Третий близнец, стр. 52

С этим одеянием – чувством собственного достоинства – было не так-то просто расстаться. Кое-кто из преподавателей мог запросто скинуть пиджак и присоединиться к студентам, играющим в футбол. Кто угодно, но только не он, Беррингтон. Студенты никогда не рассказывали ему анекдотов, никогда не приглашали на свои вечеринки и в то же время никогда не позволяли ни одного грубого слова в его адрес, не болтали на его лекциях и не спорили по поводу оценок.

С этим чувством он прожил всю свою жизнь, даже создание «Дженетико» никак на него не повлияло. И вот теперь надо проникнуть в чужую комнату, обыскать ее, да еще и придумать приемлемое оправдание этому, мягко говоря, некрасивому поступку.

Он взглянул на часы. Лаборатория уже, должно быть, закрыта. Большая часть коллег с кафедры разошлась, кто-то отправился домой на окраину города, кто-то – в ближайший бар. Самый подходящий момент, другого может и не быть. Ведь ученые – люди непредсказуемые, могут работать всю ночь напролет, если на них найдет. И если он будет застигнут за этим неприглядным занятием – его карьере конец.

Он вышел из кабинета, спустился этажом ниже и прошел по коридору до двери Джинни. Ни души. Огляделся, сунул карточку в щель – дверь распахнулась. Он шагнул внутрь, включил свет и запер за собой дверь.

Самый маленький из всех кабинетов в здании. Вообще-то прежде здесь была кладовая, но Софи Чэппл не без доли злорадства предложила устроить здесь кабинет для Джинни – на том сомнительном основании, что для хранения коробок с печатными материалами требуется большая комната. И кабинет Джинни являл собой узенькую комнатушку с одним окошком. Тем не менее Джинни умудрилась обжить ее и даже навести уют: на подоконнике мохнатая пальма в горшке, два стула, покрашенные ярко-красной краской, на стене репродукция с гравюры Пикассо в желто-оранжевых тонах, изображающая бой быков.

Он взял со стола фотографию в рамочке. Это был черно-белый снимок симпатичного мужчины с бакенбардами и в широком галстуке; рядом с ним стояла молодая женщина с решительным выражением лица. Родители Джинни, догадался Беррингтон, а снято в начале семидесятых. Кроме снимка, на столе больше ничего не было. Аккуратная девочка.

Он сел и включил компьютер. Пока тот загружался, пошарил в ящиках стола. В верхнем лежали шариковые авторучки и блокноты. В другом он обнаружил коробку с тампонами и нераспечатанную упаковку колготок. Беррингтон ненавидел колготки. Он с тоской вспоминал о временах своего детства, когда женщины носили пояса и прозрачные чулки со швами. Колготки – это, во-первых, нездорово, да и некрасиво, как эластичные шорты в обтяжку. Если президент Пруст сделает его министром здравоохранения, он первым делом издаст указ, обязывающий производителей снабжать упаковки с колготками предупредительной надписью о том, что они вредят здоровью. В третьем ящике лежали маленькое зеркальце и щетка, в которой застряло несколько длинных темных волосков. И наконец, в последнем находились карманный словарь и книжка в бумажной обложке под названием «Тысяча акров». Никаких секретов.

На экране высветилось меню. Он щелкнул «мышкой» и открыл папку «Календарь». Все ее занятия были вполне предсказуемы: лекции и семинары, лабораторные исследования, игра в теннис, записи встреч в баре и походов в кино. В субботу она посетила Ориол-Парк в Кэмден-Ярдз, смотрела теннисный матч; в воскресенье Тед Рэнсом с женой приглашали ее на обед; профилактический ремонт «мерседеса» был назначен на понедельник. И ни единого упоминания о том, что она должна сканировать файлы с медицинскими базами данных. Список повседневных дел был столь же краток и зауряден: «Купить витамины, позвонить Гите, не забыть о подарке к дню рождения Лизы, проверить модем».

Он щелкнул по ярлыку папки «Дневник» и начал просматривать файлы. Множество статистических данных. Объем некоторых файлов был меньше: корреспонденция, схемы вопросников, набросок статьи. Он набрал слова «база данных» и запустил поисковую систему. Слова несколько раз встречались в статье и в копиях писем, но ничто не указывало на то, что Джинни собиралась использовать изобретенную ею систему еще раз.

