Орден куртуазных маньеристов (Сборник), стр. 7
Царь
На двадцать пятом лете жизни
один блондинчик-симпатяга
свисал, мусоля сигарету,
с балкона ресторана "Прага".
Внезапно пол под ним качнулся
и задрожала балюстрада,
и он услышал гулкий шёпот:
"Ты царь Шумера и Аккада".
Он глянул вниз туманным взором
на человеческое стадо.
"Я царь Шумера и Аккада.
Я царь Шумера и Аккада".
На потных лицах жриц Астарты
пылала яркая помада.
Ступал по пиршественной зале
он, царь Шумера и Аккада.
Смахнув какой-то толстой даме
на платье рюмку лимонада,
он улыбнулся чуть смущённо,
"Я царь Шумера и Аккада".
И думал он, покуда в спину
ему неслось "Лечиться надо!":
"Я царь Шумера и Аккада.
Я царь Шумера и Аккада".
Сквозь вавилонское кишенье
московских бестолковых улиц,
чертя по ветру пиктограммы,
он шествовал, слегка сутулясь.
Его машина чуть не сбила
у Александровского сада.
Он выругался по-касситски.
"Я царь Шумера и Аккада.
Я Шаррукен, я сын эфира,
я человек из ниоткуда", -
сказал - и снова окунулся
в поток издёрганного люда.
По хитрованским переулкам,
уйдя в себя, он брел устало,
пока Мардук его не вывел
на площадь Курского вокзала.
Он у кассирши смуглоликой
спросил плацкарту до Багдада.
"Вы, часом, не с луны свалились?"
"Я царь Шумера и Аккада.
Возможно, я дитя Суена,
Луны возлюбленное чадо.
Но это - миф. Одно лишь верно:
я царь Шумера и Аккада".
Была весна. На Спасской башне
пробило полвторого ночи.
Огнём бенгальским загорелись
её агатовые очи.
От глаз его темно-зелёных
она не отводила взгляда,
выписывая два билета
в страну Шумера и Аккада.
Хромая баллада о старческой похоти
Моё сердце глухо к нищим и убогим,
нищих слишком много, сердце - лишь одно,
но оно открыто к девкам длинноногим,
и при виде девок прыгает оно.
Девки - это девки, сердце - это сердце,
прыгает - и хрен с ним, так заведено,
только переходы от анданте к скерцо
в сердце старикашки - это не смешно.
Вот сижу я в парке, в котелке и с тростью,
под зонтом кафешным пью себе вино,
вдруг заходят девки, ноги - словно гвозди,
груди словно грозди, попки - как в кино.
Грешные мыслишки шевелят седины,
за спиною черти хрюкают срамно.
Подхожу я к девкам, чистенький и чинный,
лобызаю ручки, говорю умно.
Девки рты раскрыли, слушают, как дуры,
про литературу, моды и кино -
мне того и надо, я под шуры-муры
невзначай зову их выпить в казино.
Я в игорном доме их ссужу деньгами
и позволю в пух им проиграться... но
перед тем как с миром отпустить их к маме,
сделаю им больно, а себе смешно.
Посылка
- Что ты там придумал, гнусный старичишко?
- Ах, Милорд, ужели вам не всё равно?
- Говори!! - Извольте: покажу им мышку
и заставлю прыгать голыми в окно.
Хрен (Анти-Голова)
О, если бы мущинский хрен
от тела мог бы отделяться,
чтоб наши женщины измен
теперь могли не опасаться,
чтоб не глотали впредь они
ни кислоты, ни корвалола,
когда все ночи и все дни
мы пьем в компании веселой,
в тех удивительных местах,
где много колбасы и водки,
где с нашей спермой на устах
визжат веселые красотки.
Недавно прихожу домой,
хлебнув изрядно влаги пенной,
и с кем встречаюсь, боже мой!
С какой-то дикою гиеной!
Я думал, скажет: «Здравствуй, Вась», --
подставит мне под чмок мордашку
и спросит, весело смеясь:
«Ну что, любимый, было тяжко?»
И расцветет любовь-морковь,
и порезвлюсь я без кондома.
Но раз за разом, вновь и вновь
у нас херня творится дома.
Ну да, попил я коньяку,
ну, где-то погулял недельку,
но счас-то я хочу чайку
и быстренько нырнуть в постельку.
Ты истомилась здесь, жена,
погладь же хоботок муфлона…
Но страстный мой призыв она
отвергла зло и непреклонно.
Я перед ней в одних трусах
расхаживал, пыхтя, как ежик.
Уж ночь взошла на небесах,
а я не снял с нее одежек.
Она кричала мне: не лги!
Кому ты травишь эти сказки?
Какие скрытые враги?
Какие рейнджеры с Аляски?
С каким подрался ты ментом?
Сидел с блядьми? Оно и видно! –
вопила ты. – С таким скотом
жить отвратительно и стыдно!
Ты сам законченная блядь!
Я прорыдала всю неделю…
…А я стал живо представлять,
что было б, если б из постели
cупружеской я выходил,
оставив хрен под одеялом,
и как бы он жену любил,
чтоб лишь от радости рыдала,
как наливал бы ей вино,
а после вновь впивался в тело…
Ну разве это не смешно?
Ты разве этого хотела?
Когда бы парни всей Земли
могли вам вверить эти части,
и бровью вы б не повели,
чтобы сказать парням : «залазьте».
Но каждый лох и маньерист
стремиться должен к идеалу
и заносить в свой личный лист,
и маньеристские анналы
тех славных женщин имена,
что хрен носить вам доверяют
и говорят при встрече «на!»,
и криком мозг не ковыряют,
тех, что поймут в любой момент,
как вам на свете одиноко,
и ваш усталый инструмент
омоют от следов порока.