Неприступная Эммелина, стр. 11

– Мы с мистером Уэстоном спорили, Спайк, – строго проговорила Эммелина. – В этом вся разница.

– Вовсе вы не спорили в самолете, – возразил парень.

Мисс Прайс по-прежнему держала в руках шпильку. Она попробовала засунуть ее назад в волосы, стараясь увидеть себя в этот момент глазами своего воспитанника. Дело в том, что Эммелина всегда старалась быть образцом идеального поведения. И что бы там ни говорили, правила и традиции в человеческом обществе обладают неоспоримой ценностью.

– Это был личный разговор двух взрослых людей, – сказала мисс Прайс. – А тебе не следовало подслушивать. И если уж быть точной до конца, я должна заметить, что это мистер Уэстон клеится, как ты выражаешься, ко мне, а не наоборот. Ты же сам об этом говорил.

– Ну хорошо, раз ты настаиваешь, то я скажу, что это он смешно говорил тогда в магазине, – согласился Спайк. – Зато после того случая смешно заговорила ты.

– Я?! – вскричала Эммелина. – Что ты выдумываешь? Просто у меня першит в горле, и это неудивительно: за последние двадцать четыре часа я ни чашки чаю не выпила.

Эммелина подошла к зеркальному шкафу и посмотрела на свое отражение. Прическа у нее, что и говорить, была еще та: половина волос заколота шпильками, половина распустилась, но ничто больше в ее облике не говорило о том внутреннем смятении, которое последнее время все сильнее одолевало ее.

Она почти пожалела о том, что не может порассуждать об этом со Спайком. Вот уже целый год он ходил на свидания, хотя, строго говоря, Эммелина не могла бы назвать это свиданиями. Но как бы там ни было, у него было больше опыта в области ухаживаний. Честно говоря, за ней толком никто и не ухаживал вовсе, а весь ее «любовный» опыт был почерпнут из эротических книг, в чем мисс Прайс стеснялась признаться.

Эммелина была самоучкой, но все ее домыслы и догадки ни в малой степени не подготовили ее к тому состоянию, в которое она впала, встретившись с заинтересовавшим ее представителем противоположного пола. Да, она знала, что секс – это наслаждение, сладкая пытка. Кстати, хрупкость Эммелины была одной из причин того, что она до двадцати восьми лет – весьма и весьма зрелого возраста – оставалась девственницей.

И теперь, глядя в свои темные, сияющие глаза в зеркале, чувствуя, как неистово колотится ее сердце, как пересыхает во рту, Эммелина в недоумении спрашивала себя: «Что это?»

– Так ты полагаешь, – наконец решилась она, – что я чем-то привлекаю его?

– Да я знаю только, что у него туго набитые карманы и что классно было бы жить в таком местечке, – ответил Спайк.

– Ох, Спайк! – Эммелина с тревогой посмотрела на своего воспитанника. – Мы же должны вернуться назад, ты не забыл? Мы не можем остаться здесь. Мистеру Уэстону вовсе не нужно, чтобы мы тут оставались, к тому же я и представить себе не могу, как бы мы вдвоем жили в этом городе. – При мысли об этом Эммелина похолодела. Она добавила: – Ты же пропустишь занятия!

Мисс Прайс уговорила Спайка поступить после школы в местный торговый колледж, где он занимался компьютерными технологиями, в которых весьма преуспел. Она надеялась, что со временем ее воспитанник поступит в университет.

«Нет, нам никак нельзя тут остаться». Эта поездка в Лос-Анджелес – всего лишь большое приключение, за которое она, вероятно, в долгу перед мистером Уэстоном, но больше она ему не должна ничего. Нужно обязательно напомнить ему об обещании спасти викторианский дом, куда она должна вернуться. А оказавшись там, Эммелина непременно сядет и напишет целую серию статей о ритуалах ухаживания. И начнет с того, как сохранить холодность, когда кто-то к тебе «клеится».

Глава 6

Эммелина влюбилась. Эта любовь пришла к ней с первого взгляда и была так сильна, что у нее порой перехватывало дыхание. Это нельзя было сравнить с впечатлениями, которые производили на нее эротические книги и все безделушки вроде кружевных «валентинок» из ее магазина. Купидон пронзил своей стрелой сердце мисс Прайс, как только она увидела Ла-Джоллу, город в Калифорнии. Да-да, она влюбилась в город.

