Шкурный интерес, стр. 28

Думаю, в тот момент, кроме меня, этого не видел никто.

– Кто – он? – переспросил старичок с четками.

– Ложись! – что было мочи закричала я и повалила Дмитрия Анатольевича на пол. Я зацепила скатерть, и тарелки, бокалы, недопитая бутылка вина – все это полетело за нами следом. В воцарившейся в ресторане на мгновение тишине с ужасающей давящей на уши силой раздался звон разлетающегося вдребезги стекла. Я воспринимала мир разрозненными кадрами, прокручиваемыми с чудовищно медленной скоростью. Прогремел первый выстрел. Я догадалась, что стреляли из пистолета. В то же мгновение застрекотали автоматы. Сразу с нескольких сторон послышался истошный девичий визг.

– Всем ложиться! – еще раз прокричала я.

Охрана лоты, которого, как я догадалась, звали вовсе не Муршуд, словно очнулась. С их стороны тоже последовало несколько пистолетных выстрелов. Однако на фоне поглотившего все звуковые диапазоны автоматного грохота они показались одинокими и беспомощными. Выстрелы со стороны охраны авторитета производились все реже и реже, пока в конце концов не прекратились совсем. В ресторане наступило безмолвие.

– Не поднимать головы! – прервал тишину мужской бас. – Иначе отправитесь к Аллаху!

Рядом с моим ухом гулко затопали чьи-то ботинки. Возникло ощущение, что мимо проходит рота солдат. Что-то тяжелое волокли по полу, скорее всего, павшего на поле битвы товарища. Это длилось в течение минуты, показавшейся мне вечностью. На улице заревел мотор срывающегося с места автомобиля. Потом все кончилось. Кругом ни шороха. Только шум проплывающих у берега барж, залетающий в ресторан в обнимку с ветром.

Наконец я подняла голову. Пол был залит кровью. Люди лежали, скрючившись в самых неестественных позах, не смея шелохнуться. Лоты был мертв. Пуля угодила ему в затылок, застряв где-то в глубине черепа. Охрана его была полностью разгромлена. Они заранее были обречены на поражение, так как их оружие никак не могло соперничать с арсеналом, имевшимся на тот момент у противника.

– Можете вставать! – объявила я перепуганным посетителям ресторана.

Первым моим словам внял Дмитрий Анатольевич.

– Ни фига себе! – покачал он головой, оглядевшись по сторонам.

Люди поднимались на ноги один за другим. На их лицах отражался глубокий шок, который они только что испытали. Последним встал официант.

Я заметила расплывающееся на его штанах мокрое пятно. Престарелая женщина, ужинавшая в ресторане с человеком, который, как потом выяснилось, приходился ей супругом, в себя так и не пришла. Разрыв сердца, видимо… Поняв это, ее муж опустился перед бездыханным телом на колени и громко зарыдал.

– Что это было? – дрожащим голосом спрашивала у приятеля девушка в деловом костюме.

– Криминальные разборки! – последовал ответ.

– Это авторитет бандитский был, – сказал другой молодой человек, успокаивавший пухленькую подругу. – Лоты Алекпер. Кому-то дорогу перешел, так его и…

– Вот и ужинай в ресторанах после этого, – вздохнула толстушка.

Стакан за стаканом пил водку, не закусывая, официант. Безудержно рыдал над телом жены старик…

– Войну с женой рука об руку прошел! – дрожащим голосом восклицал он. – Кабы знал, какой мир нас ждет!..

– Пойдемте отсюда, Дмитрий Анатольевич, – прошептала я на ухо клиенту. – Чем скорее мы скроемся, тем для нас лучше.

– Пойдемте, Евгения Максимовна.

Стараясь не привлекать внимания, мы покинули ресторан.

– Это была подстава! – воскликнула я на улице. – Напрасно связались мы с этим Кямилем! Вы слышали, Дмитрий Анатольевич, этот лоты даже не Муршудом оказался, а каким-то Алекпером! Теперь как бы это убийство люди покойного нам не приписали! Если так, то дела наши плохи!

– Куда же нам теперь? – пробормотал Степанов. – В гостиницу?

– Не знаю, Дмитрий Анатольевич, не знаю. Лучше к вашим компаньонам на дачу. Мне кажется, там безопаснее. Я даже рекомендую затаиться там на некоторое время.

– Только давайте, Евгения Максимовна, моим компаньонам мы пока ничего говорить не будем.

