил самые немыслимые эксперименты, разрезая на части и исследуя внутренности. Именно тогда он впервые ощутил какой-то странный прилив сил, когда они бились в предсмертных судорогах и жалобно визжали. А его мать всегда в таких случаях смеялась и повторяла, что он непременно станет хирургом.

Положив на стол фонарик, он достал из кармана пару тонких резиновых перчаток и натянул их на руки. После этого он самым тщательным образом осмотрел кухню и брезгливо поморщился, увидев на столе недоеденную пиццу. А в раковине возвышалась гора немытой посуды. Черт знает что! Ну почему она не помыла посуду? Ведь у нее же есть посудомоечная машина!

На другом конце стола он вдруг увидел лист бумаги и внимательно осмотрел его. Оказалось, что это недописанное письмо сестре, в котором Сьюзи извещала, что непременно приедет к ней на свадьбу и готова стать ее свидетельницей. Он улыбнулся, представив ее в нарядном платье рядом с невестой. Интересно, удастся ли ей выполнить эту почетную обязанность? Вряд ли, хотя все зависит от конкретных обстоятельств.

Немного побродив по кухне, он перебрался в спальню. На пороге он остановился и, как гончий пес, глубоко вдохнул в себя застоявшийся запах постельного белья, одежды и парфюмерии. Многолетний опыт подсказывал ему, что у каждой женщины свой собственный неповторимый запах. Так, например, в спальне Саммер Янг воздух был пропитан парфюмом, губной помадой и сигаретным дымом. К счастью, Сьюзи Уокер была лишена этих недостатков. Она оказалась не в пример чище, аккуратнее, и в ее спальне преобладал запах туалетного мыла с легкой примесью больничных лекарств.

Он посмотрел на кровать и гневно насупился. Ничего другого он и не ожидал. Постель была неубранной, как и у всех остальных его жертв. Со временем он пришел к убеждению, что в Америке, вероятно, нет ни одной женщины моложе двадцати пяти лет, которые убирали бы постель по утрам. Он присел на край кровати и провел рукой по небрежно скомканной простыне, обрамленной золотистой каймой. Эта постель по крайней мере была чистой, хотя все равно выглядела как прибежище проститутки.

Он брал в руки все ее вещи, обнюхивал их и недовольно морщился от ненавистного запаха женской плоти. Оказалось, что Сьюзи предпочитает кружевное белье с оборочками и вышивками, а ее бюстгальтеры были тонкими, почти невесомыми и очень элегантными. Это был первый случай в его практике, когда нижнее белье женщины не вызывало у него стойкого отвращения.

После этого он тщательно исследовал гостиную. В углу обнаружил ее ботинки, поднял и понюхал. Запах, конечно был, но не такой ужасный, как у Саммер Янг или у ее предшественниц. Здесь он долго не задержался и переместился в свое излюбленное место — ванную.

Ванная комната — самое интимное место любого человека, и в особенности женщин. Здесь они раздеваются, моются, причесываются, осматривают свое тело, прикасаются к самым интимным местам, предаются самым развратным мечтаниям. Здесь же находится их косметика, всевозможные кремы, прокладки и вообще все, что может понадобиться женщине в тот или иной период времени.

Он осмотрел все до мельчайших подробностей, потрогав руками даже какие-то ватные тампоны.

После этого он решил осмотреть ее корзину с грязным бельем. Подобные вещи тоже давали ему немало ценной информации о характере и привычках его жертв. На крышке корзины сидела черная кошка, которая на этот раз даже не пошевелилась, когда он подошел к ней.

Он снова вернулся в ванную, снял перчатки, поднес к лицу ее ажурные трусики и жадно вдохнул исходящий от них запах. Он долго вертел их в руках, переминал пальцами, прощупывая каждый шов, каждое углубление и представляя себе ту часть тела, с которой эти швы совсем недавно соприкасались. А потом он нащупал этикетку и поднес ее к глазам. «Секрет победы» было написано на ней крупными буквами. Он снова прижал трусики к лицу и сладострастно вздохнул. Потом быстро направился в спальню, лег на кровать, расстегнул брюки, прижал трусики к паху и громко застонал.