Вечный союз, стр. 107

— А ты, Винсент? — ласково спросил он. — Что с тобой произошло?

— Я бы не хотел сейчас об этом говорить, сэр, — ровным голосом ответил тот.

— Это наконец случилось, да? Так много убийств, и ты вдруг почувствовал, что это единственное, что ты можешь противопоставить всему этому злу? — Мне было почти жаль Кромвеля, — вдруг сказал Винсент. — Этот человек много страдал. И вот к чему это все привело. Тела солдат моего полка, лежащие во дворце, эта его шуточка насчет наших жен. А потом этот мерк, висящий на кресте, как карикатура на Христа! Боже, где ты был в этот момент? Мерк смотрел на меня, моля о милосердии, однако он расправился бы с моей семьей у меня на глазах так же безжалостно, как я бы раздавил ядовитое насекомое. С тех пор как мы попали в этот мир, я верил, что Бог говорит со мной, удерживает меня от греха убийства и призывает меня избрать лучший путь. Где он был тогда, этот Бог? Я читал трансценденталистов, Эмерсона и Лонгфелло, которые утверждали, что все мы являемся частью одной великой души. А передо мной висел этот мерк, и бушующая толпа наслаждалась его муками, и его сильное тело было вскормлено нашей кровью и плотью. Если Бог есть, как мог Он создать этот мир? Как мог Он создать такое место, где нужно убивать, чтобы выжить и не быть убитым? Этот мир безумен, сэр, — тихо закончил он.

— И мы в самом центре этого безумия, — вздохнул Эндрю, положив руку на плечо Винсента. — Может быть, мы с тобой когда-нибудь и сможем выбраться из него. Иди, сынок, тебе надо помочь Марку, а мне проследить за тем, чтобы все шло как должно.

Они повернулись к морю спиной и пошли обратно к своим.

— Спасибо, Винсент, — тихо сказал Эндрю

— Спасибо вам, сэр, — отозвался молодой человек и отдал полковнику честь.

Эндрю понимающе кивнул и ответил ему тем же. Секунду Винсент поколебался, затем исчез в сумерках.

— Полковник Кин?

Эндрю очнулся от своих мыслей и заметил стоявшего неподалеку Фергюсона.

— В чем дело, Чак?

— Извините за беспокойство, — нервно произнес Фергюсон, — но мне тут в голову пришла одна мысль, и я чуть не вырвал себе волосы от досады. Какой же я осел, что не подумал об этом раньше!

— Говори, Чак, что ты там опять придумал?

— Можно взглянуть на ваш револьвер, сэр? Эндрю вытащил свой пистолет из кобуры. Он был все еще мокрым, и полковник подумал, что О'Дональд, который обращался с любым оружием как с новорожденным младенцем, затрясся бы от негодования, увидев, в каком состоянии находится один из немногих в Валдении драгоценных револьверов.

Фергюсон взял оружие и внимательно его осмотрел.

— Вижу, вы сделали пару выстрелов, сэр.

— По проходящему мимо броненосцу, — ответил Эндрю, усмехнувшись при этом воспоминании. — Так в чем дело, Чак?

— Вот в этом, сэр, — ответил инженер, вынув взрывной капсюль из отверстия зарядной камеры. Его глаза горели энтузиазмом. — Вот, сэр, решение всех наших проблем!

Глава 19

— К вечеру мерки достигнут реки, — воскликнул О'Дональд. — Плевать мне, что Кромвель вернулся. Надо атаковать город!

Калину казалось, что его голова сейчас расколется пополам. В этот день их надеждам пришел конец, затем они возродились из пепла, а сейчас окончательно угасли.

Прошлым вечером они покинули свои укрепления и отогнали немногочисленные карфагенские, — патрули обратно в город, освободив от врагов всю округу. В их ряды влилось новродское ополчение, и многие поверили, что победа близка.

А утром в устье Нейпера появились «Оганкит» и еще четыре броненосца. Несколько мучительных часов Калин думал, что Кромвель разбил флот Эндрю и теперь вернулся, чтобы покончить с непокорными суздальцами. Затем они получили весть о приближении войска мерков. На рассвете была оставлена станция Уайлдернесс, и один из разведчиков ухитрился переплыть Нейпер прямо под носом у карфагенской галеры и сообщил Калину о том, что враги совсем рядом.

