Инфернальная музыка, стр. 45

Сингвит не колебался.

– Не вижу, почему я должен отказываться. Судя по всему, ваш голос способен на великие чудеса.

– Чуваки, мне страсть как неохота обламывать вам ништяк. – Мадж вышел вперед и фамильярно обнял голубого цапля за плечи. – Но в свете кой-какого собственного опыта хочу дать дружеский совет. Вы получили взад свои клепаные перья. Почему бы не заткнуться и больше не испытывать судьбу?

Высокая птица рывком высвободилась из объятий выдра.

– Вы усматриваете опасность в продолжении концерта?

– Мадж… – начал Джон-Том, но друг даже не взглянул на него.

– Ну, можа, это и не мое выдрячье дело, да тока местность тут открытая и я не вижу, где можно спрятаться. Думаю, лучше б вам обойтись тем, че уже получили.

– Послушайся выдра, – посоветовал старосте белый цапль. – Оперение свое восстановить мы не в силах, но отстроить дома сможем безусловно.

– Свет дня уже меркнет. – Цапль по имени Фельгрин захлопал крыльями, провел испытательный полет, потом снизился и экзотическим носовым украшением устроился на болотоходе. Он указал крылом на местами заросшее русло реки. – Машупро лежит там. – Картинно стоя на одной ноге, Фельгрин почесал другой щеку. – Если это демоническое судно будет вам подчиняться, я отведу вас прямиком к вашей цели. Я был там много раз и хорошо знаю дорогу.

– Взаправду? – Мадж с подозрением глядел на птицу. – А че те помешает водить нас кругами, а когда натешишься, улететь?

Цапль с негодованием посмотрел на него.

– Если я буду водить вас кругами, вы можете снова оказаться здесь.

От одной этой мысли у меня в жилах стынет кровь. Лучше уж я постараюсь, чтобы вы оказались как можно дальше от моего дома.

Выдр пихнул Джон-Тома локтем под ребра.

– Похоже, этот педик не врет. Он выведет нас куда надо, не будь я любовником тысячи безутешных бабенок.

– Ты им не был и не будешь. – Джон-Том снова расположился на месте рулевого. – К тому же не безутешных, а безобразных.

Мадж склонился к Пиввере.

– Вот видите, ваша гибкость, к чему приводит чрезмерное чтение книжек? Даже у такого простенького человечишки крыша съезжает.

Джон-Том сосредоточился на несложном, но требующем внимания управлении болотоходом и убедился, что рычаг переключения скоростей стоит на нейтрали, прежде чем во второй раз запел о топливе. Убрав дуару за спину, он молча прочел наспех сочиненную молитву и лишь после этого повернул ключ зажигания. Мотор оглушительно взревел. Чаропевец крепко схватился за рычаг и осторожно пустил лодку вперед.

Болотоход постепенно наращивал скорость. Через некоторое время к принцессам вернулось достаточно отваги, чтобы они покинули сиденья и даже встали, позволяя ветру ворошить их мех. Джон-Том понемногу поддавал газу, и вскоре лодка, образно говоря, летела по болоту.

Фельгрин указывал курс клювом – это избавляло его от необходимости говорить.

Как только шумное и пахучее плавсредство исчезло на юге, обитатели разоренного островка взялись за работу. Предстояло убрать остатки нескольких деревьев и заново отстроить множество домов.

– Фельгрин сослужит им хорошую службу, – рассуждала одна из колпиц.

– Что за странная компания! – Самка белой цапли оправляла растрепанную жилетку. – Впервые в жизни вижу таких путешественников.

– А этот чаропевец! – заявил ее супруг. – Человек! И какой длинный!

Представляю, на какие чудеса он способен.

– И на какие бедствия! – Оказавшийся поблизости Сингвит пнул бесформенную груду – свое бывшее гнездо. – Счастье, что никто из нас не погиб, что мы лишь на время были лишены трудоспособности.

– Что верно, то верно, – с готовностью согласились соплеменники. – Серьезного ущерба нам не причинили.

– А я вообще собиралась перестраивать старое гнездо, – весело заявила мартиникская камышница.

Через два дня дали о себе знать побочные эффекты Джон-Томова чаропения.

Прежде чем обратиться к другу, Сингвит, сидевший на любимой ветке над водой, отрыгнул полузаглоченного сребробокого губана – в деревне считалось невежливым одновременно есть и говорить.

