Персик, стр. 43

Пич вприпрыжку бежала к ней по террасе, размахивая руками как ненормальная. Длинные красновато-каштановые волосы стянуты в толстый блестящий хвост, к тому же Пич оказалась поразительно высокой.

— Ты растешь, — улыбаясь, упрекнула Леонора.

— Привет, Леонора. — Голос Лоис совершенно изменился, стал глубже, чувственней.

— С… с… с возвращением домой, — заикаясь, проговорила Леонора. Румянец вины пятнами загорелся на ее щеках, и Лоис насмешливо посмотрела на нее.

31

Пич не спеша поднималась в гору с другой стороны виллы, Зизи путался у нее под ногами, и они изнемогали от летнего зноя. Спрятавшись в маленьком оазисе тени, Пич легла на живот и, положив голову на руки, стала наблюдать, как маленький шлейф муравьев упорно тянется вверх по узловатому стволу оливкового дерева и исчезает в дупле, — как исчезали беглецы в подвале отеля. Было странно, что жизнь, которая так спокойно текла на поверхности, на самом деле полна тайной опасности. Она должна была признаться, что ее участие в Сопротивлении внесло возбуждение в спокойное течение школьной жизни, и ей очень нравилась эта игра — до того дня, когда это перестало быть игрой.

Пич сжала руками голову, запрещая себе вспоминать. Она не хотела еще раз пройти через эту боль и чувство вечной вины! Она никому не рассказывала о том, что чувствует, но думала, что бабушка, наверное, понимает. Это бабушка запретила ей посвящать все время Лоис, заставляя искать общества сверстников. «В отеле так много молодых людей твоего возраста, надень купальный костюм и иди в бассейн, тогда ты скоро найдешь друзей».

Скоро нужно идти в школу дома, во Флориде, но Пич не хотела возвращаться. Если бы только мама и папа согласились отпустить ее в школу в Швейцарию! Когда-нибудь она, конечно, поедет туда, и это великолепно. Там были студенты из многих стран, они катались зимой на лыжах, а летом купались в озере и катались на лодках. Если только… если только… Пич, быстро приняв решение, вскочила на ноги. Если кто-то и мог убедить ее родителей, так это бабушка.

Строя планы на будущее, Пич забыла о прошлом и стала спускаться с горы, немного скользя на крутых уступах, перепрыгивая через камни, пока не ступила на привычную дорожку, усыпанную гравием, которая змейкой вилась до самой виллы. А потом они с Зизи бежали, перепрыгивая через несколько ступенек. Было восхитительно и радостно в такой день осознавать, что ты жива и будешь жить.

Джим, вернувшись из поездки по автомобильным предприятиям де Курмонов, выглядел озабоченным. Производство снизилось до довоенного уровня, и новым конструкторам не хватало чутья и воображения их американских коллег и соперников. Оборудование и технология, которые использовались на заводах, уже давно устарели, но не было свободных денег, чтобы вложить в производство, поднять его на современный уровень, а это означало, что машины, сходящие с конвейера, были довоенного образца. Тогда как в Штатах уже существовал новый фордовский двигатель У8, и дизайн корпуса машин фирмы «Ю.С.АВТО».

«Фиат» и «Ситроен» заполонили европейский рынок маленькими машинами и оттеснили длинные, громоздкие автомобили «курмон» в самый конец рыночной шкалы. Росла конкурентоспособность английских фирм «Роллс-Ройс», «Астон Марти», «Бристоль» и «Ягуар», в Германии «Мерседес» восстанавливал свои позиции на рынке, и для машин де Курмонов вырисовывалось не слишком перспективное будущее.

Жерар остался безразличен к взволнованному телефонному звонку.

— Делайте то, что считаете необходимым, если хотите, ставьте новое руководство. Можете предпринять рекламную компанию.

Жерара это не волновало. Он отказался от промышленной Империи де Курмонов, помня о том, как отец ради успеха и власти практически отказался от семьи.

— Я всегда был против взяток и нечистых дел, — говорил он Джиму из Флориды, — поэтому не втягивай меня сейчас в это дело. Распоряжайся, как хочешь, всем — шахтами, литейным за водом, автомобильными предприятиями — мне все равно.

— Но это — наследство Пич, — запротестовал Джим, — мы должны сохранить его ради нее.

Смех Жерара прокатился через Атлантику.

