Орден куртуазных маньеристов (Сборник), стр. 277
БАЛЛАДА О ПРЕКРАСНОЙ РАЗБОЙНИЦЕ
Вставало солнце радостно над утренней Москвой,
Меня на площадь вывели под барабанный бой.
Небритого,опухшего,в тяжёлых кандалах,
Измученного пытками и в треснувших очках.
В рубашке белой я стоял и на толпу смотрел,
Тут подскочил ко мне палач и плёткою огрел:
«Чего уставился, козёл? Шагай, в натуре, бля...» -
И охватила шею мне надёжная петля.
Бой барабанов стих. Судья прочёл мне приговор.
Толпа гудела, словно я - убийца или вор.
А просто у меня стихи любовные нашли,
А в эти дни по всей Москве поэтов казни шли.
Диктатор лично приказал нас вешать, как собак,
За то, что славим мы разврат, и волю, и кабак.
За то, что воспеваем мы амурные дела,
Он уничтожить нас решил как некий корень зла.
Он диктатуру ввёл, потом он ввёл сухой закон,
Чтоб все по струнке перед ним ходили, жаждал он.
Народ сначала бунтовал, а после присмирел.
Ещё бы - ждал бунтовщиков немедленный расстрел.
«Итак, - судья, зевнув,пропел, - хотите что сказать?».
Но плюнул я ему в лицо - не мог себя сдержать.
«Сейчас повесят, вот и всё, - подумалось тут мне, -
Но лучше быть повешенным, чем жить в такой стране».
Вдруг начался переполох - откуда не возьмись,
Пятнадцать всадниц с ружьями на площадь прорвались.
И возглавляла сей отряд на чёрных скакунах
Прекрасная разбойница с винчестером в руках.
Верёвку перерезала вмиг надо мной она
И нежно улыбнулась мне, серъёзна и юна.
Я прыгнул к ней, мы понеслись по городу вперёд,
Лишь разбегался в стороны испуганный народ.
Нам скрыться удалось в лесу, в заброшенной избе,
Где рассказала девушка немного о себе -
О том, что девочкой ещё стихи мои прочла
И влюблена в меня с тех пор, всегда меня ждала.
Вчера узнала от подруг, что буду я казнён,
И поклялась меня спасти - ну вот я и спасён.
Я стал ей руки целовать, за всё благодарить.
Она сказала: «А сейчас тебя я буду мыть...».
И ей подруги помогли с меня оковы снять,
А после вышли из избы, чтоб нам с ней не мешать.
И тёплой мыльною водой я выкупан был весь,
И понял я, что навсегда теперь останусь здесь.
А после пили мы вино в постели, при свечах,
И обнял я разбойницу, услышав только «ах...».
Я тело нежное ласкал, похожее на шёлк,
И губы сладкие её губами я нашёл.
И ночь безумною была, бессонною была,
И до утра сплетали мы горячие тела.
Прекрасная разбойница, уже при свете дня,
Читала мне мои стихи, шептала: «Я - твоя...».
А после сообщили нам, что пал диктатор злой
И всё его правительство разогнано метлой.
Что хочет трудовой народ в цари меня избрать
За то, что лучше всех стихи умею сочинять.
Подумал я и стал царём единственной страны,
Где с детских лет писать стихи все граждане должны,
где ценится изящный слог, уменье рифмовать,
где только истинный поэт героем может стать.
Где лишь стихами говорят и много пьют вина,
Где нет жестокости и зла, а есть Любовь одна.
Где все равняются на нас с царицею моей -
С той, что разбойницей была, слагают гимны ей.
Теперь в короне у неё горит большой алмаз -
Но не затмит он красоты её чудесных глаз.
СНЕЖАНКА (сонет)
Взметнулась наша страсть, как фейерверк,
Приди в себя, прелестная служанка,
Сознанье потерявшая Снежанка,
Яви своих очей лукавых сверк.
Тебя атаковал я, как берсерк,
Скрипела долго старая лежанка…
Приди в себя, красотка-обожанка.
Испуган я. Где доктор Розенберг?
- Не нужен доктор, - вдруг ты прошептала, -
Я…я такую сладость испытала,
Что улетела в небо далеко…
Но что это? Не пахнет ли горелым?
Пока мы занимались милым делом,
На кухне убежало молоко!
ЗАГРОБНОСТЬ
А есть ли водка в загробном мире?
Возможно – если вообще он есть.
А можно ль выпить у них в трактире,
Стихи прочесть и услышать лесть?
А есть ли дамы – ну, там, в эфире?
А можно ль даме сказать: «Люблю»?
А как, допустим, в загробном мире
Устроить это…ну, ай-люлю?
А есть ли деньги там, и какие?
Иль там бесплатно всё раздают?
А есть там Питер, Москва и Киев?
Они такие же там, как тут?
А есть компьютеры там и книжки?
А есть ли, скажем, там Интернет?
Возможно, там это всё – излишки,
Е-мэйлов что-то оттуда нет.
На арфах ангелы там бряцают
Или рок-группы там есть, как тут?
Что там болельщики восклицают,
Когда команде их гол забьют?
Зима там есть? Иль всё время лето?
Вопросов много – а где ответ?
Как это странно, что нет ответа
На протяжении сотен лет.
Я – атеист, но и я желаю
Узнать хоть что-то о мире том,
О коем я ничего не знаю,
Куда, по слухам, мы попадём.
Смотрю на бабочку – ведь когда-то
Она лишь гусеницей была.
А вдруг мы так же потом, ребята,
Распустим в небе свои крыла?
О прошлой жизни в суетах бренных
Нам будет незачем вспоминать,
Как и о куколках наших тленных,
Что на кладбище должны лежать.
Всё позади – и печаль, и злобность,
Метаморфозе благодаря.
Да и понятье само «загробность»
Мы не поймём, в небесах паря.