Прыжок Ящера, стр. 22

Август нервно передернул плечом. Этот ребус достал таки и его.

– Понятия не имею, как такое могли состряпать. Я ведь и эту пленку пробовал прокручивать на разных скоростях, и та же чепуха. Абонент Поэля пропадает.

– Может, у Поэля особая кассетка была? – предположил Ганс. – Знаете, бывают такие с защитой против пиратства. И аудио и видео.

Август чуть покривился. Даже будучи растерянным, аргументацию начальника охраны он не принимал всерьез.

– Не путай вола с ослом. Все, что мы слышим, уже само по себе лишено какой-либо защиты. По крайней мере таковой еще не придумали. И то же видео имеет защиту лишь на электронном уровне. Поставь микрофон и камеру возле экрана, и не спасет никакая защита. Разве что аппаратура направленного ЭМИ, но она глушит вообще все. Мы же писали банальный акустический сигнал.

– Тогда как ты все это объясняешь? – Ганс задиристо хлопнул себя по колену.

– Не знаю, – Август опустил голову. – Честно говорю: не знаю.

– Дьявол! Если бы Лешик не упустил машину!.. – выпалил Ганс. – Надо было мне самому ехать! Теперь наверняка бы знали, что за монстр к нему в тачку подсел.

– Ты в этом уверен?

Ганс взглянул на Августа исподлобья, но ничего не ответил.

– Значит, «Харбин», – пробормотал я. – Так, Август?

– Похоже на то.

– А ты, Гансик, как полагаешь?

Начальник охраны криво улыбнулся.

– Они, кому больше-то…

Я закинул руки за голову, пальцами щекотнул за ухом.

– А кто у нас хозяин «Харбина»? Центровые… Это значит, Баранович с Микитой, Лафа с Дракулой и прочие, верно?

Ганс напряженно кивнул. К такому обороту он был не очень готов. С кланом, которому принадлежал этот роскошный ресторан, разумнее было дружить. Мы не дружили, однако и не ссорились. На наши городские шалости эти парни взирали неприязненно, но в целом терпели, поскольку знали, что и им вязаться с Ящером ни к чему. Но, как бы то ни было, Поэль не зря рванул в китайский квартал. Факт есть факт, машина этого хитреца затерялась где-то поблизости от «Харбина». Соответствующие выводы напрашивались сами собой. Центровые вступили в игру, и крышей того же Поэля они представлялись более чем солидной. В таком тандеме и фильм можно состряпать и кое-что покруче. Кроме того, по нашим сведениям, центровые плотно контачили с областным ворьем, не гнушались общаться и с южанами. Что называется, соседи из гремучих и ядовитых. Потому мы и предпочитали не пересекаться с ними, живя на отшибе своей собственной империей. До поры до времени это проходило, но, видимо, песочек в часах иссяк. Рано или поздно кто-то из нас должен был хищно облизнуться. Вот они и облизнулись. Первыми…

Я грузно поднялся.

– Значит так, мальчики-девочки. Ты, Август, продолжай мерковать над записью. Думаю, в ближайшее время у нас появятся новые пленки. А тебе, Гансик, трубить общий сбор. С Поэлем тянуть не будем. Предупрежу своих генералов, и вечерочком начнем. Центровые – это волки. Будем копаться, успеют сбиться в стаю. А тогда, боюсь, придется по-настоящему туго.

– Значит, война? – упавшим голосом спросил Ганс.

– Не война, а жизнь, Гансик! Самая обыкновенная жизнь! – я хрипло рассмеялся.

Глава 11

Приняли меня без очереди. Дама в военном обмундировании, в галстучке защитного цвета, одарив скупой улыбкой, распахнула несоразмерно высокую дверь, цокнув подковками, уступила дорогу. Пройдя в столь же несоразмерно просторный кабинет, я воздел руку в приветственном жесте. Едва устроившись в кресле, выложил на стол пакет с деньгами.

– Однако, здорово, Ящер!

– И тебе того же, товарищ генерал! Все цветешь благоухаешь?

– А як же!

– Да-а… Не везет бедолагам конкурентам. Такого боровичка непросто сковырнуть на пенсию!

– Как и тебя, Ящер, – отпарировала эта седая язва.

