Луна предателя, стр. 50

В большом бассейне плавало около десятка обнаженных фигур. На его краю сидело еще несколько человек, играющих в какую-то игру при свете висящих в воздухе светящихся шаров. Алек с тревогой заметил, что большинство тех, кто был одет, носили сенгаи Хамана или Лапноса. Судя по возрасту и одежде, это были молодые сопровождающие делегаций кланов, развлекающиеся, пока старшие заседают в совете.

Ниал приблизился к ним со своей обычной невозмутимостью, но Кита настороженно замедлил шаг.

— Ниал-а-Некаи! — воскликнул молодой лапносиец. — Давно же я тебя не видел, друг мой. Иди сюда, присоединяйся! — Его приветливая улыбка поблекла, однако, когда он увидел Алека и остальных. Вскочив на ноги, лапносиец положил руку на пояс с кинжалом. Его примеру последовали некоторые другие игроки. — Ах, я и забыл! — продолжал лапносиец, прищурившись. — Ты теперь вращаешься не в лучшем обществе.

— Это точно, — подхватил один из пловцов, вылезая из бассейна и направляясь к вновь прибывшим. На его лице была презрительная гримаса.

Алек напрягся: он узнал этого человека по драконьему укусу. Пловец не был одним из слуг; он накануне сопровождал кирнари Хамана на пир клана Силмаи.

Хаманец остановился, с неприязнью глядя на пришедших.

— Боктерсиец, тирфэйе, — его взгляд остановился на Алеке, — и гаршил— кемениос изгнанника.

Алек понял только половину — слово «гаршил» означало «полукровка», — но тон хаманца не оставлял сомнения в том, что это намеренное оскорбление.

— Это Эмиэль-и-Моранти, племянник кирнари Хамана, — предупредил Алека по-скалански Ниал.

— Я знаю, кто это, — безразличным тоном ответил Алек, делая вид, что не понял оскорбления.

Кита не проявил подобной же сдержанности.

— Тебе следовало бы более осторожно выбирать слова, Эмиэль-и— Моранти,

— прорычал он, подходя ближе.

Алек положил руку ему на плечо и сказал по-ауренфэйски:

— Он может употреблять любые слова, которые ему нравятся. Меня это не касается.

Глаза его противника сузились: ни один из хаманцев не пожелал разговаривать с Алеком накануне, и Эмиэль явно считал, что юноша не знает местного языка.

— Что происходит? — поинтересовалась Бека: ей не нужно было перевода, чтобы почувствовать возникшую напряженность.

— Просто кланы обмениваются оскорблениями, — ровным голосом ответил Алек. — Лучше всего уйти отсюда.

— Да, — согласился Ниал. Он больше не улыбался и попытался оттащить разъяренного Киту в сторону. Однако Бека все еще стояла, глядя на нагого ауренфэйе.

— Ничего не случилось, — решительно повторил Алек, дергая Беку за рукав и делая шаг вслед за Ниалом.

— В чем дело, они слишком перепугались, чтобы к нам присоединиться? — издевательски протянул Эмиэль.

На этот раз не выдержал Алек: понимая, что этого делать не следует, он все же развернулся и двинулся к хаманцу. С той же бравадой, с какой он когда-то противостоял бандитам, он медленно оглядел Эмиэля с ног до головы, сложив руки на груди и склонив голову набок. Его противник неловко поежился под его взглядом.

— Нет, — наконец сказал Алек, повысив голос, чтобы все его слышали. — Я не вижу тут ничего, что могло бы меня испугать.

Он предвидел нападение и отскочил, когда Эмиэль кинулся на него. Другие хаманцы схватили племянника кирнари и оттащили его. Алек почувствовал, как чьи-то руки легли и ему на плечи, но стряхнул их, не желая оказаться стесненным в действиях. Где-то позади Бека яростно ругалась на двух языках; Кита пытался ее успокоить.

— Вспомните, где находитесь, все вы, -вмешался Ниал, протискиваясь между противниками.

. Эмиэль прошипел что-то сквозь стиснутые зубы, но отступил.

— Благодарю тебя, друг мой, — бросил он Ниалу, — за то, что не дал мне испачкать руки об этого маленького гаршил-кемениос. С этими словами он снова прыгнул в бассейн.

— Пойдем, — поторопил Алека Ниал.

Алек спиной чувствовал угрозу; он ждал, что в любой момент хаманцы передумают и нападут. Однако те ограничились насмешками и ругательствами и позволили противникам уйти невредимыми.

