Однажды в лунную полночь, стр. 18
Микаэла с подозрением посмотрела на странного жениха:
— Ну а вы-то что выигрываете от этой сделки?
— Во-первых, очаровательную жену. — Люсьен попытался погладить ее по щеке, но она отмахнулась от него, как от назойливой мухи. — Во-вторых, мир с Адрианом. Женитьба — вот все, на чем я настаиваю. По-моему, это достаточно щедрое предложение.
— И при этом совершенно безнравственное, — решительно заявила Микаэла.
Стук в дверь возвестил о появлении импровизированного священника.
— Ну что, начинать? — Вэнс вопросительно посмотрел на Люсьена.
Микаэла кинулась к двери, но Люсьен успел схватить ее и не церемонясь завел ей руки за спину так, что Микаэла вскрикнула от боли. Люсьен понимал, что такое поведение лишь укрепляет ее представление о нем как о мучителе женщин, но ему любым способом необходимо было потушить этот маленький вулкан.
Пока Вэнс бормотал начало клятвы супружеской верности, Микаэла продолжала пожирать глазами своего «нареченного». От нее не укрылось, что Вэнс пропустил слова, касающиеся любви, чести, и это ее ничуть не удивило: ведь она достаточно ясно дала понять, что подобные вещи в этот чудовищный план не входят.
— Люсьен Сафер, ты согласен взять эту… — Вэнс взглянул на раскрасневшееся от гнева лицо Микаэлы и невольно улыбнулся, — эту строптивую женщину в законные жены?
— Ну да, мне просто некуда деваться.
— А ты, Микаэла, согласна взять этого сумасшедшего, который еще непременно пожалеет о содеянном, в законные мужья?
Поскольку Микаэла молчала, Люсьен с силой сдавил ей руку, но она, хотя и сморщилась от боли, по-прежнему не произносила ни звука.
— Что ж, сочтем это за согласие, — констатировал Вэнс.
Люсьен вытащил из кармана кольцо, предназначавшееся некогда Сесиль, и надел его Микаэле на палец. Хотя кольцо было на несколько размеров больше, чем нужно, Люсьен решил, что это даже лучше: оно держится так же непрочно, как непрочны нити, объединяющие участвующих в этой церемонии.
— Итак, — заключил Вэнс, — данной мне властью объявляю вас мужем и женой. Люсьен, ты можешь поцеловать новобрачную, если, конечно, не побоишься. — Он захлопнул молитвенник и направился к двери, но на пороге неожиданно задержался. — Довожу до вашего сведения: во время плавания я также отпеваю покойников. Это я на тот случай, если один из вас не переживет брачной ночи. — С этими словами он вышел, и Люсьен тут же запер за ним дверь, а затем, круто повернувшись, бросился к Микаэле… И в тот же момент в него полетели книги. При всем своем проворстве Люсьен не смог увернуться от некоторых из этих снарядов.
— Прекрати немедленно! — завопил он.
— Будь ты проклят, Люсьен Сафер! Клянусь, ты еще пожалеешь об этом! Вот тебе жена, вот тебе, вот тебе!
Люсьен и не подозревал, что у его супруги окажется такой буйный нрав, — она явно разошлась не на шутку. Не обращая внимания на продолжающееся нападение, он рванулся через всю каюту и, на лету перехватив руку Микаэлы, заставил новобрачную опуститься на кровать. Теперь у него не было ни малейших сомнений в том, что ему предстоит незабываемая брачная ночь!
Глава 7
Пройдя к бару, Люсьен наполнил два бокала и вернулся к Микаэле, которая встретила его уничтожающим взглядом, однако он предпочел сделать вид, будто ничего не заметил.
— Вот, выпейте-ка лучше. — Он протянул ей бокал. Микаэла неохотно отхлебнула бренди и настороженно посмотрела на Люсьена.
— Адриан переписал завещание, — не спеша произнес он, — и теперь вы являетесь наследницей всего состояния Саферов.
— Я здесь ни при чем, — мгновенно отреагировала Микаэла. — Если мне в самом деле что-то перепадет, я все непременно верну вам.
— Именно такую возможность Адриан и предусмотрел. В завещании говорится, что передать права на наследство вы можете только одному человеку — своему мужу. Словом, вы оказались наживкой, на которую старик вознамерился меня поймать: он вбил себе в голову, что, если женит меня, я окажусь навсегда привязанным к дому и стану основателем семейной династии, состоящей из многих поколений Саферов. Пока я не очень-то способствую осуществлению его мечты, вот дед и решил похлопотать за меня. А вы, Микаэла, — урожай с этого посева.
