Орден куртуазных маньеристов (Сборник), стр. 127
* * *
В зачарованных дебрях моей слепоты,
Где в лесу подсознания спят дерева,
Грациозно крадешься и прячешься ты,
И восходят видения, словно трава.
В зачарованных дебрях забыты слова,
Но во мгле там твои расцветают черты.
Как лианы, сплетаются явь и мечты,
И колышутся образы, словно листва.
Я устал, и заснул, и во сне я исчез,
Мне нельзя просыпаться, мне страшно прозреть,
Засевай же мне душу дурманной травой!
Я - видений моих зачарованный лес,
Я заставлю все образы в нем замереть,
Чтобы в нем без помехи встречаться с тобой.
* * *
Я лишь с тобою сердцем говорю,
Мне разговоры прочие - докука,
Но тайной речи не придам я звука,
В людскую речь ее не претворю.
Не втуне я в молчании горю,
Не зря безмолвья познана наука:
Мне образ твой - надежная порука,
Что к Радости свой путь я проторю.
Пускай досель я брел по жизни слепо,
Но чувствую - грудные рвутся скрепы.
Разломятся - и изольюсь я весь
Туда, к чему вся жизнь была ступенью,
К предвосхищаемому единенью,
Которое произойдет не здесь.
* * *
Всегда у меланхолии во власти -
Я жил, всегда дурачась и шутя;
Испробовав все ухищренья страсти -
Остался целомудрен как дитя;
Порой людей всем сердцем презирая,
Нарочно не обидел никого;
Я в небе ясно видел башни рая,
Но на земле я упустил его.
Всем тем, что только представало глазу,
Я обладать желал вполне и сразу,
От алчности горел и холодел -
И между тем был крайне бескорыстен.
Неприхотливость, горстка старых истин
Да ремесло - вот всё, чем я владел.
* * *
Благоговел перед любимой я,
И от волненья ярко щеки рдели,
Но от насмешек не было житья:
Со смехом говорили мне друзья,
Что страсть умней растрачивать в борделе.
Любить безумно, то есть так, как я,
Друзья благоразумно не хотели;
Не знала даже милая моя,
Что из ее пустого бытия
Я высек пламя для земной скудели.
Должно быть, всех счастливей идиот:
Он ведает одну лишь страсть - к еде,
Нажрется - и слюняво забормочет;
Но сердце боль свою не отдает,
И любит ту, которой нет нигде,
И счастья лишь несбыточного хочет.
* * *
Она до неприличия юна,
Но не стесняясь порет ахинею,
И я молчу, смущаюсь и бледнею,
Хоть иссекла мне кудри седина.
Премудрость мрачная заключена
В мозгу моем - но что мне делать с нею,
Коль эту бестолковую напею
Мне не поможет обольстить она?
И я шепчу себе: прервать не пробуй
Ту чушь, что мелет милое созданье,
И сделай вывод, верный и простой,
Что красоте не нужен смысл особый,
Она сама - свой смысл и оправданье,
И Ум склоняется пред красотой.
* * *
Поклонником меня ты не зови,
Расхожая мне не подходит кличка,
Настойчивость моя - не знак любви,
Она скорее попросту привычка.
Она от жёлчи, что кипит в крови,
Ведь из-под носу упорхнула птичка;
Бесплодна телефонов перекличка,
Но ты не торжествуй и не язви.
Сомненьями и страхами томимый,
Я лишний раз не позвоню любимой,
А ты - давно разгаданный секрет.
И для меня как детская проказа -
Копить твои предлоги для отказа,
С усмешкой слышать радостное <нет>.
* * *
Добро бы ты блюла невинность,
Мне легче было бы, - а то
Я злобных выходок картинность
Сносил неведомо за что.
Надеясь на твою взаимность,
Вливал я воду в решето:
Ты просто холод, просто минус,
Одно холодное ничто.
Теперь окликнешь - я не двинусь,
А не окликнешь - ну и что?
В гармонию телесных линий
Лишь пустота в тебе одета,
Застынешь от такой красы.
Но на душе исчезнет иней,
Достаточно прийти рассвету
В определенные часы.
Тебе ли быть моей святыней?
Увы! Я твоему портрету
Давно пририсовал усы.