Орден куртуазных маньеристов (Сборник), стр. 366
Зоологическая поэма - 2(Факохерус Африканос)
Поэт в России больше, чем поэт,
Стоящий со стаканом на балконе.
А мини-пиг, сказать по правде – нет,
Он даже меньше антилопы Конни.
А взрослый бородавочник Анри
По твердости характера и силе –
Он покрупнее, что ни говори,
Он даже больше, чем поэт в России.
Но больше, чем у хряка голова
(и этот факт бесспорно признан всеми)
Есть город под названием Москва,
Где на веранде вечером осенним
Сидели в ресторане при свечах
И не могли никак наговориться
Звезда тусовки Ксения Стульчак
И баронесса Вика Траховицер.
Покуда по соседству за столом,
К ним два придурка подбивали клинья,
Они делились мыслями о том,
Что все мужчины, как известно, свиньи,
Что им по сути нужно только то,
Что лишено любви и уваженья:
Пристроить своего коня в пальто
И хрюкать, хрюкать до изнеможенья,
А в тот момент, когда взойдет луна,
И свет любви в ночи засеребрится,
Насрать, нагадить, навалить говна
И даже не подумать извиниться.
Пытаясь успокоить нервный тик,
Виктория ладонью глаз прикрыла:
- Ты помнишь, у меня был минипиг?
Подумать только – я его любила…
А он – как подколодная змея,
Как будто кукурузку, съел мне душу…
Ах, Ксюша, Ксюша, девочка моя!
Кого теперь любить?.. Мне больно, Ксюша!
- Не плачь, Викуся, и утри глаза,
Пускай болит и жжет сильнее перца!
Как любит говорить мой друг Рамзан:
«Боль – это санитар души и сердца!»
Не прогоняй её, останься с ней,
Нет худа без добра, моя мучача,
Зато мозги становятся ясней,
Когда душа болит, а сердце плачет!
И не впадай, Викуся, в пессимизм,
Кого теперь любить? – вопрос наивный:
Мужчина – очень сложный организм,
Хотя, конечно, очень примитивный.
Когда он внешне сладок и пригож,
То значит, он в кармане держит фигу.
Когда на минипига он похож,
То и душой он равен минипигу!
Когда же он уродлив и страшен,
Когда он с виду грубый и скабрезный,
Тогда душой он – «битте данке шён!»,
Как часто любит повторять мой крестный.
Тогда он – настоящий человек,
А не начинка, блин, для чебурека…
Ты видела мультфильм с названьем «Шрек»?
Ну вот… найди себе такого Шрека!
- Ну ты сказала, Ксюша, вот те на!
И где же я найду себе урода?
Я знаю лишь артиста Петкуна,
Который песню пел про Квазимодо.
Возможно, с виду он и вправду и чмарь,
Но только с ним - тут и ежу понятно -
Я не легла бы даже за косарь –
Уж больно, Ксюша, он поет отвратно!
- Да что ты привязалась к Петкуну?
Он не урод, да и поет он мило…
Нет, ты найди такого, чтобы ну
Тебя при встрече сразу бы стошнило!
- Но как найти подобный экспонат?
Таких, наверно, в мире очень мало.
Хотя, постой - лет пять тому назад
Я слышала вокал певца Цекало…
- Ну знаешь, Вика, у меня нет слов!
Езжай-ка ты обратно в свой Чернигов…
Я говорю про диких кабанов,
А ты мне называешь минипигов!
Твой нервный организм совсем больной,
Ты пребываешь в состоянье стресса…
- Не смей так грубо говорить со мной,
Ведь как никак, я все же – баронесса!
И я пока что не сошла с ума,
Тебя я старше на четыре года!
- Тогда иди, ищи его сама!
- Кого искать?
- Да своего урода!
* * *
В ту ночь приснился Вике странный сон:
Она сидит в кафе с названьем «Колос»
И слушает по радио «Шансон»
Мужской приятный хрипловатый голос.
В табачных кольцах меркнет тусклый свет,
Качая люстру, как на ветке грушу,
А он поет сквозь дым от сигарет,
И песня Вике разрывает душу:
«Я взрослый бородавочник Анри,
Я сдерживать уже не в силах крика:
Поговори со мной, поговори,
Красючка-сучка, ежевика-Вика.
