Шанс только один, стр. 17
Прослушав записи, Анна прикусила нижнюю губку. Потом оглянулась на машину и быстро прошла к ней. Достав из сумочки обычный диктофон, девушка переписала разговоры на него.
Минуты через две в дверь высунулась голова Аникеева:
– Эй, вы. то есть ты где?
– Здесь! – отозвалась Анна, поспешно пряча диктофон. – Ушла, чтобы тебя не смущать. Заодно двигатель прогреваю...
Вернувшись в домик, она отстранила топтавшегося при входе Аникеева и вытащила из-под полки вполне приличные кроссовки:
– Обувай, я думаю, подойдут!
– Тоже от козла остались? – вздохнул Леньчик.
– От него самого. А ты что, ревнуешь?
– Да ну, с чего бы...
– Жаль, – вдруг сказала Анна. – Ты мне правда понравился. Сейчас мужики нахрапистые и беспринципные пошли, а ты вроде ничего. Или у вас на Лубянке все такие?
– У нас на Лубянке, – сказал Леня, примеривая кроссовок, – всякие есть. Как и везде.
– Нормально, не жмет?
– В самый раз.
– Ну и отлично, – резюмировала Анна. – Обувайся, а я пока твои шмотки в какой-нибудь пакет суну. – Через полминуты она вернулась. – Готов?
– Готов. Ключи на тумбочке.
– Я уже нашла, – показала связку Анна. – Держи пакет.
Две минуты спустя «Опель» выехал за ворота дачи. Анна вышла, закрыла их и направила машину к выезду из дачного общества...
31
«Подставляться» под бронированный лимузин директора ФСБ, к счастью, не пришлось. Остановившись у первого попавшегося по пути таксофона, Логинов набрал номер оперативного дежурного УБТ.
– Полковник Рюмин, слушаю!
– Привет, Вася, это Логинов. Не знаешь, директор в конторе?
– О, слава богу! – обрадовался дежурный. – Я тут тебя уже обыскался!
– На предмет? – хмуро спросил Логинов.
– С тобой Максимов хочет срочно поговорить! Переключаю!..
– Да что стряслось-то?
– Точно не знаю, но Максимов через голову начальства прорвался на прием к директору! А перед этим крепко с Локтионовым поругался. В общем, обстановка тут еще та, все как с цепи сорвались! Не знаю, как додежурить до конца смены! Короче, переключаю тебя на Максимова...
– Алло! – буркнул в трубке генерал.
– Логинов, Валерий Иванович!
– Ты куда пропал, мать тебя ети! – нервно проговорил Максимов. – Два часа не могу связаться!
– А я тут при чем? Мой «мобильник» обрубили, от дел отстранили, «хвост» прицепили...
– Какой «хвост»? Наш?
– Да нет, «петровский».
– А-а, понял. Значит, так, Витя. Был я у директора, – вздохнул Максимов.
– И что?
– Тяжелый вышел разговор. Матерился он сильно. Информация уже дошла до самых верхов.
– Да это понятно. О чем разговор-то был?
– Да все о том же. Я выразил свое несогласие с мнением непосредственного руководства. И сказал, что я за Аникеева ручаюсь.
– А директор что?
– А директор опять сильно матерился...
– Да это понятно.
– Сказал, что не видит смысла нарушать договоренность с МВД. На данный момент. Но разрешил нам на свой страх и риск вести параллельное расследование. Негласное. Если факты подтвердятся, я добровольно пишу рапорт и ухожу в отставку. Если накопаем что-то дельное, директор, возможно, примет решение о задействовании всего потенциала конторы для дальнейшего расследования.
– Круто. То есть мы вроде камикадзе? Без прав, но с обязательствами?
– Не совсем так. Директор дал команду об оказании нам кое-какой помощи. Но – негласной. Зато вам с Горовым вернут удостоверения и оружие. Так что подъезжайте. Только запомни, Витя, в случае чего, отвечать придется лично вам.
– Да я уже привык, – вздохнул Логинов. – «Успехом поделись с начальством, неудачу запиши на счет своей задницы...» Сейчас подъедем, Валерий Иванович. Мы тут кое-что накопали, доложим.
– Так вы уже в работе? – то ли обрадовался, то ли озаботился Максимов.
– Да уж не сидим сложа руки! Помним Суворова: «Сам погибай, а товарища выручай!»
