Рекорд приключений, стр. 13

– Войдите, – пригласила она, – я ждала вас.

Наши шаги странно отдавались в пустых комнатах. Она повела меня в гостиную, выходившую на террасу, и опустилась на диван, на котором, очевидно, до этого отдыхала.

Рекорд приключений - any2fbimgloader1.jpeg

– Иуда, – прошептала она.

– Итак, вы все уже знаете? – хрипло спросил я.

– Все, вплоть до мельчайших подробностей. Какие вы, полицейские, идиоты.

– Еще не все кончено, – пробормотал я.

– Я не боюсь за него: он сильнее вас, но я тревожусь за себя.

– Я чуть не забыл о том, что вы здесь совсем одна, – воскликнул я, теперь только вспомнив, что это обстоятельство сразу же меня поразило.

Она утвердительно кивнула.

– Гардинг, наш слуга, шофер и товарищ уехал с машиной, куда – предоставляю догадываться вам. Второй слуга сломал себе сегодня утром ногу, и его отправили в госпиталь. Я не пугаюсь воров, но ужасно боюсь мышей, а здесь весь дом полон ими. Кроме того, мысль, что завтра утром я должна буду сама сварить для себя кофе, мне отвратительна.

Я поднялся.

– В отеле «Дорми» есть свободная комната, – сказал я, – я и без того собирался туда зайти; не заказать ли ее для вас?

– Вы действительно позволите мне жить там? – спросила она с любопытством. – Под одним кровом с такими, как вы, знатными и почтенными персонами?

– Почему же нет?

– Я жена известного преступника, – напомнила она мне, – жена человека, которого вы предали. И – между нами ведь нет секретов – можете ли вы действительно поручиться за то, что я заслуживаю уважения?

Я сделал шаг по направлению к ней. В ее глазах стояло странное выражение ласки и жестокости. Ее губы дрожали – сердилась ли она? Она закинула за голову открытую белоснежную руку. Звук чьего-то голоса резко нарушил наступившую тишину.

– Руки вверх! Живо!

Я повиновался. Я узнал голос человека, одетого в ливрею Гардинга. Это был Стенфилд, незаметно вошедший в комнату.

– Помесь Ромео и Шерлока Холмса, – сыронизировал он. – Итак, ваше последнее желание?

– Если вы собираетесь меня застрелить, действуйте быстро.

Женщина вскочила с дивана и стала между нами.

– Не будь пошлым. Нам будет очень недоставать сэра Нормана. Без него жизнь станет пресной. Отпусти его под честное слово. Он достоин доверия.

Стенфилд опустил револьвер.

– Ты права. Выбирайте, Грэй, – двенадцать часов не предавать или вы канете в вечность.

– В течение двенадцати часов я ничего не стану предпринимать, – отвечал я.

Он указал на дверь.

– Мне осталось провести в обществе моей жены всего несколько часов. Возможно, что они последние, и я не хочу, чтобы нам мешали. Оставьте нас, пожалуйста, одних.

Я ушел, ни разу не оглянувшись, открыл дверь, снова закрыл ее и удалился. В лесу кричали совы. Передо мной в сумерках кружились летучие мыши, и желтый серп месяца стоял над горами. Я воспринимал все это бессознательно. Мне казалось, я прохожу сквозь туман и тяжелые тучи давят на мой мозг. Побег Стенфилда и его направленный на меня револьвер почти исчезли из моей памяти. Я чувствовал себя униженным. Меня мучила ненависть к собственной слабости.

Ремингтон курил в вестибюле отеля, когда я вернулся. Он вопрошающе указал трубкой на виллу Стенфилда. По его подавленному виду я понял, что Мак-Колл говорил также и с ним.

– Какого вы мнения о том, чтобы нанести им визит? – предложил он.

Я могу спокойно сказать, что сделал даже больше, чем обещал Стенфилду,

– Это было бы совершенно бесцельно, – ответил я с уверенностью, – сыграем лучше в бильярд и постараемся забыть об этом происшествии.

