Орден куртуазных маньеристов (Сборник), стр. 139
* * *
Машинисту метро говорю я: “Браток,
Для чего ты даешь этот страшный гудок?
Мне сегодня судьба составляет заслон,
И на рельсы меня не повалит и слон.
А наскучит со мною возиться судьбе –
Стало быть, я свалюсь под колеса к тебе,
Ведь случайного нет ничего впереди,
И поэтому попусту ты не гуди.
Мне сегодня судила судьба захмелеть,
На перроне приплясывать, словно медведь,
Лишь с огромным трудом равновесье храня, –
Но судьба же хранит от паденья меня.
А когда от меня отвернется судьба,
То твоя ничему не поможет труба:
Каблучки за спиною, касанье одно –
И я вниз полечу, на тоннельное дно.
Чьи точеные пальцы легко, как во сне,
В толчее прикоснутся к сутулой спине?
Кто меня так изящно низвергнет во мрак
И змеею скользнет меж вопящих зевак?
Нет ответа. Иду я, забытый поэт,
По тоннелям иным на торжественный свет,
Свет растет, пробивается с разных сторон,
И уже не припомню я темных имен.
Очевидцам оставим подробностей приз:
Как, расставив конечности, рухнул я вниз
И все звуки покрыл, устрашая народ,
В отвратительном реве разинутый рот.
* * *
Геройству место есть повсюду,
Но все-таки вдвойне почтенно
Геройство, родственное чуду,
В чертогах метрополитена.
Туда стекают толпы с улиц,
В вагонах мчат к рутинной цели,
А мы уходим, чуть сутулясь,
Гуськом в угрюмые тоннели.
Нас ищут сутки, двое, трое,
Но мы выходим к людям сами –
Немногословные герои
С остекленевшими глазами.
Пускай метро и воплощает
Рутинный жизненный порядок,
Но наши лица возвещают,
Что жизнь еще полна загадок.
Нас отдают сержантам ражим,
Пинками осыпают щедро,
Но вскоре людям мы расскажем
О том, что укрывают недра.
О крысах бледных, безволосых,
Однако ростом с поросенка,
О паутинных липких тросах,
О пауках с лицом ребенка.
О трупах в форме машинистов,
В подземной сырости раскисших,
О жертвенниках сатанистов
В зловещих закопченных нишах.
Мы от людей, погрязших в быте,
Всегда стремимся отличаться –
Нам любо мимо них в корыте
По эскалатору промчаться.
И, скрежеща корытным днищем,
Остановиться на платформе
Вплотную к ясным голенищам
Садиста в милицейской форме.
Пусть люди видят: в жизни тусклой
Есть всё же место для полета,
Хотя и волокут в кутузку
Корыто и его пилота.
И чье чело не омрачится
Раздумьем о судьбе таланта,
Когда пилот подбитой птицей
Заголосит в руках сержанта.
* * *
Распространяя дух коньячный,
Насвистывая на ходу,
По вашей жизни неудачной
Виденьем ярким я пройду.
Как на диковинное что-то,
Вам любо на меня глядеть,
Ведь вашим тягостным заботам
Не удалось меня задеть.
В трудах вы терпеливо прели,
Надсада ваши нервы жгла,
Зато в моих руках горели
И сами делались дела.
Произносили вы упреки,
Но как-то вяло, без огня,
Ведь вас пугавшие пороки
Забавой были для меня.
Когда понадобитесь мне вы,
Я всё, что надо, получу:
Я так хорош, что вспышку гнева
Вам разыграть не по плечу.
И я такое изумленье
Мог придавать своим словам,
Чтоб всякое сопротивленье
Нелепым показалось вам.
Вы слабости мои прощали,
Ведь в душном лабиринте дней
Моей свободой вы дышали,
Которая всего нужней.
Слезу по мне недаром пустят
И по заслугам укорят:
Я, расстававшийся без грусти,
Был встречам непритворно рад.
* * *
Слова, поцелуи, объятья,
Двух тел сопряженье в одно…
Бессмысленно это занятье,
Но тем и приятно оно.
Нелепы любви ритуалы,
Признанья – поток чепухи,
Но я не смущаюсь нимало,
Любимой слагая стихи.
Любовным охваченный хмелем,
И сам я немало глупил:
Ночами не спал по неделям,
Терял состоянья и пил.
Любовь заменила мне веру,
И всем я пожертвую ей.
Плевал я на знающих меру,
Спокойных и трезвых людей.
Не слышал вовек обыватель,
Который размеренно жил,
Гармонии той, что Создатель
В черты моей Дамы вложил.
Должно быть, филистер злосчастный
И зрением также убог:
В глазах моей Дамы Прекрасной
Творца он увидеть не смог.
Кичусь я своим фанатизмом,
В безумствах иду до конца,
За то я и гением признан,
Любимым созданьем Творца.
Вхожу я, пропащий повеса,
В ваш храм – и разносится взрыв,
И падает в храме завеса,
Небесные рати открыв.