Нам не пришлось далеко уходить от «Жемчужины», чтобы поймать такси. За доставку к ильясовской даче таксист содрал с нас немыслимую сумму, хотя это находилось чуть ли не в самом городе Баку. Похоже, таксист был хорошим психологом и прочел на наших лицах, как сильно мы спешили.

– А вот и Дмитрий Анатольевич с Евгенией Максимовной! – принялся выделывать перед нами «реверансы» Чумаков, когда мы приехали.

В компании Ильясова, Берцмана и Чумакова произошло пополнение – брюнетка с длинными ногами, внешний вид и поведение которой никак не говорили о том, что ее можно было бы назвать приличной девушкой.

– Вы что, деградируете тут помаленьку? – задал вопрос Степанов.

– Никак вашего приезда не ожидали, – пожал плечами Иван Васильевич. – Вот и решили немного поразвлечься.

– А как ваши дела? – поинтересовался Мамед Расулович. – Все урегулировали?

– У нас все в порядке, – сухо отозвался Степанов. – Мы решили провести здесь пару-тройку дней. Я только сегодня понял, насколько мне необходим отдых. Ты не против, Мамед?

– Что вы, Дмитрий Анатольевич! Отдыхайте, сколько душе угодно!

Однако отдых не клеился. Мы с Дмитрием Анатольевичем купались в море, загорали, но на душе у нас обоих было тяжко. Меня терзали дурные предчувствия. Меньше всего на свете мне хотелось проблем с азербайджанскими криминальными авторитетами.

Вечером Мамед Расулович и Алик Алиевич уехали по делам в город. Эрик Иосифович и Иван Васильевич остались, но последний всю ночь где-то пропадал. Нетрудно было догадаться, чем он занимался. Не знаю, как Степанов, а я ночью спала плохо. Меня мучила бессонница. А если и удавалось вздремнуть, то вскоре я просыпалась от очередного кошмара. Один из них, тот, который привиделся под утро, мне даже запомнился.

…Мы с Дмитрием Анатольевичем прогуливались по Бакинскому зоопарку. Только в клетках сидели не звери, а люди. За стеклом, там, где должны были находиться крокодилы, плавал Кямиль. «Зоопарк начинается с террариума! – непонятно зачем напоминал он, плюясь ряской. – И первое внимание полагается уделять нам!» В клетке с обезьянами расхаживал взад-вперед вдоль барьера покойный Капкан. Он читал книгу, на обложке которой было написано: «А. С. Пушкин. Поэзия». Завидев меня, Капкан оторвал взгляд от шедевров стихотворного творчества. «Поэзия – мне, всем остальным – ломки!» – объявил он и вновь углубился в чтение. Вместо горных баранов я узрела группу тарасовских бритоголовых молодцов. Один из них подошел к решетке. «Я – правильный пацан! – сказал он, растягивая гласные. – Дай сотку человечку на лекарства!» Вместо волка на нас свирепо глядел кавказец с ножом-бабочкой, которому мне пришлось перерезать горло. «Дырка с мясом! – высказал он свое мнение относительно моей персоны. – Урус-кукуруз! – бросил Дмитрию Анатольевичу, и: – Canis lupus», – определил он самого себя. И больше ничего не сказал. На очереди у нас были тигры, и я почему-то была уверена, что увижу Ивана Васильевича Чумакова, но клетка оказалась пустой. «А где Иван Васильевич? – спросила я. – Он должен быть здесь!» – «Иван Васильевич сейчас в другом месте, – ответил Дмитрий Анатольевич. – Нетрудно догадаться, в каком», – и затряс меня за плечи.

Я проснулась. Меня будил Степанов.

– Вы бредили, Евгения Максимовна! – сообщил он. – Что это вам вдруг Иван Васильевич понадобился? С брюнеткой своей он сейчас развлекается.

– Ой, я говорила во сне? – спохватилась я. – Что-то совсем нервы сдают в последнее время. Не обращайте внимания, Дмитрий Анатольевич, это так, дурной сон приснился.

Как раз в этот момент, весело насвистывая, в комнату зашел Чумаков.

– А что это вы не спите? – осведомился он. – По моей неотразимой улыбке, что ли, соскучились?

Глава 8

Ильясов с Кулиевым вернулись к десяти часам следующего утра. Календарик с отрывающимися листками на стене в дачном доме оповестил нас, что мы благополучно дожили до четырнадцатого июня.