IV

Сэйр

Кажется, никогда еще в жизни я не был так сильно поражен, как в тот день, когда тщательно одетый добродушного вида господин с красной ленточкой Почетного легиона в петлице, сидевший рядом со мной на Бульваре Инвалидов, внезапно назвал меня моим настоящим именем. Со времени моего побега от английской полиции в Шотландии прошло больше года. С тех пор я напрягал все усилия для того, чтобы целиком овладеть своей новой ролью и во всем действовать соответственно ей. Я назывался теперь мистер Джон Д. Гармон, был торговцем железа из Провиденса, США, ушедшим от дел, и проводил большую часть своего времени в Гранд-Отеле, болтая со своими земляками и играя в бильярд. Поездка через океан, несколько проведенных в Провиденсе дней и общее знакомство с американским бытом оказались совершенно достаточными для осуществления этой роли. Я создал себе круг знакомых, который мог бы при желании расширить. Мои друзья готовы были во всякое время поручиться за мою честность. Полиция, решительно ни в чем не подозревая меня, внесла мое имя в список иностранцев, увеличив свою богатую коллекцию бесполезных актов еще одной бумагой. Моя одежда, роговые очки, короткая борода, усы так изменили мою наружность, что даже сам великий сэр Норман Грэй не в состоянии был бы узнать меня. Я давно уже не слышал имен тех людей, среди которых вращался в Англии.

Поэтому меня как гром среди ясного дня поразил человек, сидевший рядом со мной. Казалось, он принадлежал к высшему классу общества. Я часто встречал его по утрам, гуляя в парке, – и этот человек назвал меня настоящим, данным мне моими родителями именем.

– Собственно, чересчур прохладно для апреля. Вы не находите, мистер Майкл Сэйр? Но скоро, вероятно, станет теплее. Почки на каштанах начинают уже распускаться.

Я обернулся к нему. Моя правая рука словно ненароком опустилась в карман. Он, не дрогнув, выдержал мой пристальный взгляд.

– Каким именем вы меня назвали?

– Вашим собственным. Вы, вероятно, переменили уже много имен, не так ли? Но в беседе между нами было бы лучше употреблять ваше настоящее имя.

Он мог быть только французским сыщиком, решил я, и глубже запустил руку в карман. Я взвешивал возможности побега. Вблизи почти никого не было, и метро находилось в двух шагах.

– Разрешите представиться вам, – продолжил мой сосед, вытянул из кармана бумажник и протянул мне визитную карточку цвета слоновой кости. Я внимательно прочел ее – не переставая зорко наблюдать за ним:

Мосье Гастон Лефевр.

Агент страхового общества

13, улица Скриб.

– Это не настоящее мое имя, сударь. Это псевдоним, под которым я занимаю в обществе видное положение. Меня крестили Полем, а фамилия моя Гонт.

– Поль Гонт? – недоверчиво повторил я.

– Да.

Мои пальцы все еще сжимали рукоятку револьвера, которую было выпустили на мгновение.

– Говорят, – сказал я, не спуская с него глаз, – что Поль Гонт поступил на службу во французскую тайную полицию.

Мой сосед поморщился. Он уже больше не выглядел таким приветливым и благодушно настроенным.

– Если бы это было правдой, я был бы уже инспектором полиции. Я говорю с вами как специалист своего дела со специалистом. Можете мне поверить.

– Откуда вы взяли, что меня зовут Майклом Сэйром?

Он улыбнулся.

– Я живо интересуюсь деятельностью моих заграничных коллег. С огромным удовольствием и – поверьте мне – с глубоким изумлением я прочел о вашем бегстве из Шотландии; точно так же меня заинтересовал приезд мистера Джона Д. Гармона из Провиденса. Я узнаю почти обо всем, что происходит в Париже.

– Вы имеете собственную тайную полицию?

– Разумеется. Но она служит мне, а не государству.

Он закурил папиросу, которую вынул из красивого золотого портсигара после того, как предложил одну мне. Оперся руками на резной набалдашник своей трости и с довольным видом оглянулся.

– Немного позже погода станет прекрасной, – сказал он. – Пахнет лилиями. Даже хмурые лица продавцов цветов проясняются на солнце. И взгляните-ка туда, на эту молоденькую бонну: с какой тоской она озирается кругом и как кокетливо. Даже мы, старики…