И всего час назад они узнали, что с востока к ним снова приближается флот, во главе которого идут два броненосца.

— Если мы сейчас нападем на город, наши силы окажутся разобщены. — В голосе Ганса звучало отчаяние. — У Кромвеля есть «Оганкит» и четыре броненосца. Если наши сведения верны, у Эндрю только два бронированных корабля. В лучшем случае ему удастся высадить на берег свои войска и потом вести их сюда. Если мы начнем атаку, Кромвель своей тяжелой артиллерией может разрушить Суздаль до основания. И не забывайте, что мы потеряем в этом деле кучу людей. А завтра утром к нам присоединятся тысячи опытных и хорошо вооруженных солдат.

— К утру Кромвель переправит через реку мерков, — мрачно ответил Пэт. — Они окажутся на нашем берегу, И в их руках будет город. А Михаил? Дьявол, может быть, этому ублюдку удастся повернуть против нас несколько городов! Ты знаешь русских, Ганс, для них Суздаль — это символ более значимый, чем фабрики. Мы оставили город, чтобы спасти его от разрушения, надеясь, что, когда вернется Эндрю, мы сможем отвоевать его обратно. Если Михаил объединится с мерками, нам это окажется не по силам. Дайте мне шанс сразиться за город и покончить с этим сукиным сыном! Может быть, если мой штурм совпадет по времени с атакой Эндрю, это отвлечет внимание Кромвеля.

Ганс поднялся со стула, подошел к дальней стене комнаты и выглянул в окно.

— Через пару часов станет совсем темно, — тихо заметил он и взглянул на Калина.

— Ваше мнение, генерал Шудер? — спокойно спросил президент.

Ганс приблизился к О'Дональду и ловким движением вытащил у него из кармана сигару.

— Эй, это моя последняя! — протестующе воскликнул ирландец.

— Мы поделим ее, — ухмыльнулся Ганс, разломав сигару пополам и протянув Пэту меньшую часть. Отправив в рот порцию табака, бывший сержант обвел взглядом небольшую группу штабных офицеров и полковых командиров, сидевших за столом вместе с Калином и Касмаром.

— Я всегда верил в два военных правила, — заявил он. — Во-первых, не распыляй войска и бей ублюдков всем, что у тебя есть. Во-вторых, атакуй первым и не давай врагу опомниться. Если мы сейчас будем ждать, то выполним первое правило. Если пойдем в атаку этой ночью, то соблюдем второе, так как если мерки займут город, нам будет его не отбить. — Мощно работая челюстями, Ганс задумчиво смотрел в пол. Вдруг он встряхнулся и резко сплюнул табачную слюну. — Нападем сегодня. Этот рыжий забулдыга прав. Я знаю Эндрю — он не будет ждать, а полезет прямо на врага, потому что, черт побери, именно я научил его почти всему, что он знает об этом чудесном искусстве убивать. Если мы атакуем Суздаль, возможно, мы отвлечем на себя внимание врага и Эндрю будет легче.

О'Дональд радостно бухнул кулаком по столу и вопросительно уставился на Калина.

— Тогда приготовимся к бою, и да пребудет с нами Кесус, — медленно произнес президент.

— Я хочу поговорить с тобой. Вздрогнув, Тобиас поднял глаза на Хулагара.

— Мне надо проследить за установкой этого орудия. После этого мы поговорим, — резко сказал капитан, показывая на громадную стофунтовку, которую приволокли с кормы, чтобы установить на месте поврежденной носовой пушки.

— Это подождет, — бросил Хулагар.

Тобиас не мог не заметить, что после вчерашнего отступления тон Хулагара по отношению к нему сильно изменился. Ему захотелось закричать в ответ, чтобы сам мерк подождал, но в глубине души он понимал, что уже не может так поступить.

Сделав Тобиасу знак следовать за собой, Хулагар открыл люк на нижнюю палубу и спустился вниз. Щитоносцу кар-карта пришлось согнуться вдвое, его руки задевали палубу. Наконец они вошли в небольшую каюту, отведенную меркам. Тобиас с трудом скрывал свое беспокойство.

От мерков исходил сильный мускусный запах, от которого у него закружилась голова. Взгляды воинов орды, направленные на Тобиаса, были холодными как лед.

— Когда флот Кина будет здесь?

— Вскоре после заката.

— И что ты собираешься делать?

— Сегодня вечером я выйду в море, — тихо ответил Кромвель.