— Адриан всегда был очень добр и щедр по отношению ко мне. Не могу поверить, что все это только ради того, чтобы свести нас вместе.
— Э, да вы просто-таки влюбились в этого старого мошенника. — Люсьен невольно улыбнулся. — Даже сейчас вы отказываетесь признать, что это он во всем виноват.
— Странно, но, кажется, мне он нравится куда больше, чем собственному внуку. — Микаэла удивленно вскинула брови: — Что, собственно, между вами произошло?
— О, это всего лишь внутрисемейное дело. — Люсьену вовсе не хотелось пересказывать историю, которая все еще причиняла ему сильную боль. — Лучше давайте займемся деталями нашей женитьбы. Адриан, наверное, будет удовлетворен, но нам с вами нужно сделать так, чтобы каждый извлек для себя из этого союза максимум пользы. Я с удовольствием соглашусь на то, чтобы вы получили дом и плантацию, ну а сам по-прежнему буду заниматься морской торговлей.
— Но мне все равно придется пройти через эту пытку? — подозрительно спросила Микаэла.
Люсьен с досадой вздохнул — опять она за свое.
— Да поймите же вы — близость мужчины и женщины не пытка, совсем наоборот.
— Для вас — возможно. — Микаэла упрямо стояла на своем.
— А что, если я докажу, что любовь — это не боль, но радость? — Люсьен неожиданно улыбнулся.
— Исходя из того, что мне уже известно, вряд ли вам это удастся. Лучше мы сделаем иначе. Если кто-то спросит, я просто скажу, что брак состоялся.
Возможно, кого-нибудь такая ложь и удовлетворила бы, но только не Люсьена. Он хотел ее. От одного вида Микаэлы у него кровь закипала. К тому же ему бросили вызов, и он просто обязан был рассеять ее странные заблуждения, а заодно снова ощутить вкус этих медовых губ.
Однако когда Люсьен наклонился к ней, он сразу почувствовал, как напрягся каждый ее нерв. Микаэла смотрела на него так, словно он собирался вонзить ей нож в сердце.
— Пожалуйста, не надо, — неожиданно тихо произнесла она.
Люсьен безнадежно покачал головой:
— Хотел бы я знать, кто это так напугал тебя.
Микаэла вскинула голову и угрюмо посмотрела на Люсьена:
— Мой бывший жених. Меня хотели выдать против моей воли за некоего Карлоса Моралеса. Возможно, ты даже знаешь его. Я оказалась всего лишь пешкой в чужой игре. Как все сходится, правда, Люсьен? Сбежав от Моралеса, я променяла одну беду на другую.
Люсьен поморщился — сравнение с этим надутым испанцем ему вовсе не льстило. Теперь ему стало понятно, почему Микаэла так дорожила своей свободой: ее все время кто-то пытался использовать в своих целях — сперва Моралес, потом Адриан, а теперь вот и он сам. Затевая эту женитьбу, он хотел всего лишь отделаться от Адриана, и чувства здесь были ни при чем, но теперь он ощущал потребность как-то расплатиться за боль, которую невольно причинил Микаэле. Она оказалась невинной жертвой, нуждающейся в его участии и заботе.
Неожиданно ему страстно захотелось стереть с ее губ след чужого грубого прикосновения, убедить Микаэлу, что он намерен не попользоваться ею, но обучить науке любви.
Люсьен медленно наклонился к Микаэле и, не давая желанию выплеснуться наружу, слегка прикоснулся к ее нежным, как лепестки цветка, губам. Главное, она должна понять: ей предстоит не боль, а наслаждение, и тогда он сможет заставить ее отказаться от внушенных ей прежде диких идей.
Люсьен начал нежно и осторожно целовать Миказлу в румяные щеки, веки, прелестный кончик носа. Уловив в ее бездонных глазах выражение какого-то странного ожидания, он улыбнулся: похоже, неприступная красавица начинает что-то понимать.
Исходившее от Люсьена мужское обаяние обволакивало Микаэлу, лишая ее всякой способности к сопротивлению. Она сразу уловила разницу между требовательными поцелуями Карлоса и игрой, затеянной Люсьеном. Прикосновение его губ оставило у Микаэлы странное ощущение — ей вдруг стало тесно в собственной коже, будто внутри что-то росло, набухало, стремясь найти выход. Стоило ему прикоснуться пальцами к ее губам, как напряженность и страх, которые она только что испытывала, куда-то исчезли. А когда он еще раз приник к ней своими влажными губами, Микаэла вдруг обнаружила, что откликается на его поцелуй с силой реки, вышедшей из берегов. Нет, Люсьен вовсе не стремился подавить ее — он брал только то, что она сама предлагала.