Иудейские древности, стр. 154

Сказав это, он немедленно повелел старейшинам размерить землю под стены и распределить работу между народом по селам и деревням, соответственно силам каждого. Обещав затем и лично со своими домашними принять участие в этой постройке, он распустил собрание. Потом принялись за дело и [все прочие] иудеи. Это имя свое они стали носить с того дня, как они вышли из Вавилона, взяв его от колена Иудова, которое первое прибыло в ту местность, откуда как народ, так и сама страна получили свое название.

8. Узнав об ускорении постройки стен, аммонитяне, моавитяне, самаряне и все кочевники Келесирии отнеслись к этому крайне несочувственно и не переставали строить иудеям козни, мешая осуществлению их предприятия. При этом они убили множество иудеев и пытались умертвить самого Неемию, наняв с этою целью нескольких чужеземцев. Таким путем они нагнали страх и смятение на иудеев, причем распространили среди последних еще молву о готовящемся будто бы на них совместном походе целого ряда племен. Вследствие этого иудеи некоторое время оставили свою постройку.

Однако все это не ослабило энергии Неемии в предпринятом им деле. Он окружил себя, в видах личной безопасности, отрядом (телохранителей] и неизменно пребывал в своем усердии, не обращая ни малейшего внимания на все эти невзгоды ввиду воодушевления своего к начатому делу. Однако он относился столь внимательно и предупредительно к своей личной безопасности не потому, что боялся смерти, но вследствие глубокого убеждения, что с его смертью граждане уже более не примутся за восстановление [городских] стен. Поэтому он распорядился, чтобы работавшие были всегда вооружены. Таким образом, всякий каменщик имел при себе меч, равно как и всякий, подвозивший бревна. При этом Неемия повелел, чтобы вблизи них были положены щиты, а также расставил на расстоянии пятисот футов друг от друга трубачей с повелением немедленно дать знать народу, если бы показались враги, дабы последним пришлось вступить в бой с людьми вооруженными, а не напали бы на безоружных. Сам он по ночам обходил город, невзирая на свое утомление от трудов, от сурового образа жизни и от недостатка сна; теперь он питался и спал лишь постольку, поскольку это было крайне необходимо. Такие труды нес он в течение целых двух лет и четырех месяцев, ибо в такой промежуток времени была выстроена иерусалимская стена, а именно закончена она была на девятый месяц двадцать восьмого года царствования Ксеркса. Когда же постройка стены пришла к концу, Неемия и весь народ с ним принесли Предвечному благодарственную жертву и в течение восьми дней предавались веселью.

Когда населявшие Сирию племена услышали, что постройка стен приходит к концу, они очень взволновались. Тогда Неемия, видя, что в городе население слишком незначительно, предложил священнослужителям и левитам покинуть страну и, перебравшись в город, остаться здесь на постоянное жительство, причем построил им жилища на свои собственные средства.

Народу же, занимавшемуся земледелием, он повелел доставлять в Иерусалим десятину от плодов своих, чтобы священники и левиты имели достаточно средств к жизни и не пренебрегали богопочитанием. Народ, в свою очередь, охотно повиновался предписаниям Неемии. Таким образом и Иерусалим стал населеннее.

Заслужив себе общую любовь еще целым рядом других похвальных мероприятий, Неемия достиг преклонных лет и умер. То был отличного нрава справедливый человек, отличавшийся необыкновенною любовью к своим единоплеменникам и оставивший после себя вечный памятник в виде стен иерусалимских [973].

Глава шестая

1. Все это произошло при царе Ксерксе. Когда же Ксеркс умер, то царство перешло к его сыну Асвиру [974], которого греки называют Артаксерком. В его правление над персами весь народ иудейский подвергся опасности погибнуть с женами и детьми. О причине этого мы сейчас расскажем. Дело в том, что сперва мне надлежит сообщить о делах царя, а затем уже о том, как он женился на еврейке из царского рода, которая, по преданию, и спасла наш народ.

Вступив на престол и назначив правителей в свои сто двадцать семь сатрапий от Инда до Эфиопии, Артаксеркс на третьем году своего правления пригласил к себе однажды своих друзей, представителей персидских племен и их начальников и устроил им столь блестящее угощение, какое подобало царю, желавшему выставить на показ все свое богатство. Это пиршество длилось сто восемьдесят дней. Затем он в течение семи дней увеселял отдельные племена и их посланцев в Сузах. Пир происходил следующим образом.

