Орден куртуазных маньеристов (Сборник), стр. 50

Дяденька робот

(футуропедэма)

-- Дяденька робот, дяденька робот,

дай мне портвейну, дай анаши!

-- Что-то, мой мальчик, вознес ты свой хобот

слишком уже рано! А ты не спеши.

Взрослым и глупым стать ты успеешь,

пьянству научишься, дури вдохнешь,

множество самок своих отымеешь,

но с киборгессами раньше начнешь,

и к киборгессам вернешься обратно,

ибо все женщины злы и глупы,

слишком в желаньях своих непонятны,

слишком зависят от мненья толпы.

-- Дяденька робот, я видел недавно

«Люди и киборги» -- теле-ток-шоу,

там мужики рассуждали забавно,

как с кибербабами жить хорошо.

Не познакомишь меня с киборгессой?

Пусть меня учит, как делать бум-бум.

-- Рано тебе еще знать эти вещи,

рано растрачивать сердце и ум.

-- Дяденька робот, а что же мне можно,

что же мне делать, чтоб стать повзрослей?

-- Делай уроки! Не то безнадежно

скатишься в бездну. Учись веселей!

-- Дяденька робот, в какую же бездну

я безнадежно со свистом скачусь,

если попробую вин я полезных

и с киборгессой любви научусь?

-- Станешь ты трутнем, как прочие люди,

будешь за счет кибер-общества жить,

радость искать будешь в винном сосуде

или наркотики в вену вводить,

купишь себе киборгессу тупую,

чтобы носила тебя на руках.

Разве про жизнь ты мечтаешь такую?

-- Дяденька робот, конечно же! Ах!

Пусть карьеристы мечтают о славе,

спорте и службе, высоких постах,

я же, надеюсь, рассчитывать вправе

кибердевчонок шарашить в кустах.

-- Эк разогнался ты, кибердевчонок!

А кибербумбо понюхать не хошь?

Как просарначу тебя до печенок –

мигом в мир взрослых людей попадешь.

-- Что ж, если это ускорит взросленье,

вот тебе, дяденька, мой каравай.

-- Может быть, все-таки, лучше ученье?

-- Нет, дядя робот, насилуй давай,

С грустью насиловал робот-наставник

юного школьника и говорил:

«В классе моем никого не осталось,

всех к взрослой жизни я приговорил.

Миром людей, отупевших от блуда,

роботы править обречены.

Эй, господин, уходите отсюда.

И застегнуть не забудьте штаны».

Дьявольская месса

(текст песни)

Опустилась ночь на землю

и за замковой стеною

тихо спит моя принцесса

охраняемая мною.

Из гнилого подземелья

восстаю я в новолунье,

и летят ко мне на шабаш

эльфы, тролли и колдуньи.

ПРИПЕВ:

И покуда в этом замке

длится дьявольская месса,

ты со мной, моя принцесса,

я люблю тебя, принцесса.

Только раз за целый месяц

я могу тебя увидеть,

но ни ангелу, ни бесу

я не дам тебя обидеть.

Мои проклятые кости

злобных духов отгоняют,

от соблазнов и напастей

твою душу охраняют.

ПРИПЕВ.

Только в ночь на новолунье

обрастают кости плотью,

и любовное безумье

тщетно силюсь побороть я,

подходу к твоей постели

и руки твоей касаюсь.

Петухи давно пропели —

я же все с тобой прощаюсь.

ПРИПЕВ.

1995

Дума про Тараса

За Каспийскою водою

солнышко садится,

постепенно затихает

крепость на границе.

Офицеры-забулдыги

пьют арак вонючий,

унтера молокососов

чистить ружья учат,

песню воют по-собачьи

ссыльные поляки,

а солдат Тарас Шевченко

скрылся в буераке,

воровато оглянулся -

ищут ли, не ищут? -

и достал листок бумаги

из-за голенища.

Остывающий песочек

ему яйца греет,

образ девы черноокой

над Тарасом реет.

Прислонилась дева к тыну,

лузгает подсолнух,

шелуха поприлипала

к ее грудке полной,

вокруг шеи по-над грудкой

красное монисто.

