Досье «ОДЕССА», стр. 22

Миллер вынул из папки автобиографию Рошманна, его фотоснимки и последний лист, подошел к служащему в конце зала и попросил снять с них светокопии. Тот кивнул и положил досье Рошманна к себе на стол, чтобы потом вернуть недостающие страницы. Тут подошел еще один человек с просьбой снять копии с двух страниц другого досье. Служащий взял их и передал вместе с материалами на Рошманна в окошечко.

– Подождите десять минут, – сказал он Миллеру и второму мужчине.

Они уселись на прежние места. Петеру очень хотелось курить, но в архиве это было запрещено.

Через десять минут окошечко позади служащего открылось, и чья-то невидимая рука протянула ему два конверта. Миллер и пожилой мужчина отправились за светокопиями.

Служащий скользнул взглядом по одному из конвертов.

– Досье на Эдуарда Рошманна?

– Это мне, – отозвался Миллер.

– Значит, второй конверт вам. – Служащий протянул его пожилому мужчине, который искоса поглядывал на Миллера. Потом взял свой конверт и вышел из архива бок о бок с журналистом.

Оказавшись на улице, Петер сбежал по ступенькам, сел в «ягуар» и поехал в центр города. Через час он позвонил Зиги и сообщил: «На рождество я приеду».

Через два часа он выехал из Западного Берлина. Когда его машина остановилась у первого проверочного пункта на Драй Линден, пожилой человек сел к телефону в своей уютной квартире неподалеку от Савиньи-плац, набрал западногерманский номер, коротко представился собеседнику и доложил:

– Сегодня я был в Центре документов, хотел, как обычно, порыться в папках. И встретил человека, который интересовался Эдуардом Рошманном. После полученного недавно сообщения я решил рассказать об этом вам.

Собеседник засыпал его вопросами.

– Нет, его имя мне выяснить не удалось, – отвечал пожилой мужчина. – Потом он уехал в длинной черной спортивной машине. Да, да, номер я заметил. Гамбургский, – мужчина продиктовал его в трубку. – Я решил перестраховаться… Очень хорошо. Это на ваше усмотрение… Веселого рождества, камрад.

Глава 7

Западному немцу, получившему из Берлина сведения о Миллере, удалось передать их своему начальнику лишь после рождества.

Тот поблагодарил подчиненного, повесил трубку служебного телефона, откинулся на спинку удобного кожаного кресла и оглядел покрытые снегом крыши Старого города за окном.

– Фердаммт унд фердаммт, [4] – прошипел, он – Но почему именно теперь? Почему?

Для большинства горожан он был проницательным частным адвокатом, достигшим на своем поприще необычайных успехов. А для немногочисленных исполнителей, разбросанных по ФРГ и Западному Берлину, – шефом немецкой сети «ОДЕССЫ». Номер его телефона не значился ни в одном справочнике. И обращались к нему бывшие эсэсовцы не по имени, а по кличке Вервольф (Оборотень).

В отличие от созданного голливудскими фильмами ужасов существа, немецкий Вервольф не тот, кто превращается в полнолуние в волка, а герой народного эпоса, защищавший родину во времена, когда тевтонским рыцарям приходилось отступать перед чужеземными захватчиками. Он вдохновлял народ на борьбу с врагом, нападал по ночам из лесной чащи, а к утру бесследно исчезал, оставляя на снегу лишь волчий след…

В конце второй мировой войны горстка офицеров СС, убежденных в победе Третьего рейха, создала из фанатично настроенных подростков специальные подразделения и обучила их методам партизанской войны. Они сражались в Баварии, но вскоре их разгромили американские войска. Это и были первые вервольфы.

Когда в конце сороковых годов «ОДЕССА» начала прорастать в Западной Германии, первым ее руководителем стал один из тех, кто обучал в 1945 году будущих вервольфов. Он и взял себе это имя. Оно подходило ему как нельзя лучше – скрывало его истинное лицо, было достаточно символичным и мелодраматичным, чтобы утолить извечную жажду немцев к театральности. Однако в том, как расправлялась «ОДЕССА» со всяким, ставшим у нее на пути, ничего театрального не было.