Велев соорудить шатер на золотых и серебряных столбах, царь распорядился покрыть его льняными пурпуровыми тканями. Шатер был таких размеров, что в нем могло расположиться много тысяч человек. Гости пользовались золотыми чарками, усыпанными драгоценными камнями, и из них было так же приятно пить, как и приятно смотреть на них. Вместе с тем он запретил служителям беспрерывно подносить гостям вино и тем самым принуждать их пить, как то обыкновенно принято у персов, но предоставил каждому из возлежащих за пиром свободный, по его вкусу, выбор. Вместе с тем царь разослал по всей стране распоряжение прекратить все работы и в течение целого ряда дней праздновать его вступление на царство.

Равным образом и царица Васти [975], в свою очередь, устроила во дворце пиршество для женщин. Вдруг царь, желая показать царицу гостям своим и доказать, что она превосходит красою своею всех женщин, послал за нею и приказал ей явиться к нему на пир. Царица же, соблюдая персидские законы, в силу которых женщинам не дозволено показываться посторонним, не пошла к царю и, несмотря на то, что последний несколько раз посылал за нею евнухов, тем не менее упорно отказывалась предстать перед царем. Тогда царь в сильном гневе распустил гостей, поднялся со своего места и приказал призвать тех семерых персов, которым поручено истолкование законов. Когда они затем явились, он обвинил пред ними жену свою и объявил, что она ослушалась его, ибо, будучи неоднократно приглашаема им на пир, ни разу не повиновалась ему. Ввиду этого он потребовал [от законоведов] указать ему, какой закон они думают применить к ней. И вот тогда один из законоведов, некий Мухей, заявил, что оскорбление тут нанесено не одному ему (Артаксерксу), но и всем персам, которым отныне, вследствие презрительного к ним отношения жен их, угрожает опасность влачить крайне позорную жизнь («ибо ныне не будут обращать внимание на мужа, видя такой пример царицы по отношению к тебе, верховному властелину над всеми»), а поэтому он предложил применить к ее проступку высшее наказание и объявить это постановление касательно царицы всему народу. Именно было решено изгнать Васти и возвести в ее сан другую женщину.

2. Однако царь был очень расположен к Васти и не хотел примириться с мыслью о разводе, но он и не мог, ввиду закона, переменить свое решение и потому впал в печаль по поводу им самим вызванного постановления, отменить которое было уже невозможно. Видя его в таком подавленном настроении, друзья царя посоветовали ему выбросить из головы совершенно теперь бесполезное воспоминание о любви своей к этой женщине, разослать по всей земле людей искать красивых девушек и из последних выбрать наилучшую себе в жены. Они указывали при этом на то, что лишь замена прежней царицы новою утешит страсть его к первой и что он вскоре перенесет все свое чувство на новую супругу, позабыв о Васти. Царь послушался этого совета и приказал нескольким лицам выбрать наиболее красивых девушек во всем царстве и представить их ему. И вот, когда было набрано уже много девиц, нашлась в Вавилоне еще одна, очень рано лишившаяся отца и матери и воспитывавшаяся у своего дяди Мардохея. Этот Мардохей принадлежал к колену Веньяминову, происходя из одного из лучших иудейских семейств. Эсфирь (так звали девушку) отличалась необычайною красотою и этим всегда останавливала на себе взгляды всех видевших ее. Ее передали на попечение одному из евнухов; она пользовалась полнейшею его заботливостью и была снабжена в изобилии лучшими косметиками и самыми драгоценными благовониями для ухода за своим телом. Такими же попечениями пользовались в течение шести месяцев и все остальные девушки, числом четыреста. Когда же евнух счел указанное время достаточным в смысле ухода за девушками и полагал, что они уже могут удостоиться царского ложа, он ежедневно стал посылать царю по одной для сожительства. Но царь, лишь только сходился с нею, тотчас отсылал ее обратно. Когда же царю была доставлена Эсфирь, она понравилась ему и он полюбил эту девушку так сильно, что сделал ее своею законною женою и отпраздновал свою с нею свадьбу на двенадцатый месяц седьмого года своего царствования, а именно в месяце адаре. Он разослал ко всему народу конных глашатаев с предложением принять участие в свадебном торжестве его. Когда Эсфирь вошла во дворец, Артаксеркс возложил ей на голову диадему. Таким образом Эсфирь стала его женою и жила с ним, но не объявляла ему, к какому племени она принадлежит.