Они с Джеффом катались по прибрежному 101-му шоссе, и Эммелина имела возможность вдоволь налюбоваться купающимися в море, сплошь голубоватыми видами города. До сих пор она ни разу не ездила в открытых автомобилях, поэтому Джефф Уэстон поднял верх своего «родстера», чтобы солнечные лучи ласкали их плечи и ветер играл волосами.

Ветер вырвал почти все шпильки из пучка Эммелины, и она сама вытащила оставшиеся заколки, чтобы тяжелые локоны вольной сверкающей волной упали ей на спину. Для поездки она нарядилась в платье, больше всего из ее гардероба походившее на летний сарафан: с присборенными рукавчиками, скромным вырезом и кружевным лифом – кружева вместо пуговиц. И те части ее тела, что не были прикрыты «платьем молочницы» и распущенными волосами, чувствовали себя замечательно.

Джефф любовался ее локонами, он так смотрел на развевавшиеся на ветру пряди, словно хотел прикоснуться к ним. Впрочем, Эммелина с легкостью была готова ответить на его возможный комплимент – взъерошенные волосы Джеффа так и светились в лучах солнца. На этот раз на нем вместо джинсов были летние брюки цвета хаки и рубашка элегантного цвета ирисов, который эффектно контрастировал с его загорелой кожей. В солнечных очках Уэстон был похож на кинозвезду.

Мисс Прайс едва не расхохоталась. Она? С кинозвездой? Ее состояние было схоже с тем, которое Эммелина испытала, когда впервые увидела Джеффа в своем патио. Вот только тогда она просто испугалась, а сейчас, находясь рядом с Уэстоном в автомобиле, Эммелина нервничала от его близости. А уж когда они подъехали к Ла-Джолле, у нее просто перехватило дыхание, и мисс Прайс вынуждена была влюбиться во что-нибудь, хоть в город.

Джефф Уэстон сказал ей, что сначала они позавтракают в ресторанчике на вершине скалы, а потом не спеша прогуляются по Джерард-авеню, где расположены десятки бутиков. Но Эммелина уговорила своего спутника сначала пройтись по магазинам и там же перекусить. Потому что вечером они должны были обедать с каким-то приятелем Уэстона, биржевиком, и она не хотела наедаться за ленчем.

Каким-то чудом Уэстону удалось найти местечко для парковки на нужной улице, и они начали прогулку прямо оттуда. От модных бутиков Эммелина ничего особенного не ожидала, зато по-европейски узенькие, извилистые улочки города сразу же покорили ее сердце. Было невозможно не влюбиться в подвешенные к стенам и поросшие мхом корзины с цветами и в старинные уличные фонари. Впрочем, и в магазинах оказалось немало интересного. Между бутиками с одеждой они то и дело встречали художественные галереи, магазинчики, в которых торговали различными старинными вещицами, и базары с антикварной одеждой.

– Обрати внимание на клоунов, – сказал Джефф, когда они проходили мимо магазина детской одежды.

Витрина этого магазина была оформлена в виде арены старинного цирка, по которой передвигались живые клоуны, вот только догадаться о том, что это не игрушки-манекены, а люди, можно было лишь по блеску их глаз. Внезапно Эммелина почувствовала, как Джефф положил ей руку на талию, чуть подтолкнув в сторону от дороги. Как это странно – ощущать, что мужчина заботится о ней…

Эммелина решила не закалывать волосы после поездки в открытом автомобиле и почувствовала себя чуть ли не развратницей, когда откусила кусочек соленого кренделька. Они попробовали в кондитерской помадку из арахисового масла и полакомились восхитительными и нежными сырными палочками в открытом кафе.

На другой стороне улицы раздались гитарные переборы – там в честь пышного открытия нового магазина Гуччи шампанское лилось рекой. Эммелина сунула пакет с крендельками в сумку, и они с Джеффом вошли в ярко освещенное помещение. Бродя по множеству секций, они рассматривали модели новой весенней коллекции. Уэстон игриво предложил Эммелине примерить что-нибудь из одежды, но она и слышать не захотела об этом.

– Мое белье скромнее, чем эти наряды, – заявила она, когда Джефф снял с вешалки нежно-розовое платье из органзы.