— Я как-то не вижу Пич во главе автомобильной империи. У нее достаточно денег, чтобы быть счастливой, Джим. И я не вижу необходимости в огромном капитале.

Джим обсудил эту проблему с Леони, когда они собирались ложиться спать.

— Я понимаю, — ответила Леони, помня, как фанатически был предан Месье делу автомобилестроения и созданию империи, и еще она всегда знала, что Жерар обвинял отца в смерти Армана в день его совершеннолетия, который разбился на машине несовершенной конструкции.

«Мне придется в убыток продать фабрику, чтобы получить деньги, но это лучше, чем выпустить из рук автомобильный завод, — решил Джим. — Мы должны сделать все возможное, чтобы сохранить его для Пич».

— Настало время, чтобы кто-то позаботился о Пич, — сказала Леони, кончиками пальцев нанося духи за уши и на шею.

Джим удивленно посмотрел на нее.

— Ты понимаешь, что о ней всегда вспоминали в последнюю очередь? Ты ведь знаешь, она мечтает учиться в школе Л’Эглон в Швейцарии. Я думаю, нам следует убедить Эмилию и Жерара позволить ей поехать туда.

— Это будет непросто, — ответил Джим. — Сначала они отпустили Лоис, теперь — Пич. Но если ты думаешь, что для нее так лучше, полагаю, они прислушаются к твоему мнению.

Он смотрел, как Леони расчесывает волосы, восхищаясь золотистым ореолом, обрамлявшим ее лицо.

— Какие прекрасные золотые волосы. — Он нежно потрогал прядь.

— Теперь в них уже больше серебра, — критически заметила Леони.

— Все еще прекрасные, — пробормотал Джим, зарываясь лицом в душистую волну. — Знаете ли вы, как я вас люблю, Леони Бахри Джемисон?

Леони повернулась к нему.

— Думаю, что да, — поддразнила она Джима. — Думаю, что знаю.

Школа Л’Эглон состояла из разбросанных по берегу озера шале, а гладкая, словно отполированная поверхность озера отражала свинцовое осеннее небо. Позади были серо-голубые горы, прятавшиеся в тумане, а расположенные террасами сады, размеченные с педантичной швейцарской аккуратностью, — симметричные квадраты цветочных клумб и кустарников, вели к пристаням с дремлющими байдарками на широких деревянных настилах. В ясные дни в дальнем конце озера вырисовывались очертания Женевы.

Пич влилась в жизнь школы, подружившись со всеми девочками, как будто провела там несколько лет, а не одну четверть. Там были еще две американки — Нэнси и Джулианна, но в основном там учились француженки и англичанки. И Мелинда Сеймор, англичанка, вскоре стала ее лучшей подругой. Они были соседками по комнате, играли в паре в теннис, сидели рядом в столовой, и Пич помогала Мелинде с французским, а Мелинда ей — со всякими науками. Они доверяли друг другу секреты и обменивались историями, и Пич была в восторге от того, что у нее, наконец-то, появилась подруга-ровесница, которая понимала ее. Гуляя, они часто доходили до деревни и покупали изумительный швейцарский шоколад и лакомились по вечерам в своей комнате, читая дешевенькие слащавые романы, в изобилии распространяемые недалеко от их пансиона, которые забивали их головки мечтами о прекрасном, высоком, мужественно-красивом мужчине с темными волосами и жестким страстным ртом.

— Ты действительно думаешь, что такие мужчины существуют? — спрашивала Пич, прижимая к груди старого плюшевого мишку, в то время как Мелинда выключала свет.

— Конечно, существуют, — сонно отвечала Мелинда. — Я даже одного знаю.

Пич мгновенно села в кровати.

— Мелинда! Ты знаешь такого мужчину?

— Да, — зевнула Мелинда. — Может быть, он немного помладше тех, которых описывают в книгах, но он — божественен!

— Кто? — требовательно спросила Пич. — Мелинда, не спи, скажи мне, кто это?

— Его зовут Гарри, — пробормотала Мелинда, зарываясь в норку из одеяла на гагачьем пуху.

Пич откинулась на подушки, крепче прижав к себе мишку, улыбка тронула ее губы. «Гарри. — шептала она, — Гарри». Унего темные волнистые волосы и горящие глаза, как у героя романа «Поле страстной битвы», выразительное серьезное лицо и твердый подбородок. И он высок, широкоплеч и страстен, как персонаж романа «Опасные поцелуи». И его зовут Гарри. Этой ночью она мечтала о нем.