Пчелиный волк, стр. 87
– Опять! – испугалась Катька. – У Люлюки приступ, надо…
Лара вскочила, оставила свои спицы и нырнула в темноту между хижинами.
– А ты чего не бежишь? – спросил я у Катьки.
– Нельзя. Надо огонь поддерживать. Если не поддерживать огонь, то они еще больше смеяться будут. Когда горит огонь, они меньше смеются.
– Понятно. – Я устроился на полене возле костра.
– Тут почти нет маленьких, – грустно сказала Катька. – Только Никита, но я не хочу с ним дружить, у него по шесть пальцев. Если бы Зубастик…
– Катька. – Я подмигнул девчонке. – А можно, я поглажу твою собачку?
– Можно, – улыбнулась Катька. – Зубастик хороший. Только яйцо разбилось…
– Не, – покачал головой я. – Я, пожалуй, не буду его гладить. А вдруг он меня цапнет?
– Он не может цапнуть. Зубастик давно утонул…
– Знаешь, – перебил ее я. – Моя бабушка, та, что связала пять тысяч носков, она рассказала мне одну историю. Про одну девочку, которая могла оживлять мертвых. Но не людей или там коров, а мелочь всякую. Мышей, другой мелкий рогатый скот. Она оживляла мертвых, и однажды на старой свалке она нашла яйцо. Яйцо было окаменевшее и странное, с квадратными боками. Сначала эта девчонка хотела сделать из яйца держалку для книг, но потом ей пришла необычная идея. Она решила яйцо оживить. И оживила. А из яйца вылупился дракон…
Из темноты показалась Лара.
– Как это она делала? – спросила Катька. – У нее вода живая была?
– Нет, живой воды у нее не было, она знала волшебное слово. Хочешь, я тебе расскажу?
– Хочу! – Катька захлопала в ладоши.
– Только это слово надо на ухо говорить. Подойди поближе.
Катька наклонилась ко мне.
– Не подходи! – сказала Лара. – Не подходи к нему!
Но я уже подмигнул Катьке обаятельнейшей улыбкой французского шансонье, Катька не устояла и приблизилась, и я сказал ей на ухо шепотом заветное:
– Электрификация. Запоминай. Э-лек-три-фи-ка-ция.
– Электрификация, – сказала Катька. – Странное какое слово…
Лара расслабилась и отступила.
– Все волшебные слова странные, на то они и волшебные, – объяснил я. – Запомнила?
– Электрификация..
– Хорошо. А теперь возьми Зубастика за правое ухо и три раза повтори волшебное слово.
– Зачем? – Катька насторожилась.
– Попробуй. А вдруг получится? Вдруг он оживет. Все равно хуже-то не будет…
– Ладно, попробую.
Катька взяла киберпса за ухо и произнесла:
– Электрификация. Электрификация. Электрификация.
Внутри у Сима, которого нынче звали Зубастиком, зажужжало. Он дернулся, задрожал, сервомоторы пискнули, Сим поднялся на лапы.
– Он ожил! – воскликнула Катька. – Ты его оживил! Он оживил Зубастика!
Лара посмотрела на меня, и я увидел, как в ее глазах проскользнул интерес.
– Он оживил Зубастика! – Катька прижала к себе голову Сима. – Он оживил Зубастика!
Катька принялась прыгать. К моему немалому удивлению, Сим тоже принялся прыгать. Прыгал он тяжело, с тупым пружинным звуком, проваливаясь в мягкий грунт. Никогда не думал, что Сим обладает игривым нравом. Видимо, на него тоже подействовал мир Планеты Х.
– Зубастик, иди сюда! – позвала Катька.
Сим подбежал к Катьке, сел. Катька напялила на него крапивную рубашку.
Пока, Сим, подумал я.
Живи.
Уноси в своей кевларовой башке тысячу и одно изобретение технического гения господина Дрюпина. Изобретений, половина из которых принадлежит, кстати, мне. Которые сделали бы меня богатым.
– Спасибо, дяденька, – пискнула Катька. – Спасибо тебе!
– Пока, – сказал я. – Смотри, вовремя его смазывай.
Меня никто никогда еще не называл дяденькой.
– Лара, погляди, Зубастик ожил! – Катька скакала. – Посмотри, какой он!
Я сунул руку в карман и быстро швырнул в огонь петлю.
Без комментариев. Но если очень хочется, можете считать меня сентиментальным.
И еще так.
