Послезавтра, стр. 107

Лифт опускался три минуты, после чего фон Хольден оказался в просторной, прямоугольной, абсолютно пустой комнате, находившейся на четыреста футов ниже Берен-штрассе. Пол, потолок и стены ее были отделаны большими квадратными плитами из черного мрамора толщиной в десять дюймов.

Он прошел в конец комнаты к блестящей стальной панели, похожей на дорогое произведение абстрактного искусства. Шаги фон Хольдена отдавались гулким эхом. Приблизившись к панели, он остановился и произнес: «Люго», затем назвал пароль из десяти цифр и имя своей матери – «Берта».

Тотчас плита в стене слева от него отодвинулась, и фон Хольден ступил в длинный, тускло освещенный коридор, как и комната отделанный мрамором, только не черным, а голубовато-белым, создававшим впечатление чего-то потустороннего.

Протянувшийся на семьдесят ярдов глухой – без единой двери, – с голыми стенами коридор заканчивался еще одним лифтом, подойдя к которому фон Хольден назвал тот же пароль и добавил еще один номер: 86672.

Опустившись на пятьсот футов, лифт остановился. «Люго», – снова произнес фон Хольден; дверь открылась, и он вошел в «Сад» – место, о котором во всем мире знало не более дюжины человек. Здесь фон Хольден ощущал себя окруженным декорациями какого-то фантастического фильма о далеком будущем. А то, что он проникал сюда, войдя в самый обычный жилой дом, где оказывалась потайная дверь и подвижная панель в стене, походило на сцену из театральной мелодрамы.

Но, как бы нереально все это ни выглядело, «Сад» не был декорацией. Замысел его возник в 1939 году, а само сооружение завершили в 1942–1944 годы, когда сотрудники антифашистской разведки проникли в высшие эшелоны генерального штаба немецкой армии, а союзные войска бомбили самое сердце Третьего Рейха.

Факт существования сооружения со столь невинным названием держался в строжайшей тайне. Началось все со строительства бокового туннеля к ближайшей линии метро, которую закрыли на ремонт, а вырытую породу опускали вниз и вывозили вагонетками по рельсам подземки. Тем же способом на стройку доставляли оборудование, материалы и рабочую силу.

И хотя для реализации проекта четыреста человек работали круглые сутки в течение года и девяти месяцев, никто из берлинцев, включая жителей Берен-штрассе, не имел и понятия о том, что творится у них под ногами. В качестве крайней меры предосторожности все четыре сотни строителей – от архитекторов и инженеров до рабочих – были отравлены газом и погребены под слоем бетона в тысячу кубических ярдов в основании шахты, как раз когда откупоривалось шампанское по случаю успешного завершения строительства. Родственникам, тщетно справлявшимся о судьбе своих близких, сказали, что все они стали жертвами бомбежки союзных войск. Тех, кто продолжал допытываться, расстреляли. Позже, спустя годы, когда вносили электронные и конструкторские усовершенствования, подобная же участь постигла небольшую группу отобранных для этого инженеров, конструкторов и рабочих: правда, их уничтожали в еще более глубокой тайне и поодиночке – автокатастрофа, короткое замыкание, случайное отравление, несчастный случай на охоте. Трагично, но объяснимо.

Таким образом о колоссальной работе по созданию этого самого «Сада» было известно лишь горстке нацистов высшего ранга. И теперь, почти полвека спустя, о нем по-прежнему не знал никто, кроме Шолла, фон Хольдена и нескольких других руководителей Организации.

Дверь перед фон Хольденом отворилась, и он ступил в длинный сферический коридор, выложенный белой керамической плиткой. Было 8.10. Что бы ни случилось в отеле «Борггреве», он должен выбросить это из головы. Он видел только то, что видел, никакой другой информации нет; следовательно, единственное, что ему оставалось, – действовать по инструкции, как и было приказано.

Пройдя половину коридора, фон Хольден очутился перед дверью из красных керамических плит, вделанных в титан. Пробежав пальцами по квадрату на двери, как по азбуке Брайля, он набрал код из пяти цифр и подождал, пока над квадратом загорится зеленый свет, затем набрал еще три цифры. Свет погас, и дверь поползла вверх. Фон Хольден шагнул в нее, пригнув голову. Дверь за ним закрылась.

