Орден куртуазных маньеристов (Сборник), стр. 131
* * *
День исцеленья все ближе,
Кто от него упасет?
Дождь мои раны залижет,
Боль мою глина всосет.
Будет ни капли не больно,
Если в запойном бреду,
Руки раскинув привольно,
Навзничь я в грязь упаду.
Время увидеть воочью,
Как безнадежность легка,
Как разлезаются в клочья,
Вдаль торопясь, облака.
Кончились поиски счастья,
И в немоте пустырей
Влажная глина ненастья
С плотью сольется моей.
Кончилось всё - и не надо
Мне ни за что отвечать,
Лишь немигающим взглядом
Редкие капли встречать.
Всё в этой легкости тонет,
И в шелестящей тиши
Дождь наполняет ладони,
Как неживые ковши.
* * *
Никому не дается за так он,
Древних правил коварный язык:
Если многое ставится на кон,
То и проигрыш будет велик.
Свой талант я фартовою мастью
Разбросал на зеленом сукне;
Я играл на безбрежное счастье,
Было прочее все не по мне.
Лад семейный, карьеру, достаток,
Постепенность житейских удач
Я поставил - и вышел без взяток
На последней из многих раздач.
Вгорячах я не понял сначала,
Что на отыгрыш времени нет.
Ночь хмельная в окне угасала,
И шептал леденящий рассвет:
<Принимай как великое благо
Безнадежность и жалоб не трать.
Переигрывать поздно, миляга,
Да и не на что больше играть>.
* * *
С тобою не раз и не два говоря,
Я сердца, увы, твоего не достиг,
А ежели так, то, наверное, зря
Мне Господом дан изощренный язык.
И если всю зиму сквозь мерзлую тьму
К тебе я взывал, но дозваться не смог,
То голос пророческий мне ни к чему -
Взывать бесполезно не вправе пророк.
Не жаль все познания мне расточить,
Оглохнуть, ослепнуть, навек замолчать -
Я сам себя счастью не смог научить,
Так стоит ли браться других поучать?
Я думал: ты цель, провиденье, судьба,
Но цели нельзя нам ни знать, ни желать.
Нет цели в пути - есть лишь путь и ходьба,
Когда ни к чему бесполезная кладь.
* * *
Напоминать о себе не смей,
Это ничтожества верный знак.
Ежели ты не совсем пигмей,
Ты не забудешься просто так.
Звонки и письма - всё суета,
Не надо людям портить житья.
Обо мне напомнят тоска, пустота,
Мое отсутствие, - но не я.
А не удастся напомнить - что ж,
Без любви и память легка, как дым.
Ведь я и сам не слишком хорош,
Раз не ушел отсель молодым.
* * *
Нет конца дешевому хмелю,
На уловки горазда пьянь,
Пусть ангина третью неделю
Как крючками дерет гортань.
За окошком вороны чертят
Муть белесую вкось крылом,
И пропойцы вопят, как черти,
Свесив головы над столом.
У кого-то был день рожденья -
С той поры мы неделю пьем,
И надрывное возбужденье
Заменяется забытьем.
Всё привычно в этой квартире,
Так зачем торопить уход?
Пусть хоть все меня ждут в том мире, -
Важно то, что одна не ждет.
Иссякают деньги - и снова
Возникают незнамо как,
И скрежещет жизни основа,
Пережженная водкой в шлак.
Всё, что в сердце мной бережется,
Образ твой, что досель не стерт, -
Всё в веселом аду сожжется,
Где и сам я - веселый черт.
И пускай мне глаза изгложет
Этот ранний бескровный хмель, -
В мир, который ты создал, Боже,
Я не в силах выйти отсель.
* * *
Я от тебя не жду вестей,
Твой облик в памяти сотру.
Я из непрошеных гостей,
Я засиделся на пиру.
Зачем явился я в скупой,
Не знающий пощады мир?
Чтоб повстречаться в нем с тобой,
И это был роскошный пир.
Бескровный день в моем окне
И в трубке голос - словно плеть.
Был пир чужим, и, видно, мне
На нем не стоило хмелеть.