Страсть под луной, стр. 71

Ну, если третий раз самый счастливый, то Дру решил попытать счастья. Ради того, чтобы Тори осталась, он решил рискнуть в последний раз. Резко повернувшись, он не дослушал Вонга и отправился покупать Тори еще один подарок. Это должно быть что-то такое, чего ей никто никогда не дарил. Оно должно, по крайней мере, привлечь ее внимание.

Закатив глаза Вонг оперся на стену и стал поджидать, когда вернется Дру.

— Групый черовек, — бормотал он. Дру все не правильно понял про подарки. Вонг вовсе не считал, что он знаток женщин, но он знал, что делало Тори счастливой, а что нет. Тори нужен был только один подарок, но Дру был слишком слеп, чтобы понять, что это такое.

Вонг вскрикнул от изумления, когда через пятнадцать минут Дру вернулся со своим необычным подарком. Уже одно то, что Дру имел наглость тащить его через холл отеля, вызывало смех. По крайней мере, именно этот подарок должен был привлечь внимание Тори настолько, чтобы Дру успел высказать то, что хотел. Это должно было сработать. Дру уже привлек внимание толпы, собравшейся у гостиницы. Несомненно, это потрясет и Тори, и она позволит ему высказаться.

— Дилижанс отправляется через час, — сказала Гвен дочери. — Я хочу, чтобы ты вернулась со мной домой, Виктория. Твое место, как и мое, там, а не в этом захолустье.

Тори вздохнула. Она не могла придумать никакой причины как для того, чтобы остаться в Вирджиния-сити, так и для того, чтобы вернуться в Чикаго. “Но, — подумала она, — в моих интересах, чтобы нас с Дру разделяло как можно большее расстояние”. Он пришел с подарками только потому, что считал себя обязанным извиниться перед женой — той, которую он вообще не хотел иметь. Как всегда, Дру заставляло действовать слишком сильное чувство ответственности. Он пришел потому, что считал своим долгом поступить так, а не потому, что хотел.

Единственным ее спасением был Эдгар, задумчиво рассуждала Тори. Он проявил сочувствие к ней, показал себя честным и справедливым во время всех испытаний. Тори ругала себя за то, что была не слишком доброжелательна к Эдгару в последние годы. Она воздвигла между ними невидимую стену, потому что он был ее отчимом, а она предпочла бы жить с отцом. Но оказалось, что самый верный друг был все эти годы прямо у нее под носом, а Тори умышленно не замечала его, потому что он пытался занять в ее сердце место Калеба. Она обвиняла его в этом, но ведь это не было преступлением. Если уж на то пошло, со стороны Эдгара было чертовски благородно заботиться о ней, как о своей дочери, и относиться к ней, как к родной.

Наконец Тори приняла решение. Она намерена вернуться в Чикаго. Но с этого момента она будет проявлять к Эдгару то уважение, которого он заслуживает. И она не выйдет замуж за Хуберта, как бы ни подталкивала ее к этому Гвен. Время покорного подчинения судьбе прошло. Эдгар вступится за Тори так же, как он вмешался, когда Гвен и Хуберт попытались обвинить в преступлениях Калеба и Дру. Эдгар был хорошим человеком. Он пытался выразить свою отцовскую любовь, и теперь Тори была готова принять ее.

Расправив плечи, Тори посмотрела сначала на Хуберта, а потом на мать.

— Я решила вернуться в Чикаго, но… Резкий настойчивый стук в дверь прервал ее заявление в самом начале.

— Кто, черт возьми, все время нам мешает? — недовольно пробормотал Хуберт.

Тори не ответила. Отношения Дру и Хуберта были и без того достаточно натянутыми, чтобы еще больше усиливать конфронтацию. Грациозно двигаясь, Тори прошествовала через гостиную и вышла в холл. Когда она распахнула дверь, чтобы сказать Дру, куда он может отправить все свои дары, глаза ее полезли на лоб.

Вонг стоял неподалеку, чихая в платок и бормоча что-то на своем тарабарском языке, а Дру обратил на нее свою ослепительную улыбку.

— Это тебе, Чикаго. Я хотел подарить тебе такое, чего у тебя еще не было.

Тори раскрыла рот, глядя на гладкую мускулистую золотистую лошадь с серебристо-белой гривой и таким же хвостом, которая смотрела на нее. Шепот и приглушенный смех разносились по коридору, где дюжины две мужчин и женщин пытались оценить реакцию Тори на столь необычный подарок и тот факт, что у Дру хватило нахальства привести лошадь в гостиницу.

