Лесной кавалер, стр. 60
С истинно солдатским красноречием сэр Мэтью прокомментировал действия пирата. Сэр Вильям Беркли удостоился не менее красочных эпитетов.
Затем, успокоившись, отец поведал сыну о возвращении Като, о своем письме губернатору и о его ответном послании.
— Он заверил меня, что тебе ничего не грозит, вот я и отправился с Брентом, — вздохнул сэр Мэтью. — Черт бы побрал эти леса! Я потерял Марию, свою лучшую арабскую лошадку! Она не смогла выжить, питаясь лишь листьями и корой. И я не видел ни одного дикаря! Ни одного! А теперь сижу тут, как колода…
Когда Ланс сказал, что отправляется к Бэкону, старик чуть не свалился с кровати.
— Клянусь рогами Вельзевула, парень! Ты совсем рехнулся!
— Нет, отец. Я давно так решил.
— Висельник!
— Это Беркли бунтовщик, отец, а не Бэкон.
— Но ты же джентльмен!
— Ну и что? — пожал плечами Ланс.
— Теперь тебя точно повесят!
— Не повесят, сэр, — ответил старому рыцарю его мятежный сын.
X. ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА
На следующий день в пятнадцати милях к западу от Джеймстауна Ланс встретил Майкла Гуди. Тот рассказал ему, что отряд Бэкона теперь направляется к столице. Уже были стычки с милицией Беркли. Это — гражданская война. Бэкон отрезал губернатора вместе с его экспедиционным корпусом: взяв на ферме Джозефа Барбера необходимые инструменты, люди мятежного барристера вырыли траншею поперек узкого перешейка, соединяющего полуостров с материком. Сейчас они устанавливают орудия для обстрела города. Корабли Беркли наугад палят в лес, стараясь достать бунтовщиков.
Ланс направил коня в сторону Джеймстауна. Доехав до перешейка, он увидел, что сообщение Гуди абсолютно точно.
Солдаты Бэкона заняли позиции в траншее, внимательно наблюдая поверх насыпи за городом, раскинувшимся едва ли в полумиле от них.
Часовой провел Ланса в дом Барбера, где расположился штаб. Вскоре появился Бэкон. Молодой генерал настолько устал, что даже не сразу узнал друга.
Они сели у очага. Тяготы последних недель сильно изменили Бэкона. Он сильно похудел, лицо осунулось, белки глаз пожелтели, нервные тонкие пальцы непрестанно двигались… Но голос и смех остались прежними.
Бэкон от души хохотал, когда Ланс поведал ему о своем побеге. Затем принесли вино, и он перешел к делу.
— Мы пришпилили их, — сказал Бэкон. — Джеймстаун будет наш, если, конечно, губернатор не перестанет валять дурака и не позволит нам спокойно закончить кампанию против индейцев.
— В городе женщины, — заметил Ланс.
— Знаю. Но у Беркли есть корабли и достаточно времени, чтобы вывезти их оттуда. Хотя…
— Что?
— Думаю, на рассвете он попробует нас атаковать. Беркли сошел с ума. Мы воевали с индейцами, а он нападал на наши арьергарды и захватывал обозы с припасами… Я вышвырнул его из Джеймстауна и сожгу этот мерзкий городишко! А потом продолжу свою войну.
— Сколько у Беркли людей?
— Сотен шесть. Но со мной мои ветераны. — В голосе Бэкона прозвучала неподдельная гордость. — Вот это солдаты! С ними я бы штурмовал и врата ада. Жаль, что ты не видел моих ребят три недели назад, у Айрон-Гейт. Шел проливной дождь, но их это не тревожило. Отряд Брента выдохся, и я отправил его назад. Широким полукольцом мои парни спустились к индейской деревне. Дикари не стали сражаться, а просто разбежались, как испуганные куры. В следующий раз я поведу их к южным горам. Мы дойдем до самых отдаленных соленых болот. Там много травы для лошадей и бизонов для охоты… — Бэкон устало потер глаза. — Какая земля! — воскликнул он. — Виргиния просто бесподобна!
— Я знаю.
— Она стоит всех наших усилий, Ланс! Чернозем по берегам западных рек футов в двадцать толщиной, трава так высока, что скрывает лошадь, а дубы шире этого дома и выше башен английских замков! Бобров там столько, что хватит на шапки всем принцам, принцессам, герцогам и эрлам вместе взятым.
