Сердце Тигра, стр. 39

— Хоббс никогда не выкидывал таких штучек, как Флинт, — ответил Блейр. — И он происходит из расы, которая сделала вендетту формой искусства.

Эйзен неохотно кивнул.

— Вам решать, полковник. Я согласен с тем, что ей нужно привести свои мысли в порядок. Но слишком много времени без полетов может убить ее.

— Я знаю, капитан. Я знаю.

Блейр покинул рубку, чувствуя себя более неуверенным, чем когда-либо.

Веспус… он снова вернулся на Веспус, и с ним была Ангел. Они, держась за руки, шли по вершине утеса, глядя на блестящее море; легкий бриз шевелил ее рыжие волосы.

Блейр знал, что это был сон, но знание не могло уменьшить силу иллюзии. Он действительно был с ней на Веспусе, это была неделя их отпуска. Время, когда никто из них не представлял, что они могут снова расстаться.

Вид с вершины скалы был прекрасен: заходящее солнце, одна из трех больших лун, висящая низко над горизонтом, море и небо, покрасневшие в сумерках. Но Блейр отвернулся от этого великолепия, чтобы посмотреть в глаза Ангел, чтобы впитать ее красоту. Они поцеловались, и во сне поцелуй, казалось, длился целую вечность.

Они сидели рядом, потерявшись друг в друге, им неважно было, что их окружало. Еще один поцелуй и длинное-длинное объятие. Они ласкали друг друга со все нараставшей страстью.

— Это навсегда, мон ами? — спросила Ангел, смотря глубоко в его глаза, почти в его душу.

— Вечность недостаточно долга, — ответил он. Они приблизились друг к другу…

Сон изменился. Снова Веспус, там, где море встречается с берегом, но оно было пустынно и мрачно, на горизонте собирались грозовые тучи. В этот раз Блейр стоял с генералом Таггартом, смотря на разбитую громаду, которая когда-то была «Конкордией». Он пошевелился, но не смог проснуться, не смог вернуть предыдущий сон…

Теперь он стоял на взлетной палубе недалеко от подиума, мимо него проезжали гробы. Генерал снова был с ним, читая имена глубоким, торжественным голосом. «Полковник Жаннет Деверо…»

Блейр вскочил, подавив крик. Его руки начали шарить по столу рядом с кроватью, пока не нащупали голографическую кассету, которую прислала она. Несколько секунд он теребил ее в руках, затем появилось ее изображение; губы беззвучно шевелились — громкость была отключена.

Он посмотрел на призрачную фигуру и попытался восстановить дыхание. Блейр никогда не был суеверным, но этот кошмар был словно знамение или видение. Ангел не было, и он боялся, что никогда не сможет вернуть ее.

Еще один вечер после еще одного дня работы, казавшейся бесконечной. Блейр очень хотел выпить чего-нибудь и расслабиться, и, хотя он не слишком хотел быть в компании, он предпочел кают-компанию собственному личному помещению. Он провел слишком много ночей, смотря на эти четыре стены и просыпаясь от повторяющегося кошмара. По крайней мере, здесь призрак Ангел не мог преследовать его.

У бара стояла группа офицеров, окружившая лейтенанта Роллинса. Они собрались у новостного терминала, смотря последний выпуск TNC, только что пришедший с Блэкмейна. Барбара Майлс, как всегда в идеальной форме, смотрела с экрана со смешанным выражением сочувствия и уверенности.

— Несмотря на опровержения со стороны официальных лиц Конфедерации, у TNC теперь есть независимое подтверждение того, что система Локанда была помещена под строжайший карантин из-за эпидемии смертельной болезни, которая, как нам сообщили, была вызвана биологическим оружием килрати. По неподтвержденным слухам, такое оружие уже не в первый раз используется против земных колоний. Сейчас считается, что колония на Локанде-4 уже понесла тяжелые потери, и, возможно, будет полностью уничтожена болезнью.

Она сделала важную паузу.