Глаза фон Хольдена долго привыкали к серебристо-голубоватому свету, заполнявшему комнату. Но ощущение пространства так и не возникло, будто он вступил в никуда, будто окружающее было плодом воображения.

Прямо перед фон Хольденом вырисовывались смутные очертания стены. За ней находился сектор F – святая святых «Сада». Маленькая квадратная комната была защищена сверху, снизу и с четырех сторон пятнадцатидюймовыми перегородками из титановой стали, укрепленными слоем бетона в десять футов толщиной, в котором, в свою очередь, через каждые восемнадцать дюймов шла прослойка из желеобразного вещества, изобретенного специально для того, чтобы комната выдержала даже прямое попадание водородной бомбы или землетрясение в десять баллов.

– Люго, – снова произнес фон Хольден и подождал, пока «отпечаток» его голоса будет сенсорно обработан и сверен с оригиналом, хранящимся в архивах. Мгновение спустя панель в стене рядом с ним отодвинулась, и появился освещенный экран из дымчатого стекла.

– Десять – семь – семь – девять – ноль – ноль – девять – ноль – четыре, – четко проговорил фон Хольден.

Через три секунды на экране появились черные буквы: «Последний меморандум. Начальник службы безопасности. Пятница. Четырнадцатое. Октябрь».

Буквы исчезли. Фон Хольден наклонился и крепко прижал ладони к стеклу, затем снова выпрямился. Стекло потемнело, и панель закрыла его. Отпечатки пальцев сканировались десять секунд. Еще через семь секунд на полу появились темно-синие точки, они побежали к центру комнаты и образовали там квадрат два на два фута.

– Люго, – повторил фон Хольден.

Квадрат погас, и на его месте поднялась платформа. На ней в прозрачном корпусе стояла серая коробка, по виду металлическая, на самом деле в состав этого вещества входили углерод, полимеры из жидких кристаллов и кевлар. Коробка была шириной в два фута и высотой в двадцать шесть дюймов. Именно за ней пришел сюда фон Хольден; она-то и будет продемонстрирована немногим избранным в мавзолее Шарлоттенбургского дворца спустя считанные минуты после речи Элтона Либаргера.

С самого начала ее кодовое название было – «Послезавтра». Она воплотила в себе дерзкую мечту и как прежде, так и теперь в ней сосредоточена великая сила, благодаря которой Организация будет существовать и в следующем столетии, и века? спустя. И теперь, когда она покидала «Сад», фон Хольден готов был защищать ее ценой собственной жизни.

Глава 118

Девятнадцатилетняя Грета Штассель, водитель такси, ждала фон Хольдена у дома № 45 на Берен-штрассе. Она заметила, что, садясь в машину, пассажир посмотрел на ее водительское удостоверение, и теперь гадала, запомнил ли он ее имя. Скорее всего нет. Он был чем-то озабочен, этот молодой, весьма привлекательный мужчина, и Грета размечталась о том, как могла бы помочь ему забыть все свои тревоги, но вдруг уличные фонари замигали и погасли.

Из тьмы вынырнул человек и постучал пальцем по стеклу машины. Грета не сразу поняла, что это ее пассажир таким образом просит поставить вещи в багажник. Она вынула ключ зажигания и вышла из машины. Да, он и вправду очень красив и сексуален на вид и не похоже, чтобы он нервничал. Может, ей показалось?

– Где ваши вещи? – спросила Грета, открывая багажник и улыбаясь.

Фон Хольден на мгновение замешкался – удивительно милой была улыбка у этой девушки, редко такую встретишь.

Грета заметила на тротуаре белый квадратный пластмассовый контейнер. В красном свете стоп-сигналов виднелись трафаретные надписи на его крышке и по бокам: «ОСТОРОЖНО – НЕ БРОСАТЬ – МЕДИЦИНСКИЕ ИНСТРУМЕНТЫ». Девушка нагнулась, чтобы поднять его.

– Извините, это не требуется, – остановил ее фон Хольден.

Грета озадаченно обернулась, улыбка по-прежнему освещала ее лицо.