Искры из глаз, стр. 4

Моя клиентка задумалась.

— Вы думаете, это сработает?

— Почему бы и нет?

Я задумалась над способом инсценировки. Через минуту предложила Галине:

— Может быть, тебя подвесить за ремешки в дверном проеме?

— И что это будет?

— Самоубийство через повешенье. Ты никогда не видела такое наяву?

— Не видела. — Глаза Гали превратились в две летающие тарелки.

— В кино это по-другому смотрится, там просто картинка. А в жизни неприятное зрелище… Висит неподвижное тело, желтое лицо, черная струйка крови… Жуть…

— Н-нет, я так не хочу. Вдруг они захотят проверить, что произошло на самом деле.

— Ладно, номер с повешеньем отпадает. Лучше ты застрелишься. Дадим тебе пистолет в руки…

— Где мы его возьмем? — перебила меня девушка.

— Это уже моя забота. А чтобы бандиты возле твоего «мертвого» тела не задержались, нужно будет включить звук милицейской сирены. Тогда они быстренько смоются из квартиры.

— Как же это сделать?

— У меня есть один знакомый программист — Игорь Каменский, мы с ним пол-России проехали на моем «Фольксвагене». Наследство он получил за границей, но все равно любит «мышкой» побаловаться. Он в два счета организует нам запись, найдет нужный диск и перепишет на магнитофон. Плюс к тому наденем на тебя бронежилет — в нем даже не заметно будет твое дыхание. На крайний случай у тебя в руках будет ствол. Если вдруг бандюги захотят рассмотреть тебя в микроскоп, то поворачивайся и стреляй в стену. Только не по людям, учти! Сыграть сможешь?

— До замужества я работала в театре.

— Тогда проблем не будет! Слушай, у меня уже была одна клиентка актриса, Тимирбулатова. Фамилия — нарочно не придумаешь, откуда только такие берутся… Вы случайно незнакомы?

— Случайно знакомы. Это она дала мне ваш телефон.

— Надо же, — подивилась я. — Мир тесен. Значит, ты актриса. А почему бывшая? Кстати, мне уже много раз приходилось иметь дело с творческими людьми.

— Вышла замуж и бросила театр. Миша настаивал, чтобы я по вечерам была дома. Я жалею только творческую часть своего «я», а материальную… Читала как-то в одной книге про театр, купающийся в роскоши…

— И что?

— Вранье. От начала до конца. Просто автор хотел рассказать о своей мечте и такое наплел, что стыдно за него. Театры живут бедно, перекраивают старые платья, чтобы сделать новые, распиливают старые фанерные щиты, чтобы изготовить новые декорации…

Я внимательно посмотрела в лицо Гале Кузнецовой. Передо мной был человек, который нуждался в помощи, и я не могла отказать. Хорошо, что она могла подыграть мне в случае чего. Да и держится она вроде довольно спокойно, рассудительно. Это ее всхлипывания в телефонную трубку заранее настроили меня на ироничный лад, потому что не люблю нытиков. Хотя ведь прекрасно знаю: стоит человеку начать с кем-то делиться обидами и горестями, как его «расслабляет».

— Ну, так что? Каково твое решение?

Галя энергично кивнула.

— Этот спектакль нужно поставить. А предыдущий — списать…

— Не поняла…

— Покончить с беспределом, раз и навсегда. Я не должна отвечать за поступки, совершенные моим покойным мужем, как бы ни любила его. Отдать квартиру за непонятно какой долг? Тех денег я в глаза не видела и не могла ими воспользоваться. Бред…

— Может быть, есть смысл обратиться в милицию?

Галя покачала головой:

— Даже мысли такой не возникало. При встрече с кредитором я поняла, что он далеко не мелкая рыбешка в деловом мире. С ним власти будут обращаться ласково и нежно, не то что со мной… Меня перемелют, как муку. Тут нужна сила, чтобы противостоять их силе. Так что, вы мне поможете?

— Не возражаю, — кивнула я. — Надеюсь, мое общество будет для тебя приятным.

— Я не сомневаюсь. Тимирбулатова поручилась мне за вас. Подробно обо всем рассказала.

— Когда же она успела?

— Для этого много времени не нужно.

— Просто интересно. Вы близко знакомы?

