В стране слепых, стр. 101
Она прицелилась ему в пах, и Кеннисон весь напрягся. Девять миллиметров
– не двенадцать, пуля такого калибра не остановит решительного броска, если только не попадет в сердце. Так сказал ему тогда Тайлер Крейл.
Раздался щелчок – она поставила пистолет на предохранитель.
– Жалко упускать такой случай, как ты думаешь? Раз уж у тебя стоит, надо пользоваться. Вот что я тебе скажу, Дэнни, мой мальчик. Если он у тебя продержится дольше, чем твои обычные пять секунд, я убью тебя сразу и не стану мучать. А если он продержится столько, что и мне перепадет хоть что-нибудь, – я, может быть, вообще не стану, тебя убивать. Оставлю тебя жеребцом-производителем. И всякий раз, когда мне вздумается на тебе прокатиться, надо будет только напугать тебя до полусмерти. Как ты на это смотришь, Дэнни, мой мальчик?
Вейл не знала, что такое искренность. Кеннисон не питал никаких иллюзий
– он понимал, что его ждет. Но это предложение означало несколько лишних мгновений жизни, а Кеннисон уже понял, как драгоценно каждое мгновение.
– Да, – сказал он хриплым, надтреснутым голосом. – Да.
– Прекрасно, Дэнни, мой мальчик. Ты всегда отлично умел пресмыкаться. Теперь иди сюда. Только не забудь, пистолет все еще при мне. Если это опасность тебя так заводит, значит, у тебя будет стоять, пока у меня пистолет. – Она снова засмеялась, как будто отпустила удачную шутку.
Кеннисон двинулся к ней, лихорадочно размышляя. Вейл меньше его ростом, значит, руки у нее короче. Если они настолько короче, что… Конечно, это отчаянный риск. Но и положение отчаянное.
Он дал ей обнять себя, постаравшись скрыть дрожь отвращения. Холодный ствол пистолета упирался ему в затылок. Она подставила ему губы для поцелуя, и он стиснул ее изо всех сил. Он помнил, что она любит, когда с ней грубы.
Ее тело по-прежнему оставалось напряженным и неподатливым в его объятиях. Тогда он заставил себя вообразить, что обнимает не ее, а Пруденс. Он повернул ее спиной к себе и прижал к столу, глядя через ее плечо в мертвые глаза Пруденс Бейкер.
– Что ты делаешь?
– Принимаю на постоянную работу, – промурлыкал он. Это была старая шутка: секретаршу берут на постоянную работу только после того, как трахнут ее на столе.
Наконец она расслабилась, ее руки протянулись назад и обвили его шею. Он все еще чувствовал спиной холодный металл, но это был не ствол, а рукоятка.
Пора!
Он схватил со стола ножницы и, сжав их обеими руками, изо всех сил вонзил ей в спину. В то же мгновение он вцепился в ее правую руку, с силой опустил ее и прижал к своему боку.
Вейл подбросило, словно от удара электрического тока. Все ее тело выгнулось назад. Воздух с шипением вырвался из ее легких. Кеннисон почувствовал, как кончик ножниц скользнул по кости, он еще раз налег на них, и руки его стали горячими и мокрыми.
– Сукин сын!
Он все еще крепко держал ее, не давая согнуть правую руку, чтобы направить ствол в него. Она билась и извивалась. Наверное, точно так же билась сестра Пейдж. По ее телу пробежала судорога, и он услышал сзади выстрел. Горячие газы обожгли ему голову, пуля оцарапала спину и вонзилась в стену.
Она корчилась все сильнее, он чувствовал, что она вот-вот вывернется. Ее рука скользила вниз, сейчас она высвободится. Если она сможет повернуть пистолет…
Он резко повернулся и отшвырнул ее руку в сторону. Еще одна пуля вылетела из глушителя и разнесла диплом в изящной рамке, висевший рядом с книжной полкой. Он обеими руками схватил руку, в которой был пистолет, и изо всех сил заломил ее. Третий выстрел обжег его руку, как язык пламени. Пуля пробила ему плечо, не задев кости. Боль была невыносимой, но он знал, что ослабить хватку – это смерть. «Такому человеку, как я, боль нипочем».
Она колотила его кулаком левой руки, но он, не обращая на это внимания, все сильнее выворачивал ей правую. Наконец что-то хрустнуло, и пистолет выпал из ее разжавшихся пальцев.
– Боже! – вскрикнула она. – О боже! Мне больно! Вызови скорую!