Молодой генерал снова нахмурился и продолжил:
— Этот Беркли! Этот старый осел в обличий губернатора! Что за дурак! Одной ногой он все еще в Англии, а другой — уже в могиле. Он твердит о заговоре и бунте, тогда как мы хотим лишь мира. Он пытается напялить на нас ошейник рабства, хотя там, за водопадами, лежит земля, на которой может жить припеваючи миллион семей, не завися ни от нашего короля, ни от любого другого европейского монарха. Карл II пришлет своих драгунов? Пусть! Мы сделаем из них счастливых фермеров.
Бэкон взял свечу и указал на грубо нарисованную карту на стене:
— Мы заперли Беркли в Джеймстауне. У него много людей, а их надо кормить. Ему придется атаковать или переправить свою милицию назад, через залив.
— Они будут штурмовать ваши укрепления на перешейке?
— Очень на это надеюсь, — рассмеялся Бэкон. — Мои люди не очень-то любят пиратов с той стороны залива. Смотри: вот здесь, вдали от берега, стоит самый большой корабль губернатора. Беркли рассчитывает отбросить нас огнем его орудий, но ядра долетают лишь до начала нашей насыпи, не причиняя никакого вреда солдатам в траншее. Завтра заговорят наши пушки, и он будет вынужден отвести корабль еще дальше. Так что пусть штурмует, если осмелится.
Той ночью, несмотря на усталость, Ланс так и не смог заснуть. Небольшая группа фермеров из Энрико тревожила передовые линии Беркли, шумя при этом, как тысяча чертей. Они наполняли порохом освободившиеся от воды бутылочные тыквы, подползали к лагерным кострам неприятеля и бросали свои снаряды в огонь. Время от времени воздух оглашался громкими оскорбительными выкриками, адресованными восточной милиции. Затем, выждав немного, они погнали в сторону немного успокоившегося отряда Беркли табун диких лошадей, вызвав там страшную панику и беспорядочную стрельбу. После каждой удачной проделки солдаты хохотали до слез, гадая, какое развлечение избрать теперь. Бэкон был прав, утверждая, что его фермеры немногим больше цивилизованнее, чем индейцы.
Вновь подумав об оставшихся в городе женщинах, Ланс вздрогнул. Как там Истер Уокер?
На рассвете он разыскал Джозефа Ингрема. Тот не ложился. Сейчас, стоя с подзорной трубой в руках, он осматривал сторожевые посты противника.
— Они напуганы, — сказал Ингрем. — И не хотят сражаться. Смотрите, смотрите! Офицер лупит своих солдат шпагой, заставляя строиться! — И он рассмеялся.
Ланс осведомился о женщинах в городе.
— Не беспокойтесь, — ответил Ингрем. — Мы знаем, что им вся эта губернаторская затея не по душе. Они проклинают его превосходительство за то, что он втравил колонию в гражданскую войну. Недавно здесь была миссис Драммонд. Она клянется, что остановит Беркли, даже если для этого ей придется весь бой простоять на насыпи нашей траншеи… Нет, вы только посмотрите!
Рассветный туман рассеялся, и солдаты сэра Вильяма стали собираться на краю табачной плантации. Внезапно один из них бросился бежать к линии укреплений Бэкона.
— Не стрелять! — зычно скомандовал Ингрем. — Приведите его ко мне.
Несколько минут перепуганный дезертир пытался отдышаться и не мог произнести ни слова. Затем все-таки сообщил, что восточная милиция намерена атаковать.
Ингрем велел подать ему большую кружку эля и, указав на людей в траншее, сказал:
— Мы не хотим стрелять в вас. Возвращайся назад и расскажи своим, что ты здесь видел. Передай, что, помимо мушкетов и огромного запаса пуль, у нас есть топорики для рукопашной. Напомни им, что мы с Запада, и обращаться с топорами нас учили индейцы. — И он выразительно похлопал себя по поясу, к которому был пристегнут саскеханнокский томагавк.
Дрожащего перебежчика отпустили. Скатившись с насыпи, он побежал назад. С той стороны не раздалось ни выстрела. На краю табачного поля его сразу обступили остальные.
— Ну и война! — фыркнул Ингрем. — Смотрите, еще гости пожаловали.
Войско Беркли двинулось вперед. Люди Бэкона издевательски заулюлюкали.
Офицеры наступающих шли с обнаженными шпагами. Ланс поискал глазами Беркли. Старик шел посреди первой линии, неся на кончике высоко поднятого клинка свою шляпу с развивающимся плюмажем. Время от времени он оборачивался, подбадривая своих людей воинственными речами.