— Не очень.

Как все-таки тесен мир! Я об этом не раз уже говорила. И еще не раз скажу.

— Значит, так, — подвела первые итоги я. — Как говорится, спектакль должен продолжаться, только на этот раз режиссером буду я. Меня можно считать приступившей к своим обязанностям?

— Можно.

Глава 2

Итак, наступил день, на который была назначена операция по заметанию следов при помощи актерского мастерства и пистолета.

Согласно моим инструкциям Галина должна была дождаться, когда бандиты уйдут из ее квартиры, и позвонить мне на сотовый телефон. Я дежурила в машине неподалеку от дома. Дождавшись звонка, когда стало понятно, что первая часть плана сработала, я запустила двигатель и въехала во двор дома сто сорок по улице Артиллерийской.

Свой «Фольксваген» я припарковала впереди темно-вишневого «Рено». Это тоже входило в мой план. Я даже сдала немного назад, чтобы между машинами расстояние было не больше метра.

Не знаю, да и не желаю знать, о чем в этот момент подумали те, кто сидел в иномарке. Стекла в ней были тонированы, и я не могла видеть выражения лиц сидевших в машине бандюков. Я выскочила наружу, заперла дверцу и поспешила к подъезду дома, даже не обернувшись. Тем, кто следил за Галиной, не нужно видеть мое лицо. Пока, но скоро я сама покажу его. Так сказать, на добровольных началах.

Теперь надо было войти в квартиру Гали и вызвать «Скорую помощь», чтобы все было достоверно. Допустим, что мадам Кузнецова осталась жива. Не попала в нужный орган, который отвечал за жизнедеятельность организма, и не убила себя. Пускать вторую пулю в себя у нее уже не было никаких сил, потому что все они ушли на то, чтобы нажать на спусковой крючок в первый раз. Все, товарищи, «не могу больше», рука не поднимается. Даже в предсмертной записке нужно писать правду.

Сначала Галя предложила мне не уходить из ее квартиры, мол, подежурь в другой комнате на всякий случай. Но, подумав как следует, я решила этого не делать: вдруг бандитам придет в голову проверить, что творится в квартире. Если честно, мы и так сильно рисковали с магнитофоном, который могли обнаружить. Чтобы сократить элемент риска, мы с Игорем Каменским сделали запись в конце кассеты. Когда пленка подходила к концу, магнитофон выключался автоматически, и поди докажи, что он только что работал. Оставалось только вынуть вилку из розетки согласно инструкции по пользованию электроприборами.

Был и другой элемент риска: если мы с Галей выйдем вместе из дома и сядем в мою машину, то бандиты окажутся тут как тут и нам придется отбиваться от них. Вернее, отбиваться придется мне, потому что актрисы этому делу не обучены. К тому же нет гарантии, что кто-нибудь из крутых ребят не возьмет и не пальнет в мою клиентку из пистолета. Мол, на тебе, получай, обманщица проклятая. Лучше, если Галя поедет на машине «Скорой помощи». Это хоть немного, но отвлечет внимание бандитов, а я тем временем попробую принять меры к тому, чтобы задержать их на месте. Сделаю, скажем, так, что их машина не сможет двинуться с места. Причем я должна проделать фокус как можно незаметнее.

В общем, я пошла.

Парням, сидевшим в «Рено», терпения было не занимать. С ними не пошли бы в сравнение даже индейцы апачи, окружившие отряд белых переселенцев, медленно умирающих под жестоким солнцем прерий. Не знаю, каково на цвет солнце в американской Юте, но, наверное, не белое, как в Туркестане режиссера Мотыля. Правда, в отличие от краснокожих воинов нашим тарасовским парням было чем заняться — сигаретный дым выползал через полуоткрытые окна и поднимался кверху, исчезая в ветвях красной рябины, выросшей на газоне с правой стороны. Тихонько звучало «Русское радио», музыка прерывалась приколами Николая Фоменко, которые иногда вызывали сдержанный смех сидевших в машине.

Дежурившие у дома переговаривались, обсуждая некоторые моменты общих дел, но атмосфера в машине все равно была жутко тягостной.

— Чего мы ждем, непонятно? — проговорил наконец голубоглазый, высказав единую для всех мысль.