Проклятые башни, стр. 60

Прошло не так уж много дней, непрекращающиеся бури снега и тьмы полностью поглотили краткие светлые часы. Снега намело столько, что вход в пещеру был почти скрыт. Сосульки свисали с его края, точно прозрачные клыки, и все Хан’кобаны ревностно охраняли свои костры. Дни Изабо разделялись между неподвижными – с Матерью Мудрости и подвижными медитациями со Шрамолицым Воином. Но оба учили ее контролировать каждый свой вздох, сужать свое сознание до одной пламенеющей точки.

К своему изумлению Изабо обнаружила, что медленные плавные движения Шрамолицых Воинов назывались адайе, точно так же, как и боевые упражнения, которым она училась девочкой. Каждая из тридцати трех стоек и движений носила то же самое название в честь горных хищников: снежных львов, саблезубых леопардов, рысей, медведей, волков и драконов. Она задумалась, как ведьмы Шабаша научились адайе, если люди и Хан’кобаны столько лет жили разобщенно. Потом она вспомнила, что ее собственный отец за многие годы до ее рождения спустился с гор в Башни Роз и Шипов, и подумала, не он ли научил этому искусству Шабаш.

Против ожиданий Изабо, искусство Шрамолицых Воинов заключалось не в том, чтобы обрушить всю свою силу на противника и превзойти его. Наоборот, оно учило отступить в сторону или назад, искушая соперника потянуться и в результате потерять равновесие. Оно заключалось в том, чтобы сохранять равновесие и внутреннюю гармонию и оставить нападающего один на один с его внутренним хаосом.

– Будь как снег, – учил ее Шрамолицый Воин. – Снег нежен, снег безмолвен, снег безжалостен. Сколько бы ты ни боролась со снегом, он всегда окутает тебя своей мягкостью и безмолвием. Покорись снегу, и он растает перед тобой.

Так проходила долгая тьма, и Изабо постепенно становилась снегом: тихой, нежной, безжалостной и холодной.

АНГЕЛ СМЕРТИ

Прелестные девы, вставайте, вставайте,

Пришедшее лето скорее встречайте,

Пусть в ваших глазах горит огонек

В этот радостный майский денек.

По серым предрассветным улицам Блэйргоури шла, пританцовывая, процессия мужчин и женщин с факелами в руках. На головах у них красовались короны, сплетенные из листьев и весенних цветов. Впереди всех танцевал Дайд Жонглер; к его рукам и ногам были привязаны зеленые ветки, голову венчала пышная гирлянда из листьев. Кружась и подпрыгивая, он пел сильным чистым голосом:

Эй, парни-задиры, вставайте, вставайте,

Пришедшее лето скорее встречайте,

Пусть серебром ваш звенит кошелек

В этот радостный майский денек.

Лахлан и Изолт наблюдали за шествием с крепостной стены, улыбаясь и кивая собравшейся внизу толпе. Маленький прионнса Доннкан сидел на коленях у Банри, радостно хохоча при виде того, как проходящие мимо мужчины и женщины кланяются и приседают. Мегэн и Йорг стояли рядом, с улыбкой глядя на Майскую процессию, вьющуюся по городским улицам. Немало времени прошло с тех пор, как в последний раз на рассвете Бельтайна на каждом холме зажигались костры, образуя огненную цепь, уходящую вдаль насколько хватало глаз. Хотя в это утро Блессем и Клахан оставались темными, на всех холмах в Рионнагане должны были запылать костры, и старая Хранительница Ключа Шабаша чувствовала себя очень гордой и счастливой.

Изолт наклонилась ближе к мужу и прошептала:

– Беда в том, что Яркие Солдаты подступают с востока через Эрран, с севера через Эслинн и с побережья идут на Бертфэйн. Что бы мы ни делали, наша армия будет расколота. Если бы только найти способ перекрыть хотя бы одно из этих направлений!

– Испепели их Эйя, эслиннские леса такие густые, а дорог в них так мало, что мы можем потратить годы, чтобы пробраться туда, а потом все равно пройдем в миле от их лагеря и не заметим его, – отозвался Лахлан, и улыбка его стала натянутой. – А болота и того хуже, даже несмотря на то, что Айен и Гвилим могут показать нам тропы. К тому же я не уверен, что у нас уже достаточно сил, чтобы сразиться с Маргрит и ее мерзкими Серыми Призраками. Пока болота охраняют месмерды, цена, которую нам придется заплатить, слишком высока, не стоит даже пытаться.