– Давиль, ты плохо себя чувствуешь?

Розовый колпиц неуверенно щелкнул клювом.

– Ш шего ты вжял, Шингвит?

Все колпицы слегка шепелявят.

– С того, что ты горишь, – спокойно заметил цапль.

– В шамом деле? А я вовше не шувштвую.

– Да ты посмотри на себя.

Колпиц приподнял крыло и увидел самый настоящий оранжевый огонек – он сбегал с кончика крыла по плечу. Другое крыло тоже покрылись огненными крапинками. Как и почти все его тело.

– Жабавно. А ведь я не ишпытываю даже малейшего перегрева. – Колпиц осторожно погладил одно крыло другим. – Это не крашка и не мел.

– Изменился твой природный окрас. – Сингвит метнул злобный взгляд к южному горизонту. – Проклятый чаропевец!

– Ну, не жнаю. – Колпиц вскинул крыло к небу и смотрел, как оно отражает солнце. – Мне вроде нравитша. Кштати говоря, тебе бы не мешало пошмотреть на шобштвенное оперение.

– Собственное? – встревожился цапль. – А что с ним не так?

Смотреть было страшно, а не смотреть нельзя.

Его крылья и зоб играли изумрудными и льдисто-голубыми переливами.

Колпиц указал на двух белых цапель, высматривавших рыбу с соседнего дерева.

– Ты только погляди на Эрельмину!

Ее перья были разлинованы крикливыми желто-черными полосками, отчего цапля походила на гигантского тощего шершня. Наряд подруги тоже был в полоску, но очень тонкую, розовую и оранжевую, на малиновом фоне.

По всему острову, от излюбленных рыбацких насестов до гнезд, звучали вопли, и чего в них было больше – ужаса или восхищения, – трудно сказать. Впрочем, досада быстро уступала место любованию.

Столь внезапные перемены не пощадили никого, однако никого и не повергли в отчаяние. Даже самая тусклая из новых красок не шла ни в какое сравнение с прежними. Собственно, жаловались только те, кто возомнил, что их волшебные метаморфозы уступают соседским. И когда эти птицы не пребывали в дурном настроении, они нет-нет, да и выражали надежду, что чаропевец, уладив свои дела в далеком Машупро, будет возвращаться той же дорогой, и тогда, глядишь, примет заказ на новые косметические изыски.

Сейчас Джон-Том не узнал бы этих птиц. Изменения затронули не только внешность, но и психологию. В далекой, безвестной рыбацкой деревушке теперь шел бесконечный парад постоянно меняющихся красок и блеска, и ее обитатели могли бы состязаться с жителями тропических лесов за титул самой яркой или самой пестрой птицы.

Возможно, все сложилось бы совсем иначе, если бы Джон-Тому не пришлось сочетать новые стихи о перьях с испытанными старыми – о производстве легковых машин по индивидуальным заказам.

Глава 15

Миновало несколько дней скоростного плавания, и наконец болотоход вынес пассажиров если не в цивилизованный край, то, по крайней мере, в более обжитой. Все чаще попадались на глаза уединенные рыбацкие лачуги и плавучие дома. Время от времени приходилось останавливаться и ждать, пока проводник опишет над суденышком круг в поисках ориентиров и укажет новое направление. Спустя еще день Джон-Том сбросил газ – показался Машупро.

Чаропевец надеялся увидеть город если не размером с Поластринду, то уж никак не меньше Линчбени. Разочарование не заставило себя ждать.

Самые большие здания могли похвастаться от силы тремя этажами; преобладали одноэтажные. Они скопились на южном берегу Карракаса, где река вливалась в открытое море, гнездились под прикрытием песчаной косы, сплошь укутанной манграми. Кипарисы, эвкалипты, темно-коричневые мангры и прочие влаголюбивые растения образовали уединенный лесок на задворках города.

Болотоход вышел из основного протока к западу от окраины. Джон-Том ввел его по крутой дуге в узкий естественный канал, служивший в Машупро главной торговой улицей. Мечты прогуляться по брусчатке или хотя бы по раскисшей грунтовой дороге развеялись как только путешественники очутились в городе. Машупро не мог предложить им улиц в обычном понимании этого слова. Только заполненные водой канавы.