– Это, конечно, хорошо. Только вы все-таки того... смотрите поосторожнее... Обстановка сейчас такая, что прикрывать вас никто не станет. Могут под горячую руку и погоны снять. Уж сильно директор матерился!
– Снимут, так снимут, Валерий Иванович! Значит, пойдем в коммерческие структуры – «новым русским» прислуживать!
– Да с твоим характером не больно-то понаприслуживаешь.
– Ничего, я буду сдерживаться. Уж больно они хорошо платят.
32
Аникеев опасался, как бы на выезде из дачного общества его не опознал сторож, но там дежурил уже другой тип – помоложе и явно деревенской внешности.
Машину Анна направила не в ту сторону, откуда пришел Аникеев, а в противоположную. Где-то минут через двадцать они уже мчались по трассе к Москве.
Движок у «Опеля» был объемом 1,8 литра, водила машину Анна уверенно, даже с какой-то небрежностью, так что по дороге они легко и непринужденно обгоняли самые крутые иномарки.
Разговор не клеился.
Ситуация действительно была запутанной. Даже не запутанной, а абсолютно непонятной. Прояснить ее, наверное, могли бы вчерашние события, которые произошли с Леней до того, как он очнулся в микроавтобусе. Но вот как раз об этих событиях Аникеев ничего не помнил – как будто кто-то специально стер их из его головы. Да и сам вчерашний день припоминался смутно – вроде бы был он на работе, куда-то ездил, а вечером, кажется, собирался к кому-то в гости. Или на свидание. В общем, никакой конкретики, одни вопросительные знаки...
От безуспешных усилий что-то вспомнить голова снова разболелась. И Аникеев решил передохнуть. Подняв голову, он увидел, что впереди уже показалась окраина Москвы. Башни многоэтажек встали над посадкой слева, справа по дуге изогнулась электричка.
Анна посмотрела на Аникеева:
– Подъезжаем.
– Я вижу, – кивнул Леня.
– Тебе куда, на Лубянку? Мне все равно в ту сторону, могу завезти.
– Да нет, я лучше у метро выйду! – поспешно сказал Аникеев. – Я, вообще-то, не на Лубянке работаю. А в райуправлении.
– Да? А почему ты тогда сказал, что у вас на Лубянке всякие есть, как везде?
– Кто, я сказал? – смутился пойманный на вранье Аникеев.
– Ну не я же! Я у тебя спросила: у вас на Лубянке все такие? А ты сказал: у нас на Лубянке всякие есть, как везде.
– А-а, ну это я так, образно... – сделал неопределенный жест вконец смутившийся Леня.
– А ты, оказывается, врун, – констатировала Анна.
В этот момент за поворотом трассы показался стационарный пост ГИБДД. И хвост пробки. Со стороны области машин, правда, было не так уж и много. Зато на выезде из Москвы их скопилась тьма-тьмущая.
– Вот тебе на! – сказала Анна, сбрасывая скорость. – Только пробок еще не хватало!
Свернув на обочину, она под возмущенными взглядами мужчин-водителей обогнула десятка два машин и ловко втиснулась в узкий просвет между двумя иномарками в непосредственной близости от поста ГИБДД.
Дорогу перегородили шлагбаумом на колесиках. Гаишников усилили десятком омоновцев, вооруженных автоматами. Под резким весенним ветром владельцев выдергивали из теплых салонов и заставляли открывать багажники.
– Опять террористов ищут, что ли? – проговорила Анна.
В этот миг порыв ветра вырвал из рук какого-то гаишника, стоящего на крыльце поста, лист бумаги. Белым голубем тот стремительно взмыл над трассой, перелетел несколько машин и плюхнулся аккурат на лобовое стекло «Опеля».
Гаишник досадливо оглянулся и двинулся внутрь поста – надо думать, за другим экземпляром. Ему и в голову не приходило, насколько несвоевременной оказалась его оплошность.
Увидев прижавшийся к лобовому стеклу лист, Аникеев буквально выпучил глаза. У Анны же слегка отвисла челюсть. На листе был помещен портрет Лени – из личного дела, только форму на компьютере заменили на цивильный пиджак. Под ним достаточно крупным шрифтом был набран текст ориентировки: «За совершение особо тяжкого преступления – тройного убийства – ГУВД г. Москвы разыскивается гр. Аникеев Леонид Иванович 1977 г.р. Преступник может быть вооружен и иметь при себе удостоверение сотрудника ФСБ. При задержании особо опасен...»