— Я купил ее, потому что она напоминает мне тебя, — произнес он, не сводя глаз с соблазнительной фигурки, выгодно подчеркнутой ладно сидящим голубым атласным платьем.

— Да неужели? — ехидно проговорила Тори, наконец обретя дар речи. Она обошла лошадь и, став позади нее, презрительно взглянула на Дру. — Забавно, что ты это сказал. По-моему, с этой стороны она скорее напоминает тебя!

Дру стиснул зубы, призвав на помощь всю свою железную волю.

— Я бы хотел поговорить с тобой наедине, когда ты поедешь прокатиться по городу на Лунном Огне, — сказал Дру необыкновенно вежливо, хотя Тори нанесла ему весьма болезненный удар.

Тори метнула на него испепеляющий взгляд. Этот человек был просто невозможен. Она оскорбила его, но он, казалось, даже не обратил на это внимания.

— Что, черт возьми, здесь происходит? — Возмущенный голос Калеба загремел в коридоре, как набат.

Совершенно спокойно Дру обернулся, глянув через плечо, и увидел, как Эдгар и Калеб проталкиваются через хихикающую толпу зевак, собравшихся у входа.

— Я сделал Тори подарок.

— Ну, так ты бы мог показать ей его на улице, а не здесь, — возмущенно сказал Калеб. — Убери отсюда это животное, пока вся гостиница не пропахла, как конюшня!

— Мы с лошадью не уйдем, пока Тори не согласится поговорить со мной наедине, — сказал Дру тоном, не допускающим возражений.

— Бога ради, Тори, пойди поговори с ним — на улице, — взмолился Калеб.

— Нет, — протестовала она. — Нам нечего сказать друг другу, кроме слов прощания. Я через час уезжаю на дилижансе в Чикаго.

Дру не мог очень долго притворяться благовоспитанным джентльменом с безукоризненными манерами. Он отбросил все приличия. Тори никуда не поедет, пока он все ей не выскажет. Безо всякого предупреждения он схватил Тори за запястье, быстро забросил ее на спину серебристо-золотой лошади и в мгновение ока вскочил в седло позади нее.

— Что здесь происходит? — проворчал Хуберт, с трудом поднимая свое избитое тело с дивана и открывая дверь кабинета.

Гвен поражение ахнула, когда, выглянув из-за плеча Хуберта, увидела, что Тори и Дру сидят на лошади в коридоре, соединяющем дом Калеба с холлом гостиницы.

— Виктория, немедленно слезай! Нам нужно успеть на дилижанс! — взвизгнула Гвен. — Эдгар, ради Бога, сделай что-нибудь!

Что-нибудь Эдгар сделал. Он сильнее вжался в стену, когда Дру осторожно выводил лошадь по узкому коридору. Когда Хуберт рванулся вперед, чтобы вырвать Тори из рук Дру, нога в тяжелом ботинке ударила его в грудь и отбросила к стене.

— Она моя жена, — свирепо прорычал Дру.

— Она моя невеста. — Хуберт орал, как взбудораженный петух. — Мы признаем ваш брак недействительным, и она в Чикаго выйдет замуж за меня.

От этой новости, была она правдой или нет, Дру окончательно сорвался.

— Я отказываюсь признать наш брак недействительным! — Он почти кричал, не обращая внимания на то, что его могут слышать.

— Твое желание роли не играет… — презрительно бросил Хуберт. — Есть управа и на таких упрямых неотесанных мужланов, как ты. У меня достаточно денег и власти, чтобы поступить по-своему. Тебе следовало это понять — прошлой осенью ты получил неплохой урок.

Тори попыталась соскользнуть с седла, но Дру крепко держал ее.

— Я еду в Чикаго, — упорствовала она.

— Может быть, но прежде ты должна поговорить со мной, и, черт побери, ты меня выслушаешь!

Тори не успела ничего ответить, а Дру уже выехал за дверь, пуская Лунный Огонь самым быстрым галопом. И он не сбавлял скорости, пока они не достигли окраин города.

Глава 38

Тори была вне себя от гнева. Ее похищали уже столько раз за последние несколько месяцев, что ей это изрядно надоело. Когда Лунный Огонь остановился и Дру стащил ее с седла. Тори набросилась на него с кулаками. Она колотила его в грудь и обзывала всякими нелестными прозвищами, которые приходили ей в голову, хотя она и не очень хорошо умела ругаться. Тори дралась, как разъяренная кошка, а Дру приходилось уворачиваться, чтобы избежать ее ударов. Боже всемогущий! Он ведь только хотел с ней поговорить.