Орден куртуазных маньеристов (Сборник), стр. 165
* * *
Иногда до безумия можно устать
Делать вид, будто жизнь интересна тебе.
Перестань притворяться – и новая стать
Тебя выделит враз в человечьей гурьбе.
Ты поймешь, что всегда предстоит возрастать
Твоему отчужденью, духовной алчбе,
Ибо рядом с тобою немыслимо стать
Ни единой душе, ни единой судьбе.
Ты своим равнодушьем посмел оскорбить
То, что братья твои обретают в борьбе
И затем неизбежно теряют, скорбя;
Рассуди, как же можно тебя полюбить,
Не питать неприязни законной к тебе,
Не лелеять мечту уничтожить тебя.
* * *
Как флейты, голоса цикад
Звучат в темнеющем просторе.
Отстаивается закат,
И гуща оседает в море.
Легко колышется напев
Флейт переливчатых древесных
И тихо всходит звезд посев
В полях тучнеющих небесных.
Луна уже плывет в зенит,
Заката хлопья отгорели,
А флейта легкая звенит,
Бессчетно повторяя трели.
И неподвластно смене лет
Ночного бриза колыханье
И ввысь летящее из флейт
Всё то же легкое дыханье.
И та, которая близка,
Перекликается со всеми,
И беззаботна, и легка,
Поскольку презирает время.
* * *
Всё море – выпуклая стезя;
По ней, неспешные, как волы,
Уничтожаясь, вновь вознося
Гребни над зыбью, текут валы.
Им уклониться с пути нельзя,
Пеной не хлынуть на волнолом –
Валы текут и текут, сквозя
Зеленым, синим, серым стеклом.
Переплавляет солнечный свет
В сочные отблески зыбь волны,
И чередою пенных комет
Катятся гребни на валуны.
Чайка, подладив к ветру полет,
Смотр производит сверху валам;
Облака тень лениво ползет
По облесённым дальним холмам.
Ветер подхватывает напев,
Прежний еще не успев допеть.
В будничной жизни не преуспев,
Здесь я сполна сумел преуспеть:
Всё разглядеть, и ветер вдохнуть,
И безо всяких мыслей и слов
Сердцем постигнуть великий Путь –
Путь неуклонных морских валов.
* * *
Когда приблизится старость,
Матрос припомнит с тоской,
Как трепетом полнит парус
Упругий ветер морской.
Когда приблизится старость,
Стрелок припомнит в тоске,
Как встарь ружье оставалось
Всегда послушно руке.
Рыбак припомнит под старость,
Не в силах сдержать тоски,
Как рыба в лодке пласталась,
Тяжелая, как клинки.
Всегда побеждает старость,
Поскольку смерть за нее,
И долго ль держать осталось
Штурвал, гарпун и ружье?
Приошли все стороны света
Стрелок, рыбак и матрос,
Но им не дано ответа
На этот простой вопрос.
Наполнен тоскою ветер,
Вздыхают лес и вода,
Не в силах найти ответа
На главный вопрос: “Когда?”
К ним тоже жестоко Время,
Сильнейшее всяких сил –
Нельзя им проститься с теми,
Кто так их всегда любил.
* * *
К побережным горам прижимается лес,
Словно скрыться пытаясь от ветра ползком,
И плывут безучастно эскадры небес
В переполненном ветром пространстве морском.
Металлический свет прорывается вкось
И лудит кочевое качанье валов,
И не счесть уже, сколько ко мне донеслось
В беспорядке, как птицы, мятущихся слов.
То, что шепчет, сшибаясь, резная листва,
То, что глыбам толкует глубин божество, –
Стоит слухом ловить только эти слова,
Остальные слова недостойны того.
* * *
Тополь – словно горянка в черном платке,
Над ним одиноко стоит звезда;
Одинокий фонарь горит вдалеке,
И под ним асфальта блещет слюда.
Оживленно нынче в небе ночном –
Тень волоча по кровлям жилья,
Облака пасутся, и серебром
Подсвечены призрачно их края.
Месяц гуляет среди отар,
Горят и меркнут уклоны крыш.
То видишь явственно тротуар,
А то и бордюра не различишь.
Все очертанья гор и дерев,
Светил вращенье, облачный ход –
Всё составляет один напев,
Общий безмолвный круговорот.
И кажется – кружится кровь моя;
Стоило бросить тепло и сон,
Если в кружение ночи я
Хоть на мгновенье был вовлечен.