Тут в Тарасовы мечтанья

Вторгся дух нечистый

и срамное в его мыслях

рисовать заладил,

завладел его рукою,

по мотне погладил,

взял огрызок карандашный -

и полились строки,

как красавицу-дивчину

встретил пан жестокий,

как сманил ее словами

про любовь до гроба,

как сверкали ночью в гае

белым телом оба,

как стонала чорнобрива:

"Мамо, мамо, мамо!"

… Тут нечистый смял картину,

и пошла реклама:

"Вот прокладки, покупайте!

Маде ин Украйна!

Тополиный пух в прокладке -

мягко, сухо, файно!

Вот кондом из Запорожья -

никогда не рвется,

с ним почти любая дева

целкой остается!" --

"Ой, прости, Тарас Григорич! -

завопил лукавый. --

Это из другой эпохи,

виртуальны стравы!"

Тут Тарас крестом широким

трижды обмахнулся

и кругом на всякий случай

снова оглянулся,

запихал свой дрын обратно

под солдатский клапан

и представил, как дивчину

пан поставил раком,

сам себя представил паном,

озорным, богатым,

москалем себя представил,

и жидом пархатым -

в трех обличьях ненавистных

порет он дивчину:

нет, не просто так дивчину -

саму Украину!

Лях, москаль и жид хохочут,

а Тарас рыдает,

на песочек туркестанский

слёзы проливает,

да не одни только слёзы -

козацкое семя

сохнет здесь. А в Украине

кто продолжит племя?

Вновь Тарас дрючок упрятал,

отдышался малость.

Ладно, что делать с сюжетом,

что с дивчиной сталось?

Ну, конечно, наигравшись,

бросил пан дивчину,

а дивчина от позора

ушла на чужбину.

Там кровиночку растила,

да в наймах ходила,

дочку, аленький цветочек,

холила-любила.

Шла через родную волость -

пана повстречала,

только пан ее любезный

не узнал сначала,

а узнал, усы расправил -

и расхохотался,

увез доченьку в хоромы

да и надругался…

Тут нечистый возник снова,

говорит: "Брат милый,

на панов, да москалей

ты убил все силы,

я уже не говорю,

что одни и те же

все сюжеты у тебя.

А новые где же?

Чернобровых всё Оксан

паны с москалями

в думах порют у тебя,

потом с дочерями

апробируют инцест.

Ты однообразен.

Читателю надоест.

Что, ты не согласен?"

Тут повесил нос Тарас

и затряс усами.

"Прав, ох, прав нечистый дух!

Панов с москалями

хватит в думах порицать,

глубь веков пристало

озирать, чтобы понять,

что с Украйной стало.

Мыслью жадной заберусь

дальше Мономаха.

Термин "Киевская Русь" --

то выдумка ляха.

По украинным степям

славяне селились,

да варяги в землях тех

после появились,

назывались "русь" иль "рысь"

налетчики эти,

с украинками еблись,

вражеские дети!

Выйдет дивчина за тын -

тут варяг подскочит

и как рысь на спину ей

с хриплым ревом вскочет.

На 15 лет в поход

вдруг уйдут варяги,

а вернутся - мнут своих

дочерей в овраге".

Тут на миг себя Тарас

викингом представил,

как на дочку он залез,

как дрючок ей вставил…

Но могучею волной

смыло ту картину,

и свободной, вольной он

видит Украину,

как державный Киев-град,

весь в дворцах стеклянных,

подчинил, перемолол

москалей поганых,

на наречии родном

песни здесь поются,

с украинцем, не с паном,

девчата ебутся.

Москали же, что в Москве,

с нехристью скрестились,

чурбаны-татаровья

из них получились,

а украинский скинхэд

охраняет расу.

Битва за тела девчат

видится Тарасу:

вот чернявый москалек

вспрыгнул на хохлушку,

тут же хлопец - пику в бок

и откинул тушку,

сам на дивчину прыг-скок,

завертелось дело.

Не родится москалек,

а родится белый,

или дивчина-краса

вскорости родится,

чтоб потомок козаков

мог на ней резвиться.

…Над Каспийскою водою

рассвет занимается,

рядовой Тарас Шевченко

в крепость возвращается,

светом вольной Украины

полыхают очи.

Нет, не зря за тем барханом

грезил он все ночи.

Украина, мать родная,

будешь ты свободной!

Крым с Херсонщиной прихватишь

у Руси безродной,

Львов с Волынью не вернешь

ни немцу, ни ляху

и в семье народов вольных

всех пошлешь ты на хуй.