Орден куртуазных маньеристов (Сборник), стр. 223
* * *
Я человек простой, не гордый,
В любви несокрушимо твердый,
Вынослив, как верблюд двугорбый,
Покладист, словно одногорбый.
Внушает зависть муравьеду
Язык мой, вкрадчивый и чуткий.
Пройму любую привереду
Я к месту сказанною шуткой.
А дама знает, что пригоден
Язык не только для беседы,
Что входят в куртуазный орден
Маститые языковеды.
Как бивненосцам толстокожим,
Мне также свойственна ученость,
Ведь неуч на любовном ложе
Явить не в силах утонченность.
Но рассудительность слоновья
Мне не мешает быть поэтом.
Как кролик, я живу любовью,
Но я не так труслив при этом.
Я лишь разумно осторожен:
Почуяв приближенье мужа,
Я передергиваю кожей,
Как хряк, страдающий от стужи.
В незамедлительном уходе
Тогда одно спасенье барда,
Ведь муж лютее всех в природе,
За исключеньем леопарда.
Любую прочую опасность
Встречаю я с открытой грудью.
Мне, как моржу, присущи властность
И отвращенье к словоблудью.
Не будет с самками проблемы,
Коль молча колотить их ластом,
И ходят целые гаремы
За мной, суровым и клыкастым.
Как шимпанзе, могу играть я
В любые карточные игры,
Жирафу я подобен статью,
А грацией подобен тигру.
Отказов я не получаю,
Когда у дам прошу блаженства,
Ведь я в себе соединяю
Всех Божьих тварей совершенства.
* * *
Послушай, красавица, что тебе скажет певец:
Гордыня смешна, ибо всех ожидает конец.
Ты встретишь его не в доспехах своей красоты -
Морщинами, словно слониха, покроешься ты.
Отвиснет губа, словно хобот, и нос заострится, как клюв,
И между зубами большой образуется люфт.
Смердя, как гиена, и вечно бубня, как удод,
Ты вынудишь близких в тоске торопить твой уход.
Конфетки тебе не дадут - бесполезно просить.
Сама за собою ты будешь горшки выносить.
Тогда-то ты вспомнишь поэта, которому смерть принесла,
Но воспоминание это ни света не даст, ни тепла.
Я мог бы помочь, позабыв причиненное зло,
Но разграничение рока меж нами легло.
Сквозь мерзкую старость в печальное море плыви,
Где носятся души людей, не познавших любви.
А я, как награду, вкушаю небесную новь -
Здесь души любивших объемлет иная любовь.
* * *
Любимая меня дичится - похоже, что ее смутил
Мой взгляд насмешливо-холодный. Так смотрит нильский крокодил,
Когда приходят антилопы доверчиво на водопой,
Которых он увлечь мечтает на дно потока за собой.
Не бойся, милая, не бойся! Не надо паники, молю!
Поэт со взором крокодила, тебя я искренне люблю.
На то, как я переживаю, ты повнимательней взгляни:
Не лицемерны эти слезы, не крокодильские они.
Напрасно к плачу крокодила ты мой приравниваешь плач,
Ведь крокодил холоднокровен, а я - потрогай! - я горяч.
Не бойся и еще потрогай, потом тихонечко погладь,
Ведь ничего же не случится, во всей округе тишь и гладь.
Признай, что крокодил в природе совсем не так себя ведет -
Он скачет, лязгает зубами и создает водоворот.
Я не таков - смирив желанье, учтив и нежен буду я,
В шелка дразнящих поцелуев тебя оденет страсть моя.
В шелка прикосновений нежных - живые, теплые шелка,
Чтоб ты в тепле моем раскрылась, подобно венчику цветка.
Тогда тебя не испугает мой странный неподвижный взгляд,
В котором золотые искры то гаснут, то опять горят.
* * *
Ежели с другом тебя муж твой коварно застукал
И на глазах у него друг твой укрылся в шкафу,
Словно бесхвостый грызун с шерстью короткой и редкой,-
Это печально, но ты, женщина, все ж не робей.
Тут уж нельзя раскисать - тут подбочениться надо
И в рогоносца метнуть гневом пылающий взор.
"Да,- со слезами вскричи,- я виновата, допустим,
Но не тебе, дорогой, что-то мне там предъявлять.
Я ведь могу и сама выкатить с ходу предъяву -
Ты ведь когда-то меня вечно любить обещал.
Шубу ты мне обещал,- вспомни, склеротик проклятый,
А вместо этого я, видишь, хожу голышом.
Я для тебя словно вещь, ибо тебя не волнует,
Что у жены на уме, чем ее сердце полно.
Вспомни: когда ты со мной поговорил задушевно?
Несколько лет уж прошло, кажется, с этого дня.
Ну а теперь, как бандит, в дом ты врываешься с ревом,
Так что в шкафу от тебя люди скрываться должны.
А между прочим, они, эти прекрасные люди,
Женщину видят во мне, а не красивую вещь.
Книги и фильмы со мной нежно они обсуждают,
Секс - лишь довесок для них к совокуплению душ.
Ты же, тиран, их загнал в шкаф по какому-то праву,
Хоть за меня ты бы им должен спасибо сказать.
Я бы зачахла без них от твоего невниманья,
От унижений и слез, от постоянных обид.
Не унижал ты меня? Лжешь! Ты вконец изолгался!
Я ведь без шубы была нищенкой между подруг.
Вспомни, как я у тебя клянчила долго машину -
"Мазду" какую-то ты мне, как собаке, швырнул.
Я не смогла б пережить жутких таких оскорблений,
Если б не тот человек, что затаился в шкафу.
Раз я доселе тебе все-таки небезразлична,
В память о нашей любви шкаф ты спокойно открой.
Там мой спаситель сидит - ты обнимись с ним по-братски.
Кстати: взяла у него я триста баксов взаймы.
Будь мужиком и отдай эту ничтожную сумму,
Ты ведь с утра, как всегда, выдал мне сотку всего.
Дай мне халат наконец, чтоб наготу я прикрыла -
Что ты глядишь на меня, как сексуальный маньяк?
И вообще, дорогой, дуй-ка на кухню отсюда -
Стол там накрой с коньяком и полчаса подожди.
Ты закатил, согласись, столь безобразную сцену,
Что успокоиться нам надо хотя бы чуть-чуть.
Знай, что когда мы к тебе выйдем отсюда на кухню,
С этого мига втроем вступим мы в новую жизнь.