Пророчество Предславы, стр. 46

— Ты прав, Пахомий, — вздохнул Алексий. — Но дело настолько важное, что придётся попытать удачу. Возьми с собой человек пять самых надёжных, денег возьми, сколько нужно, но добудь мне этот змеевик. Слышишь, добудь любой ценой. Слишком многое стоит на кону. Гораздо больше, чем просто победа над неудобным колдуном.

— Могу ли я рассчитывать на помощь твоих людей там, на месте? — спросил монах.

— Моих людей? — усмехнулся викарий. — Там нет моих людей. По крайней мере, таких, на которых можно положиться в серьёзном деле. Нет, Пахомий, тебе придётся рассчитывать только на себя. Делай что хочешь: переоденься нищим, каликой, купи корабль и стань купцом… не мне тебя учить.

Помолчав, он добавил:

— Я распоряжусь, чтобы Василий оказал содействие. А, говоря с прочими, можешь ссылаться на меня.

Не успел монах начать сборы, как к викарию примчался встревоженный поднятой суматохой Василий.

— Пахомий требует у меня невозможного, он хочет…

— Ты дашь ему всё, что он требует, — рыкнул священник. — И не зли меня пустой болтовнёй.

Василий съёжился, словно ожидая удара владычной руки.

— Подготовь приказ, — Алексий дикой кошкой метался по келье. — Не записывай, передай устно. Искать колдуна. Сокола из Мещеры. Везде искать. Не хватать, без разрешения, следить только. Тем более не убивать. По обнаружению немедленно докладывать. Особо обратить внимание на его змеевик. По возможности змеевик этот изъять и доставить сюда.

— До кого довести приказ? — спросил Василий.

— До всех! — резко ответил Алексий и добавил больше для себя. — В Нижнем Новгороде достать его будет трудно. Но не всё же время ему там сидеть. Иногда и отлучаться колдуну придётся. Ну-ка, пусть попробует миновать хотя бы одного нашего человека, не попасть хотя бы на один постоялый двор, где есть наши слухи.

Пахомий взял с собой только двоих. Разгуливать большой толпой, привлекая к себе внимание всякого встречного, он посчитал неразумным. Но зато уж двоих взял самых лучших — Хлыста и Кантаря. Последнего пришлось освободить от занятий с новиками, перепоручив это дело Зубу, из которого учитель, конечно, никакой, но всё же опыта и умения воину не занимать. Василий против такой перестановки особенно возражал, однако воле хозяина перечить не посмел.

Лучший воин викария едва стоял на ногах. Не успев отдохнуть от одной поездки, он готовился к следующей, не менее опасной и тяжёлой. Но за долгие годы службы, монах привык к такой гонке. А отоспаться и на корабле можно.

Впрочем, насчёт корабля у него сразу возникли сомнения. По Оке — самому удобному пути до Нижнего Новгорода, несмотря на совет Алексия, он решил не идти. Опасался наскочить в Мещере на засаду, знал уже о таинственной сходке тамошних колдунов и подозревал, что кого бы они ни ждали, за дорогами станут присматривать особенно тщательно. Хлыст и Кантарь согласились — многих братьев забрали уже дикие леса. Настанет день, когда они разберутся с мещёрской вольницей, разгонят всю их колдунскую братию, выжгут заразу. Пока же следует думать о главном, а посему ввязываться в ненужную драку им не с руки.

Отправились напрямик, через Владимир. Так безопаснее — больше половины пути по своей земле выпадает топать. Отправились без лошадей. С ними ни в лес, ни в болото, в случае надобности, не полезешь. Пристали к поезду купеческому, заплатив за место в повозке. Переоделись в простое платье, припрятали в поклаже оружие и будто растворились среди купцов.

Трое монахов отбыли, приказы разослали, а Алексий никак не мог успокоиться. И вовсе не от страха перед демоном. Напротив. Ему вдруг пришло в голову, что из прихода Мстителя можно извлечь определённую пользу.

Знакомый с записями Предславы, викарий смог бы обойтись и без змеевика. Не одолеть Мстителя совсем, но направить его мощь в другую от Москвы сторону. Да хоть на ту же Мещеру напустить — пусть колдуны с ним сражаются, изничтожая друг друга — чем плохо? Нужное заклинание он выучил назубок. Мог в любой миг пустить его в дело.