Разлука-злюка мне пришила срок
В поганом зоопарке за решеткой.
А ты живешь на воле, как цветок,
И мне не светит ночь с такой красоткой!
Вика-Вика, не дури,
Покури-ка дури.
Бородавочник Анри
Не козел в натуре.
Бородавочник Анри
Вовсе не паскуда.
Вика-Вика, забери
Ты меня отсюда!
За что сюда попал – не знаю сам,
Но я сижу в загоне год за годом.
Спасибо, блядь, за это небесам,
Что родился на свет таким уродом.
А я хочу слоняться по кустам,
Чтоб сердце распускалось, как гвоздика.
Волкам позорным и козлам-ментам
За ночь с тобой продам я душу, Вика!
Вика-Вика, не дури,
Усмири свой норов.
Бородавочник Анри
Только с виду боров.
Вика-Вика, не смотри
На мое увечье,
У кабанчика Анри
Сердце человечье!»
Она в тумане смотрит на кабак,
И вдруг из дыма грустно и уныло
Является щетинистый пятак
И два клыка, торчащие из рыла…
- Какой же у него отвратный вид!
Что это за уебище такое? –
При взгляде на него ее тошнит,
И, быстро, прикрывая рот рукою,
Она в слезах бросается к нему,
Кричит: «Не надо! Умоляю! Хватит!»
Рыдает, задыхается в дыму,
И, просыпаясь, падает с кровати.
- Какой кошмарный сон, черт побери!
Шептала Вика в диком изумленье, -
Какой-то бородавочник Анри…
Что означает это сновиденье?
И тут ее прошиб холодный пот
От мысли, что мелькнула пулей мимо:
- А может, он как раз и есть урод,
Которого найти необходимо?
И внутренне горя, как Жанна д^Арк,
На огненного цвета «ламборгини»
Она рванула с ходу в зоопарк,
Купив травы в цветочном магазине.
И, миновав вольеру со слоном,
А следом – клетку с грустноглазым пони,
Нашла загон с барьером, а на нем
Доску с названьем «Антилопа Конни»,
И рядом на решетке у двери
Она прочла, зардевшись, как клубника:
«Масайский бородавочник Анри»,
«Анри Масайский»,- повторила Вика.
- О, Господи, неужто это он?
Неужто я его слыхала голос
Тогда во сне, когда он пел шансон
В прокуренном кафе с названьем «Колос»?
Но я его не вижу… Ёжкин пёс!
Где этого загона обитатель?
- Эй, сторож, я хочу задать вопрос:
Скажи, где бородавочник, приятель?
Небритый сторож высморкал соплю:
- Не бойся, не останесся в накладе.
Чичас, я антилопу покормлю
И выпущу его, будь он неладен…
Поблизости раздался чей-то лай
И Вике стало нестерпимо жарко.
Ей показалось – это вертухай,
А вовсе не служитель зоопарка!
Внезапно к горлу подступил комок
И Вика в сердце ощутила жженье:
- За что? За что Анри мотает срок?
Какое совершил он преступленье?
А может, это злое колдовство? -
Подумала Виктория в досаде,
Но в тот же миг увидела ЕГО,
И взгляд ее в его растаял взгляде.
Он лег и в лужу погрузил живот,
Взглянув на Вику с чувством превосходства.
- О да! – шепнула Вика, - он урод!
Но как прекрасно у него уродство!
Кусок травы, торчащий на клыке,
На шее и спине седая грива
И бородавка на его щеке,
Такая, как у Роберта де Ниро.
И, глядя на щетинистый пельмень,
Она проговорила обреченно:
- Так вот какой ты, северный олень,
Анри Масайский, русский заключенный!
Она открыла фирменный пакет,
Который украшала надпись «Gucci»,
И осторожно извлекла на свет
Пучок травы и цикламен до кучи,
И, ощутив вибрацию внутри,
От сильного волненья чуть не плача,
Проговорила: «Это вам, Анри,
На кичу как бы с воли передача!»
Кабан лениво поднялся с колен,
С невозмутимым видом, как профессор,
Обнюхал магазинный цикламен
И стал жевать подарок баронессы.
