Орден куртуазных маньеристов (Сборник), стр. 96
* * *
Покоится моя душа,
Когда я в полутьме сарая,
Сопя и тяжело дыша,
Поспешно пойло пожираю.
Затем я выхожу на свет,
Прикрыв белесые ресницы,
Всей тяжкой тушею воздет
На элегантные копытца.
И семеню я по двору,
Уже не чувствуя покоя,
И под забор уже дыру
Я рылом терпеливо рою.
Протискиваюсь в огород
И, разрушительней снаряда,
Чтоб вырыть сочный корнеплод,
Я рылом вспахиваю гряды.
Меня дубиной бьете вы,
Но, с валуном ожившим схожий,
Не поверну я головы,
Лишь передергивая кожей.
Что мне побои! Лишь тогда
Душа мятежная покойна,
Когда в нутро мое еда
Свергается бесперебойно.
Весь мир есть только род сырья,
Мне отведенного всецело,
Чтоб мощь телесная моя
Таинственно и грозно зрела.
* * *
В это верится не без усилья,
Но увидел воочию я:
Черепаха питается пылью,
Оседающей в дебрях жилья.
Гложет лапами гладь черепаха,
Пустоту по паркету гребя, -
Это в угол, где заросли праха,
Ускользает она от тебя.
А в заветном углу изловчится,
Шею старую вкось повернет;
Манна времени, суток мучица
Наполняет бесчувственный рот.
Не корми ее пищею жирной -
Только тем черепаха жива,
Что в тиши неподвижной квартирной
Перетерли часов жернова.
Вот жуешь ты перченое мясо,
Запивая винцом по глотку,
А часы и из этого часа
Черепахе смололи муку.
Погружаешь ты мясо в приправу,
Чтоб от жадности скулы свело,
Но рептилии мудрой по нраву
Только время, что пылью легло.
Так бездумно ты все поглощаешь, -
Пусть раскаянье душу проймет:
Ты ведь времени не ощущаешь,
А она только им и живет.
Головою старушечьей водит,
Всех утех безрассудных чужда.
Твой-то век безвозвратно уходит,
А ее не меняют года.
И ее поведение глупым
Не считай, молодой вертопрах:
Скоро станешь уродливым трупом
Под бесшумный смешок черепах.
* * *
Я к вам приду с лицом страдающим,
Небритый, жалкий и больной.
Ну как тут вам, преуспевающим,
Не погордиться предо мной!
Чтоб понял я, что я - ничтожество,
Что жизнь я загубил зазря.
Неся, как груз, свое убожество,
Я удалюсь, благодаря.
Пускай в глазах у вас презрение
И пусть упрек на языке -
Стерплю любое унижение
За эти денежки в руке.
Куда мне помнить о стыдливости,
Когда вот-вот я оживу!
И, не стесняясь торопливости,
С бутылки пробку я сорву.
Позыв мгновенно-повелительный
Вдруг пережмет гортань мою.
Сивухи запах отвратительный
Дрожащими ноздрями пью.
Дрожащий в пальцах цепенеющих,
Стакан я опрокину в рот,
И в три комка, блаженно-греющих,
В нутро мне водка упадет.
Проступит пот от облегчения,
Отмякнет тискавший озноб,
Но жажды роковое жжение
Опять наполнит грудь и зоб.
Напьюсь безумно, омерзительно,
И, злобу пьяную дразня,
Я вдруг припомню, как презрительно
Вы посмотрели на меня.
На всё теперь мне наплевать равно,
Никто не страшен мне теперь.
Я к вам вернусь - ругаясь матерно,
Начну ломиться в вашу дверь.
Иль с той же бранью кровожадною
Примусь в ночной зловещий час,
Грозя расправой беспощадною,
Бродить под окнами у вас.
Не удивляйтесь, слыша шум ночной:
То я безумствую спьяна,
Катаюсь по земле у рюмочной
И ревом требую вина.
Я отомщу вам за презрение,
Заставлю думать обо мне.
Я утвержу свое значение
Буянством грозным при луне.
Другие - просто алкоголики,
Но я-то вовсе не простой.
Не приведи вам Бог, соколики,
Мой нрав опробовать крутой.