– Да, верно, месмерды с нами не в ладах, – вздрогнув, ответила Изолт. Несмотря на то, что прошло уже два года с тех пор, как эти болотные существа впервые напали на них в Лесу Мрака, она знала, что они не забыли и не простили гибели стольких своих сородичей. Их прошлогоднее нашествие было достаточно убедительным тому доказательством.

– Ну, по крайней мере, Фэйрги снова на подъеме и не дают Ярким Солдатам вывести свои корабли в море, – сказал Лахлан, улыбаясь и кланяясь каким-то девушкам из толпы, кинувшим в него пригоршней роз.

– Кто бы мог представить, что мы когда-нибудь будем благодарны этим проклятым морским дьяволам?

– Думаю, необходимо начать наступление на Дан-Иден, – сказала Изолт. – Ты же знаешь, что Мегэн хочет отбить как можно большую часть Блессема, чтобы они с Мэтью Тощим смогли засеять поля. А Мак-Танах сходит с ума от беспокойства за свою мать, которая все это время провела в осаде. Должно быть, они все там голодают, но вдовствующая банприоннса поклялась, что не сдастся.

– Вот старая упрямица, – одобрительно заметил Лахлан. – Кто бы подумал, что она сможет так долго сдерживать Ярких Солдат?

– Нам необходимо сохранить поддержку Мак-Танаха, – сказала Изолт, пересаживая сына на другое колено, чтобы дать отдых руке. – Если мы потеряем его, то потеряем и блессемских лордов со всеми их людьми. Это почти половина всех наших войск. Кроме того, думаю, это застанет Ярких Солдат врасплох. Они не хуже нас знают, что наши войска разделены. Они будут ждать, что мы так или иначе сосредоточим силы, чтобы заставить их отступить, а не ударим прямо в центр, чтобы расколоть их армию.

– Ох, поскорее бы! – воскликнул Лахлан, встряхивая крыльями. – Прошел уже год, как мы отвоевали Блэйргоури, и с тех самых пор ползаем по Блессему взад вперед, как раки! Похоже, стоит нам отрубить одну голову этой гидре, как у нее тут же отрастает две новых!

– Такова война, – хмуро ответила Изолт, глядя, как смеющаяся и поющая толпа под ними выходит из городских ворот и спускается по холму.

Лахлан наклонился и, подняв розу, подал ей.

– Может быть, мы в конце концов восстановим мир, леаннан, и тогда сможем отдыхать, растить нашего сына и не тревожиться ни о чем другом, кроме того, на что употребить нашу ламмасскую дань.

Изолт слабо улыбнулась и вставила розу в корсаж.

– Хан’кобаны говорят: «Хочешь мира, готовься к войне», – отозвалась она. – Пойдем, давай подумаем, как можно освободить Дан-Иден, а о мире будем беспокоиться тогда, когда он настанет.

Мегэн вздохнула и глотнула вина из своего бокала.

– Ну же, милорды, сколько можно спорить? Ри принял решение, теперь ваша задача сделать так, чтобы его приказы были выполнены. Эта война тянется уже полтора года, и пора нам нанести еще один решительный удар. У кого-нибудь есть идеи, как можно разорвать осаду Дан-Идена?

Ей ответил хор сердитых голосов, и она со вздохом всплеснула руками. Военный совет заседал уже несколько дней, и лорды лишь спорили да препирались. Ко всеобщему изумлению, Эльфрида наклонилась вперед и сказала своим звонким детским голоском:

– Вы ни за что не заставите тирсолерцев отступить и побежать всего лишь силой оружия, Ваше Высочество. Им с детства внушают, что единственно достойная смерть – это смерть с мечом в руке.

– Значит, если мы не можем заставить их отступить, придется разбить их силой, – пробасил Мак-Танах.

– Но, милорд, вы же знаете, что у нас более чем вполовину меньше народу, даже если мы отзовем всех людей Мак-Синна с востока и бросим их на подкрепление, – сказала Изолт, призвав на помощь все свое терпение.

Снова разгорелся спор, и Эльфриде пришлось повысить голос, чтобы перекрыть шум.

– А если бы вам удалось заставить их обратиться в бегство?