Внезапно пищу отрыгнув назад,
Он ужин со второго съел подхода…
- Да, он, конечно, не аристократ,
Скорей - дикарь, но в нем видна порода!
О женщины – исчадья доброты!
Ну как, скажите, вами не гордиться?
Придумав призрак собственной мечты,
Вы в свой фантом стараетесь влюбиться:
В козла, в барана, в свинку или в мышь,
В орла, в кентавра, в чайку или в овощ…
Но сердцу ведь любить не запретишь:
Как говорят в народе - Бог вам в помощь!
Над парком зажигались фонари,
А Вика все шептала у барьера:
- Не плачь, я помогу тебе, Анри!
Ведь благородство женщин не химера!
Когда вовсю стемнело, через час
Ей на мобилу позвонила Ксюша:
- А ты не хочешь в «Золотой Палас»
Зайти сегодня музыку послушать?
Концертная программа будь здоров!
Короче – вечер должен быть улетный:
Там будут Розенбаум и Днепров,
И новая звезда Гордей Залетный!
- А кто это?
- Какой-то странный хер…
Ну типа исполнитель из народа,
Но внешность, Вика – это твой размер,
Твой гардеробчик, круче Квазимодо!
Чтоб излечиться от сердечных ран
Ты в нем отыщешь для себя забаву…
Когда они поднялись в ресторан,
Заканчивал программу Розенбаум.
Он что-то пел, мотая головой
Про глухарей и про судьбу-бродягу.
На адмиральском кителе его
Сверкали семь медалей за отвагу.
Закончив, Розенбаум зачехлил
Гитару, и с ухмылкой мимолетной
Ведущий Игорь Верник объявил:
- Встречайте, господа – Гордей Залетный!
С гитарою, зажатой в кулаке,
Он вышел, как посол иного мира
С пикантной бородавкей на щеке,
Такой же, как у Роберта де Ниро.
На лоб спадала прядь седых волос,
Которые, сплетаясь в паутину,
Красиво обрамляли мощный нос,
И на щеках небритую щетину.
И Вика задрожала изнутри,
Когда Гордей зашелся в песне дико:
- Я взрослый бородавочник Анри,
Я сдерживать уже не в силах крика…
Не в силах больше сдерживать себя,
Шепнула Вика: «Я пошла пописать…»
И от волненья платье теребя,
Отправилась к Гордею за кулисы.
Внезапно за кулисой у дверей,
Куда спешила Вика Траховицер,
Дорогу перегородила ей
Заплаканная пьяная певица.
- Не плась, есе одна осталась ночь,
Не бойся, я артистка, а не слюха,
Но мне узе ничем нельзя помочь:
Меня зовут Буланова Танюха!
Я полюбила футболиста, но
Теперь узе сама тому не рада…
Все музыки – скоты, а зызнь говно!
Да здравствует российская эстрада!
- Да будь она неладна, черт возми! –
Подумала Виктория зверея,
И в это время перед ней возник
Щемящий душу силуэт Гордея.
Она, не поднимая головы,
Спросила, от волненья заикаясь:
- Признайтесь, это правда? Это вы?
- Да, это правда. Это я. Признаюсь.
- Выходит, значит, я была права:
Гордей Залетный и Анри Масайский…
- Не надо, Вика повторять слова,
Здесь всюду уши… Я боюсь огласки!
Они спустились через казино
На улицу, где ночь в дожде шаталась.
В её машине он открыл вино.
- Портвейн?
- Портвейн. А как ты догадалась?
- Хотите выпить?
- Да, я буду пить…
Да, я нажрусь сегодня, как скотина.
Тебе меня не следует любить,
Ты адресом ошиблась, Викторина!
Я взрослый бородавочник Анри
Я не хочу казаться моралистом,
Но я не понимаю, хоть умри,
Кем хуже быть: свиньей или артистом?
Я лишь наполовину человек,
Когда я ночью в образе Гордея
Пою про свой лихой недолгий век,
А после пью, от мысли холодея,
Что этот мир бессмыслен и жесток,
Что снова ночь окажется короткой,
И что с утра опять мотать мне срок
В поганом зоопарке за решеткой.