– Давай же, – пробормотал он. – Должно что-то быть, продолжай!

У Джинни были ящики с картотекой, но и здесь он не нашел ничего особенного, что неудивительно: ведь она работала в университете всего несколько недель. Через год-другой ящики будут набиты карточками с вопросниками и данными психологических исследований. Пока же Джинни держала в картотеке входящую корреспонденцию – она умещалась в одной папке, в другой были расписания занятий и списки студентов, в третьей – фотокопии различных статей.

В практически пустом маленьком секретере он обнаружил лежавший лицевой стороной вниз снимок в рамочке. На нем Джинни была сфотографирована с высоким бородатым мужчиной, оба на велосипедах, на берегу озера. Любовная история, которой пришел конец, сделал вывод Беррингтон.

Он все больше тревожился. Это была комната человека организованного, привыкшего все планировать заранее. Она тщательно нумеровала всю входящую корреспонденцию, хранила копии всех отправленных материалов и писем. Должен же где-то быть хоть какой-то намек на то, что она собирается делать дальше. Да и повода секретничать у нее не было: вплоть до сегодняшнего дня она понятия не имела, что ей надо чего-либо стыдиться или что-то скрывать. Она должна была планировать следующий этап применения своей поисковой системы. Единственным объяснением отсутствия каких-либо следов было то, что она, вероятно, обсуждала это по телефону или лично с каким-то близким другом. А выяснить это никак невозможно, даже если перевернуть всю ее комнату вверх дном.

В коридоре послышались шаги, Беррингтон насторожился. Раздался щелчок – это карточку-ключ вставили в щель. Беррингтон беспомощно смотрел на дверь. Ему ничего не оставалось делать, его застигли врасплох, сидящим за ее столом, с включенным компьютером. Он даже не мог притвориться, что зашел сюда случайно, по ошибке.

Дверь отворилась. Он ожидал увидеть Джинни, но на пороге стоял охранник.

Этот мужчина его знал.

– Здравствуйте, профессор, – сказал он. – Вот увидел в комнате свет и решил заглянуть, проверить. Доктор Феррами обычно держит дверь открытой, когда сидит здесь.

Больше всего Беррингтон боялся покраснеть.

– Все в порядке, – сказал он. Только не извиняться и ничего не объяснять! – Когда буду уходить, обязательно запру дверь, не беспокойтесь.

– Хорошо.

Охранник продолжал стоять, видимо, ожидая каких-то объяснений. Но Беррингтон молчал. В конце концов охранник выдавил:

– Что ж, доброй ночи, профессор.

– Доброй ночи.

Мужчина развернулся и вышел.

Беррингтон облегченно вздохнул. Обошлось.

Проверил, включен ли модем, затем щелкнул «мышкой» по значку «Америка онлайн» и получил доступ к ее электронной почте. Почтовая программа была настроена таким образом, что выдавала пароль автематически. Писем было три. Он открыл их по очереди. В первом сообщалось о повышении платы за пользование Интернетом. Второе было отправлено из Миннесотского университета и гласило:

Возможно, Уилл – это тот высокий бородатый тип на велосипеде, подумал Беррингтон. И взялся за третье послание.

Его как будто окатили ледяной водой.

Письмо было из ФБР.

– Вот сучка! – прошептал Беррингтон. – Нам конец!…

26

Беррингтон боялся говорить по телефону о Джинни и файлах ФБР с отпечатками пальцев. Ведь многие телефоны прослушиваются спецслужбами. Относительно недавно была разработана и запущена в действие специальная компьютерная программа, выискивающая определенные ключевые слова и фразы. Стоит кому-нибудь произнести, к примеру, «плутоний», «героин» или «убить президента», как система начинает записывать весь разговор и передает специальный сигнал сидящему на прослушке агенту. И Беррингтону вовсе не хотелось, чтобы какой-нибудь парень из ЦРУ задавался вопросом: с чего это вдруг сенатора Пруста так заинтересовали файлы ФБР с отпечатками пальцев?