Вервольф конца 1963 года был уже третьим по счету. Фанатичный и упрямый, в постоянной связи с аргентинскими боссами, он ревностно защищал интересы всех живших в ФРГ бывших эсэсовцев, но особенно тех, чей чин в СС был высок или кого разыскивали наиболее упорно.

Он смотрел в окно кабинета и вспоминал, как всего месяц назад ездил в Мадрид на встречу с генералом Глюксом, где его категорические предупредили о необходимости сохранить жизнь Вулкана. Между тем Вервольфу – единственному в ФРГ – было известно, что первые тридцать семь лет Вулкан прожил под своим настоящим именем – Эдуард Рошманн.

Взглянув на страницу блокнота с номером машины Миллера, Вервольф нажал кнопку интеркома, спросил секретаршу:

– Хильда, как зовут частного сыщика, которого мы нанимали в прошлом месяце для дела о разводе?

– Минуточку. – Из динамика послышался шелест бумаг. – Меммерс, Хайнц Меммерс.

– Дайте мне, пожалуйста, номер его телефона… Нет, нет, я позвоню ему сам.

Записав телефон на той же странице блокнота, он отключил интерком. Встал, подошел к вделанному в стену сейфу, вынул оттуда толстую книгу и вернулся за стол. Нашел в книге нужную страницу. Там было только два Меммерса – Генрих и Вальтер. Вервольф провел пальцем по строке напротив Генриха – человека с таким именем обычно называют Хайнцем, – посмотрел дату рождения, прикинул, сколько лет должно быть Меммерсу, и восстановил в памяти облик частного сыщика. Возраст совпал. Вервольф выписал из той же строки два других числа и попросил Хильду соединить его с городом, услышав гудок, набрал полученный от нее номер.

Ответил женский голос: «Сыскное бюро Меммерса».

– Попросите к телефону самого господина Меммерса.

– Можно узнать, кто это говорит? – осведомилась секретарша.

– Нет, нельзя. Позовите его к телефону, и поживее.

Приказной тон Вервольфа подействовал.

– Сию минуту, господин, – послушно сказала секретарша. Вскоре в трубке раздался неприветливый голос: «Меммерс слушает».

– Это господин Хайнц Меммерс?

– Да, а кто вы такой?

– Неважно. Скажите, число 245.718 вам знакомо?

Меммерс молчал. Тяжело дыша, он пытался сообразить, кто мог знать его эсэсовский номер. Между тем лежавшая на столе Вервольфа книга содержала список всех бывших эсэсовцев. Наконец Меммерс с опаской прохрипел:

– Почему я должен его знать?

– А если я скажу, что мой номер имеет всего пять цифр… камрад?

Меммерса словно подменили. Пятизначные номера давались только высшим офицерам СС.

– Понял вас.

– Вот и отлично, – отозвался Вервольф. – Хочу поручить вам небольшое дело. За одним из наших камрадов охотится какой-то соглядатай. Нужно узнать, кто он.

– К вашим услугам, – рявкнул в трубку Меммерс по-военному.

– Превосходно. Но давайте называть друг друга камрадами. В конце концов, мы товарищи по оружию.

– Да, камрад, – ответил Меммерс, явно польщенный.

– Вам лучше поехать в Гамбург самому. Я хочу знать имя и адрес соглядатая, его ремесло, положение в обществе, семью, привязанности. Словом, все. Сколько на это уйдет времени?

– Около сорока восьми часов.

– Хорошо, перезвоню ровно через двое суток. И последнее. Он не должен догадаться, что за ним следят. Понятно?

– Конечно. Постараюсь не попадаться ему на глаза.

– Когда закончите, подготовьте отчет. Прочтете его мне по телефону. Деньги за работу я вышлю почтой.

– Не нужно денег, – заявил вдруг Меммерс. – Ведь дело касается нашего братства.

– Тем лучше. Через два дня я вам перезвоню.

В тот же вечер Миллер выехал из Гамбурга. На этот раз в Бонн, маленький скучный городишко на берегу Рейна, который Конрад Аденауэр сделал столицей ФРГ лишь потому, что сам был его уроженцем.

Неподалеку от Бремена «ягуар» Миллера пронесся мимо «опеля» Меммерса, спешившего на север в Гамбург. Не заметив друг друга, Хайнц и Петер помчались каждый к своей цели.