— Теперь другие новости с фронта. TNC узнал, что в нескольких отдаленных секторах Конфедерация предпринимает стратегическое отступление. В то время, как правительство и военные официально отрицают любые подобные действия, некоторые неофициальные источники говорят, что приказ отступать был дан для того, чтобы укрепить фронт ценой сдачи территорий, не представляющих важности, в надежде, что килрати распылят силы и таким образом раскроются для контрудара. Но независимые военные аналитики, работающие с TNC, назвали это объяснение ложным и считают, что «укрепление» — просто спешный ответ на наступление врага.

— Это Барбара Майлс с очередным выпуском Земного Канала Новостей…

— Выключи это, Радио, — проворчал лейтенант, которого Блейр узнал как одного из пилотов шаттлов. — Опять эта же старая песня из уст любителей кошек.

Роллинс выключил терминал.

— Эй, Трент, ты с Луны свалился? Мы были на Локанде… а сейчас закрывают базу Блэкмейн. Я слышал, что правительство собирается послать дипломатов на Килрах для мирных переговоров… что мы уже практически сдаемся. И ты все еще веришь в сказку о том, что мы выигрываем эту войну?

— Я хочу узнать одну вещь, Роллинс, — сказал Блейр, кладя руку на плечо лейтенанта, — почему вы с таким рвением рассказываете нам, как плохо все вокруг?

— Да ладно вам, полковник, — ответил Роллинс. — Вы должны быть совсем слепым, чтобы не замечать очевидных фактов. Все идет плохо… и будет еще хуже. Факт: у нас не было нормального отпуска много месяцев. Факт: они все время посылают это старое ведро из одной горячей точки в другую, как будто один изношенный носитель и одно крыло истребителей — это все, что они могут дать, чтобы прикрыть половину сектора. Факт: мы проводили одну защитную операцию за другой, и мы постоянно отступаем после того, как они заканчиваются. Мне кажется, что все очень ясно, полковник. Эта война сходит на нет, все правильно. Но выигрываем ее не мы.

Блейр перевел взгляд с Роллинса на окружавших его людей. Большая часть согласно кивала, однако некоторые, вроде лейтенанта Трента, были весьма недовольны его словами.

— Вы хотите фактов, лейтенант? Я вам дам несколько штук для обдумывания. Факт: солдаты на фронте, даже те, у которых множество неплохих источников информации, никогда не видят всей происходящей ситуации. Факт: самый быстрый способ проиграть войну — позволить моральному состоянию быть подточенным бестолковыми молодыми офицерами с большими ушами, еще большим ртом и без всякого здравого смысла. И еще один факт: я знаю одного офицера связи, у которого слишком много свободного времени и чья любовь к сплетням ухудшает боевой дух на этом корабле.

— При всем к вам уважении, сэр, я остаюсь при своем мнении, — упрямо сказал Роллинс.

— Это верно. Но если я еще раз услышу подобные пораженческие разговоры, вас переведут в департамент уборки мусора, там, где вам самое место. Намек понят?

— Вы заставите его замолчать, но правда от этого никуда не денется, — сказал кто-то из офицеров.

— Если это правда, то нытье об этом ничего не изменит, — сказал Блейр. — Мы должны играть теми картами, которые нам раздали. Но, как я уже сказал, солдаты на передовой не слишком много знают о том, что происходит. Черт побери, может быть, все даже хуже, чем думает наш господин Пессимист. Но, может быть, все гораздо лучше. Я имею в виду, что если мы решим, что все равно проиграем, и сдадимся, то мы можем подвести людей, которым мы нужны, чтобы все изменить. — Он помолчал. — Я никому не говорю, как вы должны думать. И даже не говорю, что нельзя болтать глупости после нескольких стаканов. Но распространять слухи, что все хуже некуда — это уже слишком. Я тоже слышал некоторые слухи, которые гораздо менее ужасны, и уверен, что и Роллинс их тоже слышал… но они не слишком популярны, потому что недостаточно пикантны.

Роллинс внимательно посмотрел на него, затем пожал плечами.

— Может быть, вы правы, сэр, — сказал он. — Может быть, я действительно слишком люблю поболтать.