Но ровно в полночь, как взойдет луна,
Я прорываю дырку у забора,
И, понимая то, что мне хана,
В ночного превращаюсь в гастролера.
Не разберешь, где я, а где не я,
Смешались, в общем, в кучу кони, люди…
В ночи – артист, а поутру – свинья,
Таких, как я, Виктория, не любят!
- Зачем же вы тогда в том странном сне
Словами песни тронув вечер дымный,
В любви открыто признавались мне
И намекали на контакт интимный?
Не знаю, не могу сказать, Гордей,
В чем ваше обаяние и сила…
Я не люблю артистов и свиней,
Но вас я почему-то полюбила!
Возможно, потому что только я
В душе переживаю, как ребенок,
За то, что днем вы – взрослая свинья,
А ночью – гастролер, артист, подонок!
И мне на мненье общества плевать,
Я не такая, как они, поймите…
Я вас могу сейчас поцеловать
Туда, куда вы сами захотите!
- Что ты посмела, девочка, сказать?
Нет, повтори, что ты сейчас сказала?
Откуда ты могла об этом знать,
Ведь ты не в бровь, а в глаз сейчас попала!
Да, к сожаленью, заколдован я,
И здесь и там я узник заключенья.
И только ты, о девочка моя,
Способна прекратить мои мученья.
Дотронешься губами до щеки
И в тот же день рассветным часом мглистым
Исчезнут бородавки и клыки,
И стану я заслуженным артистом!
А если поцелуешь ты меня
Лаская язычком до основанья, -
Останусь бородавочником я,
Зато не в зоопарке, а в саванне!
Я буду вольным, как морской прибой,
Я буду быстрым, как свободный ветер,
Но только, Вика, мы тогда с тобой
Вдвоем рассвет любви уже не встретим!
Итак, моя судьба в твоих руках!…
Его рука скользнула ей под платье.
Она невольно прошептала «а-ах!»
И отдала себя в его объятья.
И в тот же миг у ней снесло чердак.
Давно у Вики не было такого.
И тот случайный половой контакт со Стриптизером Митей Рудаковым –
Он был забыт. Кружилась голова,
Она стонала и дышала в ухо,
И повторяла вечные слова:
- Не надо! Да! Распни меня, как шлюху!
Гордей! Гордейчик! Горюшко моё!
Я никогда так прежде не любила!
Скотина! Бородавочник! Зверьё!
Порви! Убей и съешь меня, мудила!..
Разрушь мне мозг! Вонзи под сердце нож!
Я умираю! Мама, я балдею!…-
Гордей в ту ночь и вправду был хорош.
В ту ночь и я завидовал Гордею!
Она проснулась через три часа…
Струился пар от мокрого асфальта.
С водительского зеркальца свисал
Её бордовый кружевной бюстгальтер.
Не в силах что-то вспомнить и понять,
Виктория чуть слышно прошептала:
- Он в щечку ведь просил поцеловать,
А я его куда поцеловала?
Какой-то бред…Какая-то фигня…
Добравшись до квартиры, баронесса
Не выходила из дому три дня,
Пытаясь как-то отойти от стресса.
Но все ж сорвавшись и спустив собак
По телефону на подругу Ксюшу,
Она рванула утром в зоопарк,
Надеясь втайне успокоить душу.
Найдя загон с решеткой у двери,
Она достала нервно сигарету:
- А где ваш бородавочник Анри?
- Он одичал. Его здесь больше нету!
- Как нет? Не понимаю ничего!
- Да тута все понятно и болвану:
Мы в Кению отправили его,
К сородичам, в масайскую саванну…
- В масайскую саванну… Вот те раз!-
Ее спина мгновенно стала потной. –
- Так… Надо ехать в «Золотой Палас»
Узнать, когда поет Гордей Залетный!
Она идти решила до конца.
Но в «Золотом Паласе» ей сказали,
Что, мол, с подобным именем певца
Здесь, к сожаленью, никогда не знали.
Покинув в шоке «Золотой Палас»,
Она серьезно напряглась на Ксюшу.
В тот вечер Вика сильно напилась
И позвонила президенту Бушу.