– Шутишь, значит, хорошо живешь. Рад за тебя.

– Что ж, ты и должен за меня радоваться. Будешь печалиться, взгрустнется обоим.

Николай Васильевич (не путать с Гоголем!) давненько числился в моих приятелях. Да и как тут не приятельствовать, если на мои деньги и с помощью моих людей он ежегодно покупал новые машины, перестраивал и расширял свою без того огромную дачу. На купленных трех гектарах холмистого полесья этот прохиндей от госбезопасности сотворил фирменный дельтодром, и там же рядышком строители кропотливо разбивали трассы для начинающих горнолыжников. За всеми этими работами я зорко следил, знакомясь с ежемесячными сметами, потому как знал, что даже при использовании «солдатской дармовой скотинки» египетских пирамид не воздвигнешь. Тяжело и накладно. А потому расчет проводился элементарный: укладывается смета в суммы, выделяемые мной генералу, значит комитетчик живет честно. Если смета хоть раз превысит обозначенные нами пределы, можно без обиняков заявить: у генерала завелась еще одна дойная корова, что означает работу на двух хозяев сразу. Последнее меня, разумеется, не устраивало. Я знал, что тот же «Харбин» делал неоднократные попытки перекупить Васильича, но чекист был старой закалки – денег больше чем из одних рук не брал, на роль пронырливого Труффальдино не претендовал. И тот же «Харбин» теперь вовсю копал под ветерана, стремясь спровадить на пенсию, посадив в почетное кресло своего ставленника. В результате, подобно следователю Никулину из «Стариков разбойников» Васильич проявлял предпенсионную бдительность, ошарашивая столичных комиссаров раскрытием дел, до которых никак не могли докопаться другие. Да и отчего не раскрыть, когда рядом такой друг, как Ящер. Само собой, приходилось старику помогать. Кроме того я не садился ему на голову, и Васильич в должной мере ценил это, не без оснований подозревая, что с кодланом из того же «Харбина» навряд ли сумеет найти общий язык. Бывший студент-недоучка устраивал его куда больше, нежели бывшие уголовники. Конечно, это нельзя было назвать дружбой, но мы по крайней мере ладили.

– А я уже горькую собирался запить. В гости не идешь, по телефону не звонишь. Девятое-то мая пропустил, такой-сякой-разэтакий!

– Каюсь, пропустил.

– Не стыдно? Мог бы, кажется, поздравить.

– Да ведь объяснял уже, не знаю я ваших праздников. То день пограничника, то ВДВ, до двадцать третье февраля…

– Ты мне вола не крути! Девятое мая – святое. Это тебе не какие-то там дни, его все знают!

– Ладно, Васильич, не нападай. Ну заработался, виноват.

– Значит, по-прежнему, как белка в колесе?

– Еще хуже.

– Ладно, коли так… А то и впрямь мысли нескладные стали забредать, не случилось ли чего, не шлепнул ли кто моего Ящера.

– Вот еще! Если меня шлепнут, кто же тебя опекать будет? – я подмигнул Васильичу и катнул по полированному столу пакет. – Посчитай и удивись. Здесь, кстати, надбавка за грядущее.

– Надбавка – это хорошо, – забурчал старик. – Цены растут, жизнь, ядрена шишка, дорожает.

Пройдясь по пакету опытными пальцами, он спрятал подношение в стол.

– Сегодня во сне видел экскременты. Веришь ли, – целую гору! Проснулся и сразу сообразил – к деньгам. Экскременты, Павлуша, всегда к деньгам снятся. Ба-альшим деньгам! Потому как народная примета!

– А может, не только к деньгам?

– Ты это о чем? – круглая, покрытая седым ежиком голова начальника госбезопасности кокетливо склонилась набок.

– О том, что не надоело тебе твое генерал-майорство?

Васильич заегозил в кресле, крылья его мясистого носа энергично зашевелились. Рукой потянувшись к углу стола, он утопил потайную клавишу. Спустя несколько секунд, легкий зуммер возвестил о том, что комната чиста и никаких записей вражеская электроника не ведет.

– Мда… Теперь и погутарим, – он выложил перед собой крупные руки. – Так чего ты там про погоны обмолвился?