Он отстранился от нее и ногой отшвырнул пистолет в угол. Вот уж кому не стоит призывать Бога, так это мадам Вейл. Она, шатаясь, сделала несколько шагов в сторону. На письменном столе Ченга виднелась черная, поблескивающая в свете лампы лужа. Ножницы торчали у нее из спины, она обеими руками пыталась до них дотянуться.
– Вытащи их, черт тебя возьми!
Он шагнул вперед, крепко взялся за ножницы, секунду подождал, когда она еще раз крикнет о помощи, и рывком вытащил их. Швырнув ножницы в тот же угол, где лежал пистолет, он грубо повернул ее лицом к себе. В багровом свете она казалась смертельно бледной. Из глаз текли слезы.
Великая Гарпия плакала!
Он отпустил ее, и она осела на ковер. Он победил! Он, Кеннисон, побывал на краю Великой Бездны и избежал падения! Он смотрел в глаза Смерти, прикасался к ней руками! Он одержал верх над Женевьевой Вейл!
Теперь все в его власти. Вейл и Пейдж больше нет в живых, и Общество принадлежит ему – остается только Протянуть руку и взять. Просто взять. Все, чем раньше владела Вейл, теперь досталось ему.
Он подошел и посмотрел на нее сверху вниз. Она ответила взглядом, в котором уже не осталось надежды. Она понимала, что он никогда не вызовет ей скорую. Она не щадила других и не ждала пощады сама. Она знала, что ей предстоит истечь кровью здесь, в темноте.
Он оскалился.
– Ты была совершенно права, моя милая, – сказал он безукоризненно вежливо. – Действительно, жалко упускать такой случай. Раз уж у меня стоит, надо пользоваться.
Через некоторое время он позвонил из кабинета Джонсона.
– Алан? Спуститесь, пожалуйста, ко мне. Тут надо кое-что прибрать.
5
Андерсон, смотревший в зеркальце, скорчил гримасу.
– Никак не пойму, гонятся за нами или нет, – сказал он.
Джереми еще раз взглянул в заднее стекло. Голубой седан все еще ехал сзади.
– Гонятся, – заверил он Андерсона. – И очень хитро. Не бампер в бампер, как показывают в кино, а через две-три машины.
– Ну, не беспокойтесь, – сказал Андерсон. – Мы едем в Стейплтон.
– Они тоже, – заметил Джереми.
– Я не о том. Даже если люди в той машине – из Общества Бэббиджа, они не осмелятся ничего сделать. Слишком много народа вокруг. – Зажегся зеленый, и он свернул на Колфэкс-авеню. – Что они могут сделать?
– Пристрелить нас. Вы забыли про того стрелка в парке?
– Но их поймают!
– Это может их не испугать.
Тот, кто стрелял в Сару Бомонт, сделал это в самой гуще толпы. Он открыл огонь, точно зная, что погибнет и сам. Джереми содрогнулся. Подобный фанатизм был ему чужд. Он не мог представить себе, что творится в голове у такого человека. Гвиннет предположила, что он, возможно, «запрограммирован», как сестра в больнице. В чем-то это даже страшнее. Одно дело – пожертвовать собой во имя идей, которым ты фанатично предан. И совсем другое – пожертвовать собой за чужие идеи.
Херкимер Вейн с озабоченным видом обернулся к сидевшим сзади.
– Как по-вашему, что нам делать? Фирма не имеет опыта действий в таких отчаянных ситуациях. Мы никогда еще…
– Да, да. – Джереми раздраженно махнул рукой. – Мы знаем. Вы никогда ничего подобного не делали. Не почему вы спрашиваете совета у меня? Разве у меня больше опыта?
– Джереми, – сказала Гвиннет Ллуэлин, – мы должны что-то предпринять. – В голосе ее слышалось едва сдерживаемое напряжение. Джереми понял, что она близка к истерике.
– Знаю, знаю. – Джереми умолк. Как получилось, что он оказался главным? Почему не Гвинн? Или Вейн? Или Джим Донг? Или даже Андерсон? «Я же всего-навсего бухгалтер! Я никогда такими вещами не занимался!»
Впрочем, никто из них тоже такими вещами не занимался. Он оказался главным за неимением лучшего. Ему это навязали, хочет он или нет. Может быть, так всегда бывает. Может быть, лидером становится всего лишь тот, кто не успел сделать шаг назад?
– Какое у нас есть оружие? – спросил он.