Но вот надо ли раньше времени отводить угрозу? Сам Алексий давно уже назначен митрополитом в преемники. Однако его ставленник в княжеской семье, Дмитрий, пока далёк от престола.

Что если использовать Мстителя? Допустить в Москву, укрыв заблаговременно тех, в ком имелась нужда. Вероломство? Отнюдь. В великом замысле нельзя терзаться сомнениями подобного рода. Алексий и не терзался. Та игра, которую он ведёт уже много лет не его личная блажь. Не примитивная жажда власти. Слабые князья при слабых митрополитах и сильных соседях угрожают не только Москве, которая всего лишь место. Но угрожают единству народа, единству страны и веры. Угрожают будущему. Так что здесь сомневаться не след.

Опасность в другом — вдруг да зацепит Мститель самого викария. Тут со змеевиком получилось бы стократ надёжней. Но очень уж соблазнительно выходило решить попутно и эту задачу. Не менее важную. Тут и собственную шкуру на кон поставить не жалко.

Что ж, время на раздумья ещё оставалось. А пока следовало подготовить митрополита. Феогност до сих пор не особенно вникал в дела, связанные с наследием Предславы и вряд ли понимал всю серьёзность происходящего. Теперь пришёл час посвятить старика в кое-какие подробности.

— Я не знаю, чем на самом деле является эта сила, что обрушилась на людей. Возможно это восставший дух, возможно только слуга его, но то, что он связан с Полоцким храмом, не вызывает сомнений. Нам ещё повезло, что одному колдуну удалось узнать его имя — Мститель.

— И что это может значить? — встревожился Феогност.

— Это может значить, что он пришёл мстить. И, судя по всему, восставший демон успокоится, только отплатив всем, кто заточил его некогда в саркофаг и использовал затем долгие годы…

— Но не мы это сделали, — возразил Феогност.

— Не мы, — согласился Алексий. — Но полагаю, он не будет слишком щепетилен. Не станет разбирать кто прав, а кто виноват. Опасность угрожает всякому, кто причастен к тайне. В особенности же правителям…

— То есть? — нахмурился Феогност.

— Тебе или князю Семёну, или вам обоим… — невозмутимо пояснил викарий. — Если он с кем и захочет свести счёты, то в первую очередь с вами. Возможно, это его удовлетворит, и он оставит прочих людей в покое.

— То есть, мне следует принести себя в жертву, чтобы остановить Мстителя? — изумился Феогност.

Алексий, кивнув, развёл руками.

— Я бы с радостью занял твоё место, владыка, но боюсь, ему нужен именно ты…

— И тогда один расторопный викарий уж точно займёт моё место, — буркнул митрополит.

— На то твоя воля, владыка… — не слишком угодливо склонился Алексий. — И воля Господа нашего…

Глава седьмая

Черта

Мститель наступал, опустошая город за городом, страну за страной. Ничто не могло воспрепятствовать его тяжёлой смертельной поступи. Не помогали ни каменные стены, ни глубокие реки, ни топкие болота, ни пронзительно чистые молитвы, ни самые чёрные заклятия. Его могло задержать только безлюдье, ибо люди были единственной пищей, которую он пожирал, подобно тому, как огонь пожирает сухой хворост. Но и безлюдье могло лишь задержать, но не остановить его совсем.

Самого Мстителя или его воинство мало кто видел, хотя ощущали многие. Подобно кругам, что вызывает брошенный в воду камень, волна за волной расходились по земле отголоски враждебной мощи.

Первыми, опережая всё остальное, распространялись слухи. Они зарождались с отрывочных, рассказанных шёпотом историй о странных смертях, историй в которые поначалу мало кто верил, а заканчивались жуткой правдой о вымерших полностью городах и деревнях.

И тогда вслед за слухами приходил ужас. Он накрывал разом целый город, вчера ещё просто встревоженный, а сегодня потерявший рассудок и волю к сопротивлению. Город сходил с ума. В головах воцарялась сумятица, понятия смешивались, стирались грани между правдой и ложью, добром и злом. Люди переставали слушать друг друга, проклинали богов, отрекались от веры. Их души опустошались, а сердца остывали задолго до назначенного часа.