— Как он назвал тебя? — снова спросила Бека, когда хаманцы уже не могли их слышать.

— Это не имеет значения.

— Ну да, это и видно! Все-таки что он сказал?

— Я не все понял.

— Он назвал тебя шлюхой-полукровкой, — прорычал Кита.

Алек почувствовал, как вспыхнуло его лицо, и порадовался, что в темноте этого никто не видит.

— Мне говорили и кое-что похуже, — солгал он. — Не обращай внимания, Бека. Клиа совсем ни к чему, чтобы глава ее телохранителей ввязалась в потасовку.

— Потроха Билайри! Этот грязный сукин сын…

— Прошу тебя, Бека, не произноси таких вещей вслух — по крайней мере здесь, — сказал Ниал. — Поведение Эмиэля понятно. Серегил убил его родича, а по нашим обычаям Алек в родстве с Серегилом. Ведь, наверное, твой собственный народ придерживается таких же взглядов!

— У нас можно выбить зубы человеку без того, чтобы началась война, — бросила Бека. Ниал покачал головой.

— Ну и местечко, похоже, ваша Скала!

Алек краем глаза заметил какое-то движение и замедлил шаг, вглядываясь в темноту между колоннами. Может быть, в конце концов им не удалось так легко отделаться от хаманцев. На мгновение на юношу пахнуло незнакомым запахом — мускусом и благовониями, потом все исчезло.

— Что это? — спросила Бека тихо.

— Да ничего, — ответил Алек, хотя инстинкт предупреждал его, что это не так.

Снаружи ливень еще усилился. К тому же появился туман, и казалось, что тучи лежат на крышах домов.

— Может быть, поедете обратно с нами? — предложил Кита.

— Пожалуй, — согласилась Бека.

Алек освободил одно стремя, чтобы Ниал мог взобраться на коня. Рабазиец принял протянутую руку юноши, но замер, глядя на акхендийский талисман на запястье Алека. Маленькая резная птичка почернела.

— Что с ней случилось? — с изумлением спросил Алек. На одном из крошечных крыльев появилась трещинка, которой он раньше не замечал.

— Это же амулет, предостерегающий от беды. Эмиэль хотел тебе зла, — объяснил Ниал.

— Напрасная трата магической силы, если хотите знать мое мнение, — проворчал Кита. — Не требуется никаких чар, чтобы увидеть, что в сердце хаманца.

Алек вытащил кинжал, собираясь отрезать подвеску от браслета и выбросить.

— Не нужно, — остановил его руку Ниал. — Ее можно восстановить, если только узлы не повреждены.

— Я не хочу, чтобы это увидел Серегил. Он сразу поймет: что-то случилось, а я терпеть не могу лгать ему.

— Тогда отдай амулет мне, — предложил рабазиец. — Я попрошу кого— нибудь из акхендийцев заняться им.

Алек развязал ремешки и протянул браслет Ниалу.

— Прошу вас всех обещать, что Серегил ничего не узнает. У него и так хватает забот.

— Ты уверен, что это разумно, Алек? — спросил Кита. — Он ведь не ребенок.

— Нет, но он несдержан. Хаманцы оскорбили меня, чтобы досадить ему. Я не собираюсь помогать им в этом.

— Думаю, дело и в тебе тоже, — заметила Бека. Гнев улегся, и теперь она была только озабочена. — Ты должен держаться от них подальше, особенно когда ты один. То, что произошло, — это не просто вызов и оскорбления.

— Не беспокойся, — ответил Алек с вымученной улыбкой. — Если я чему и научился у Серегила, так это умению избегать людей.

Глава 14. Тайны

Теро позавидовал Беке, когда узнал, что из-за головной боли ее освободили от всех обязанностей на день. По мере того как переговоры продолжались, маг все чаще не находил себе места. Большую часть времени речи были бессодержательны: произносившие их просто снова и снова высказывали поддержку одной из сторон. События и обиды многовековой давности вытаскивались на свет и подробно обсуждались. Нельзя было винить тех, кого в конце концов одолевала дремота; с галереи, где сидели зрители, часто доносился храп.

Вскоре после полудня началась гроза; в зале, где заседала лиасидра, стало сумрачно, пришлось зажечь лампы. В окна дул холодный ветер, принося в собой капли дождя и листья. Иногда гром рокотал так громко, что заглушал голос очередного оратора.