Орден куртуазных маньеристов (Сборник), стр. 161
* * *
При обсуждении проекта
В компании “Крыжопольгаз”
Автоматический директор,
Новейший робот принял нас.
Он был весьма любезен с нами,
Но я едва владел собой –
Должно быть, у него в программе
Произошел какой-то сбой.
Занятным угощенье было,
В тот день я поседел, как лунь:
Взамен мороженого – мыло,
Взамен шампанского – шампунь.
Из чашечек сапожный деготь
С улыбкой приходилось пить,
Чтоб как-то робота растрогать
И отношенья закрепить.
Мы не посмели отказаться,
Уж слишком важен был момент.
На нашем месте оказаться
Хотел бы всякий конкурент.
Мы пили скипидар с лимоном,
Похваливая скипидар,
Поскольку многомиллионным
От сделки виделся навар.
Мы славно глотку промочили –
Аж до сих пор нутро печет,
Но сделку всё же заключили,
И деньги мне пришли на счет.
Непросто выжить бизнесмену,
Чтоб не настигла нищета.
Вот я сейчас рыгнул – и пена
Вдруг повалила изо рта.
* * *
Прорвались фекальные стоки,
Земля поспешила осесть,
Но все избегают мороки
И медлят ограду возвесть.
Отходы дымятся упрямо,
Трагедией страшной грозя,
И, значит, в забытую яму
Не рухнуть мне просто нельзя.
Пусть хриплые вопли разбудят
Район, погруженный во тьму.
Фекальщиков вскоре осудят
И скопом отправят в тюрьму.
В детдом их несчастные дети
Проследуют после суда,
Но я не жалею: на свете
И мне нелегко, господа.
В разлитую кем-то солярку
Мечтательно я забредал,
И тут же, конечно, цыгарку
Мне под ноги кто-то кидал.
На станции дерзко совался
Я в люки цистерн с кислотой;
Затем от меня оставался
На дне только зуб золотой.
Затем бензовоза водитель
В наручниках ехал в тюрьму,
А там станционный смотритель
Бросался в объятья к нему.
Всем миром мерзавцы охоту
Ведут на меня одного.
Коль провод под током размотан,
То я ухвачусь за него.
Метиловой водки торговля
Продаст, разумеется, мне,
И льдиною, сброшенной с кровли,
Меня пришибет по весне.
И трактор проезжий задавит
Меня у степного холма,
А что тракториста исправит?
Естественно, только тюрьма.
В тюрьму попадут непременно
И кровельщик, и продавец;
Увидят тюремные стены
Монтера ужасный конец.
И сколько веревке ни виться –
К концу приближаемся мы.
Сутулых фигур вереницы
Вливаются в стены тюрьмы.
И я на своем возвышенье
Киваю, негромко бубня:
“За вас – и число, и уменье,
Бессмертье и рок – за меня”.
* * *
Кошка вяло бредет по паркету,
От угла до другого угла.
Хорошо б к ней приладить ракету,
Чтоб медлительность эта прошла.
Чтоб с ужасным шипеньем запала
Слился кошки предстартовый вой,
Чтобы кошка в пространстве пропала,
Протаранив стекло головой.
Заметаются дыма зигзаги
Из сопла под кошачьим хвостом;
Реактивной послушная тяге,
Кошка скроется в небе пустом.
Станет легче на сердце отныне,
Буду знать я наверное впредь:
Мы увязли в житейской рутине,
А она продолжает лететь.
Прижимая опасливо уши
И зажмурившись, мчится она.
Сквозь прищур малахитовость суши
Или моря сапфирность видна.
От суетности собственной стонет,
Как всегда, человеческий род,
Ну а кошка вдруг время обгонит
И в грядущем помчится вперед.
Обгоняя весь род человечий,
Что в дороге постыдно ослаб,
В коммунизме без травм и увечий
Приземлиться та кошка могла б.
* * *
Важна не девственность, а действенность –
Я о девицах говорю.
Коль девушка активно действует,
То я любовью к ней горю.
Когда ж она не хочет действовать
И неподвижна, словно труп,
Тогда томлюсь я подозрением
И становлюсь угрюм и груб.
Словам давно уже не верю я,
Особенно в делах любви.
Любовь лишь делом доказуема,
Себя ты в деле прояви.
Вершатся все дела успешнее
С задором, пылом, огоньком,
Любовь же – с гиканьем и воплями,
Чтоб сотрясалось всё кругом,
Чтоб вазы с шифоньера падали
И разбивались о паркет,
Чтоб у тахты в утробе ёкало
И звал милицию сосед.
А коль девица не подвижнее
Мешка с несвежей требухой,
То, стало быть, в ней зреет ненависть
И тайный умысел плохой.
Коль девушка едва шевелится,
То, значит, замышляет зло.
Нам подсыпают эти скромницы
В еду толченое стекло.
И, чтоб не угодить на кладбище, –
Ведь ты еще совсем не стар, –
Приблизься сзади к ней на цыпочках
И первым нанеси удар.
Она качнется и повалится,
А ты скажи ей сухо: “Что ж,
Ты это всё хитро затеяла,
Однако нас не проведешь”.