Орден куртуазных маньеристов (Сборник), стр. 68
Баллада о двух столицах и городе Бологое
Питер есть Питер, Москва есть Москва,
и с места им не сойти,
а бабки есть бабки, и их едва
в Питере можно найти.
Но счастья нету ни там, ни там –
оно посредине пути.
К. Вулканов
В городе Петербурге, на Васильевском острову,
жила молодая девчонка, любившая ездить в Москву.
А в старой столице, в Сокольниках, другая девчонка жила,
она б за поездку в Питер любому уроду дала –
так часто и получалось, какой-нибудь свинский хряк
подкатится к ней на трассе: ты за бабло или как?
А та в ответ: добрый молодец, не надо мне серебра,
свези меня до Петербурга и дери хоть с утра до утра.
Ездила с дальнобоями, с хачами, был даже министр,
все десять часов дороги она ему жамкала низ,
однако елдак министерский в дороге ни разу не встал,
и тогда министр девчонку своей охране отдал.
Но все эти неприятности она забывала на раз,
когда в легкой майке и джинсиках по Невскому вскачь неслась.
Казалось, что счастье – вот оно, на набережной Невы,
что сказочный принц там ждет ее. «Мой ангел, откуда вы?»
Она же в ответ, потупившись: «В Сокольниках я живу.
Если в Москву вы приедете, я вам покажу Москву».
И розовыми драконами будет запряжена
колесница огромная, куда с ним сядет она.
В Москву они не поедут, не фиг там делать, в Москве,
а будут они в царстве эльфов друг на друге скакать в траве.
Но раз от разу все чаще понимала она,
что принца она не встретит, что вечером будет пьяна,
и будет пилиться в подъезде с фанатами клуба «Зенит»,
а потом ее хачик арбузный в палатке осеменит.
Ну вот. А другая девчонка, хлебом ее не корми,
напротив, рвалась в мегаполис и там тусила с людьми.
Выйдешь на площади Пушкина, в кафе «Пирамида» зайдешь,
на какую-нибудь знаменитость напорешься, хошь ни хошь,
стрельнешь голубыми глазищами, тряхнешь косою льняной –
и тут же к тебе подсаживается известный телегерой,
ухаживает красиво, зовет послушать музло
и шепчет, снимая трусики: «Врубись, как тебе свезло».
Что и говорить, везение нужно в жизни всегда,
но слишком много везения – это уже беда.
Однажды позвал ее в гости режиссер эстрадных программ,
и она сказала, наверно, я вам все-таки дам,
но при одном условии: пусть в нашу с вами постель
заглянет и Коля Басков – такова моя главная цель.
Задумался режиссеришка, носатый старый пострел,
но отказаться от девочки он уж никак не хотел.
Думает, ладно, влуплю ей, потом как бы скроюсь на миг
и в полумраке надену на голову светлый парик,
поставлю сидюк с Карузо, возьму с винищем поднос,
и как бы, заслушавшись песней, ей предложу отсос…
Нет, идея не катит, свяжусь с «Шоу двойников»,
может, у них завалялся какой-нибудь Коля Басков.
Басков в том «Шоу» имелся, но лечил он хламидиоз.
Сказали ему: не ломайся, двести бачей за отсос,
тебе ж отсосут, дурында. Да какая разница, кто!
В общем, иди к режиссеру, вот сто, и потом еще сто.
А надо сказать, пидорасом двойник этот самый был,
по женским прелестям мясом он никогда не водил,
и когда ему задачу объяснил режиссер,
фальшивый наш Коля Басков подумал: крандец мне, все.
А может, девчонку с собою увлеку я, хреном маня,
мол, в городе Бологое вот-вот концерт у меня?
Дам пожевать ей минуту, а там подсеку как леща,
мозги ей пудря дорогой: ну, типа, ну вот, ну ща!
А в городе Бологое готовился, вправду, концерт,
там звезд эстрады ждали и цыган – на десерт.
За мощной сценой на площади толпились копии звезд:
Барыкин и Пол Маккартни, Майкл Джексон, Нагиев и Рост,
и Александр Розенбаум, и Анатолий Днепров.
Один был певец неподдельный, но был он слегка нездоров:
нежный певец Глызин по имени Алексей,
но ему филейные части порвало стадо гусей.
Поэтому Лехе Глызину тоже нашли двойника,
и он на турбазе «Заимка» остался с друзьями бухать.
И наш поддельный Басков на «шахе» в Бологое летел,
пудря мозги девчонке, которую мять не хотел.
Девчонки, не верьте поэтам, девчонки, не верьте певцам!
Поматросит и бросит, или геем окажется сам.
На площади в Бологое в толпу девчонку швырнул
наш лживый поддельный Басков, а сам за сцену нырнул,
и вышел в финале концерта, и спел под фанеру как бог,
и тысячи дев малосольных визжали у его ног.
Салют прогремел за финалом, артистов бухать увезли,
тщетно пыталась девчонка прорваться и сесть в «жигули».
Все певцы пидорасы, пусть не жопой, а только в душе.
Не верьте артистам, девчонки, ни по жизни, ни вообще.
А девчонка-москвичка, не встретив в очередной раз
на набережной Невы принца, решила, что принц пидорас.
Ну что он никак не едет, ее не возьмет с собой?
Гадкий, гадкий, гадкий! Голубой, голубой!
До города Бологое на плацкарт наскребла
по обтруханным спермой карманам скомканного бабла.
Оттуда -- двумя электричками зайчиком до Москвы,
не буду сосать на трассе, идите все в жопу вы!
Вот станция Бологое, вот зал ожидания,
друг на друга смотрят девчонки, в глазах понимание.
«Тебе куда, подруга?» -- «Мне в Питер». – « А мне в Москву.
Хочешь, поедем со мною». – «Не, я хочу на Неву.
Короче, будешь на Ваське – заходи. Зайдешь?» --
и в этот момент москвичка из сумочки вынула нож.
«Получи, профура, за гребанный Питер ваш,
за гнойных фанатов «Зенита», за принца и Эрмитаж!»
Но питерская мучача резко в сторону прыг,
в руке ее оказалась стальная заточка вмиг.
«Гребанный мегаполис, гнойные москали!
Душу мне обосрали, холодом сердце сожгли.
Пластиковые куклы, тухлая фабрика звезд!
Буду теперь я резать московских козлов и коз!»
Если бы Тарантино хоть раз бы увидел, как
дерутся русские девки – у него бы съехал чердак,
хрен бы стал снимать он чмошную сагу «Килл Билл»,
на чахлую Уму Турман с прибором бы болт забил.
Но в эту ночь старый Квентин похрапывал в «Красной стреле»,
не зная, что есть Бологое – такой городок на Земле,
что дежурный сержант Бондаренко запишет в свой протокол:
«Руки, ноги и головы – все я отдельно нашел.
Головы были красивые, в них парили члены бомжи».
Ну разве где еще в мире такое бывает, скажи?
А принц на розовой яхте в устье Невы вошел,
но девочку с взглядом Ассоли на набережной не нашел.
Бродили там разные телки с глазами лис и волчиц,
в любом порту встречал он много подобных лиц.
Он был настоящим принцем, светел лицом и богат,
почти как Коля Басков, который парил свой зад
в своем семейном джакузи и смотрел «Дежурную часть»,
где расчлененку показывают и криминальную масть,
по голове петербурженки Коля взглядом скользнул
и промолвил: «Такой девчонке я б даже мертвой вдул», --
и оглянулся нервно, не слушает ли жена?
Но жене его было некогда, бабки считала она.