Солдат ребенка не обидит. Ребенка, бородулю, умственно отсталого баяниста. Впрочем, если бы это был, к примеру, Дрюпин, я бы с удовольствием его немножко попытал. А тут вот стух. Какие глубины обнаружишь в себе, оказавшись заброшенным на задворки мироздания! Оказывается, я романтик! Никогда бы не подумал.
А и думать нечего. Я развернулся и ушел.
– Эй! – позвала Лара.
Я остановился.
Она не остановилась. Прошла мимо и шепнула:
– Не надо тебе его искать.
– Почему? – спросил я.
Но она не ответила.
Умная. Красиво говорит. Мне такие, кажется, нравятся. Черт, а ведь она на самом деле здорово похожа на Сирень.
К чему бы это?
Глава 15. Суши и боль
– Хорошую идею может исковеркать дурное воплощение! Как говорил мне сам великий… человек… дай подлому люду в руки кормило государственного корабля, и лодка разобьется о скалы! Какой-нибудь деловой человек организует империю или там Деспотат. Сначала все хорошо идет. Все вроде бы есть. И экономика, и идеология, все. Жизнь идет, благосостояние непрерывно растет, все вроде бы как надо. Даже культура и та на подъеме… Потом приходят временщики! У которых нет ни на йоту совести, нет ни грамма ответственности перед подданными! И все! Государство лихорадит! Надои падают! Красные волки подступают к границам! Свиньи на парашюте тоже падают! И не простые свиньи, а свиньи крашеные! Куда это годится? А теперь кобольды… За что мне все это…
Это был не сон, это был Ляжка. Ляжка утомительно канючил где-то на границе восприятия. Но дремать под это канюченье было хорошо, просыпаться не хотелось совершенно.
– Вставай, сид, – разбудил меня Кипчак. – Вставай.
– Что?
Кипчак был слегка испуган.
– Что случилось? – спросил я. – Неужели что-то хорошее?
– Там кобольды, – сказал бесхитростный Кипчак.
И указал рукой направление.
Я встал, посмотрел. Тундра как тундра. Пусто.
– С чего ты взял?
– Я их чую.
– Где Коровин?
– Тут, – ответил Коровин. – Мы тут.
Они были тут. На самом деле.
– Не покатило нам все-таки, – сказал Коровин. – Не успели…
– Происки Застенкера, – вздохнул Ляжка. – Проклятый узурпатор…
– Надо уходить, – сказал я.
– Надо… – кивнул Коровин.
– Надо туда, – Кипчак кивнул в сторону нужного направления. – Там река.
Мы быстро собрались к околице. Там встретили Лару. Она сидела на старой покрышке и смотрела в сторону горизонта.
– Вам надо уходить, – сказал я. – Бери всех, кто может передвигаться, и идите туда.
Я указал пальцем. Сказал:
– Если повезет, вы успеете. Недалеко река. Кобольды не любят воду, успеете переправиться и сможете спастись. К тому же им нужны не вы…
– А остальные? – Лара кивнула в сторону хижин. – Те, кто не может идти?
Я пожал плечами.
Лара покачала головой. Уходить она не собиралась.
– Твой отец просил тебя найти, – сказал я. – И вытащить. Если хочешь, я могу тебя вытащить. Я могу.
Никакой реакции.
– Он просил прощения, – сказал я. – Очень.
Лара молчала. Только кулаки сжимала.
– Как знаешь, – сказал я. – Не буду тебя уговаривать. Когда я найду вашего Персиваля… Я передам ему от тебя привет.
Она усмехнулась.
Я развернулся.
– Погоди, – позвала меня Лара.
Я погодил.
– У тебя же оружие? – Лара кивнула на бластер. – Можно… хоть что-нибудь сделать?
– Нет. Мало зарядов.
– А ты? – Она повернулась к Коровину. – Ты же можешь?
Коровин спокойно и равнодушно покачал головой.
Лара снова усмехнулась. Я решил спросить. Так, на всякий случай:
– Скажи напоследок, теперь уже все равно. Где этот ваш Перец?
– Он мертв.
– Это неправда.
– Он мертв.
– Я же говорил, – кивнул Коровин. – Сдох, как тузик..
– Тут почти триста человек, – сказала Лара. – Триста. Они совершенно беззащитны…
– Не человек, – поправил я. – Гномов. Но для меня разницы нет, я не расист. Но… Вам нет дела до моих интересов, мне нет дела до ваших. Это честно.