Фальшивый папа, стр. 29
– Это еще почему? Мы же не придаток к вам! – возмутился Костя. – Мы вполне самостоятельные люди, и вы за нас вовсе не отвечаете. Скажи, Митяй!
– Я с тобой полностью согласен, тем более что Люда ваша – истеричка. У нее семь пятниц на неделе. Сами подумайте, мы там засядем, а если он с оружием придет? И вообще, он явный преступник! Словом, в этой ситуации, я считаю, необходимо обратиться в милицию, чтобы потом самим туда не загреметь. Но! Обратиться надо только к Николаю Николаевичу! С ним у нас полный контакт, он нас выслушает и, более того, прислушается к нашим… как бы это сказать… сомнениям морального плана.
– Это что еще за сомнения морального плана? – вскинулась Мотька.
– Я имею в виду, что он, допустим, сможет пойти с нами, не оповещая об этом все отделение милиции. Так сказать, частным образом. И уж, безусловно, оградит от неприятностей Люду! Это главное!
– И не упустит преступника, – добавил Костя. – А если вы не хотите в этом участвовать…
– Я могу! Я могу участвовать! – закричала Мотька. – Я, когда клялась, пальцы скрестила, а значит, клятва как бы не считается!
– Ась, а ты пальцы не скрещивала? – смеясь, спросил Митя.
– Нет, не скрещивала, – с сожалением ответила я.
– Ну ничего, нас трое, ты остаешься в меньшинстве. От тебя требуется только одно – позвони Николаю Николаевичу, – попросил Костя.
– И не подумаю!
– Почему?
– Именно потому, что я клялась всерьез! Пусть Мотька ему звонит, она пальцы скрещивала!
– А что? Запросто могу позвонить!
– Давай, звони прямо сейчас! – потребовал Костя.
Глава XVIII
ПЕРЕГОВОРЫ
В отделении милиции Мотьке сказали, что у капитана Шадрина сегодня выходной. Тогда она позвонила ему домой. Капитан жил в коммунальной квартире, и к телефону подошла соседка.
– «Николая Николаевича? – пересказывала Мотька свой разговор с нею. – Это Колю, значить? Нету его. Ушел на концерт. Как куда? В эту… как ее… обсервато… нет, как-то по-другому, а, в концертваторию!» Ребята! Айда в концертваторию! Поймаем его на выходе и все расскажем! Еще даже лучше – там он от нас никуда не денется! Заодно и пройдемся, времени у нас навалом, а погода – мечта!
Эта идея понравилась всем. Но уже по дороге у меня возникли сомнения.
– Слушайте, а что, если он не один на концерте?
– А с кем? – недоуменно спросила Мотька.
– Да мало ли, с девушкой, с другом…
– Если с другом – не беда, а вот если с девушкой – хуже. Другу можно сказать: старик, у меня важное дело. А девушке он так не скажет.
– Ничего страшного, даже если и с девушкой, – успокоил нас Костя. – По крайней мере о встрече мы с ним в любом случае можем договориться.
– Это верно!
Когда мы добрались до консерватории, было еще рано.
– Интересно, в каком зале: в Большом или в Малом? – задумался Костя.
– Совершенно ясно, что в Большом, – ответила я.
– Почему?
– Потому что там концерт Образцовой, а наш Николай Николаевич вокалист.
– А что, вокалист не может пойти на фортепьянный концерт? – удивился Митя.
– Может, конечно, только, я думаю, начинающий певец все-таки пойдет скорее на вокальный.
– Ой, да не все ли равно, на каком концерте, главное – его не проворонить! – заявила Мотька. – Давайте разделимся, мы с Костей будем ждать его у выхода из Малого зала, а вы – из Большого. А пока можем еще немножко пошляться.
– Нет, мы же не знаем точно, когда концерты кончатся, давайте лучше посидим.
Мы сели на лавочку рядом с Чайковским.
– Ась, а когда Игорь Васильич приедет?
– Недели через две.
– А концертов у него в Москве не будет?
– Вроде нет. Зато он с нами на даче поживет!
– Вот здорово! – завопила Мотька. – До чего же я Игоря Васильича обожаю! И Ниночка с ним приедет?
– Конечно, куда ж он теперь без нее?
Вскоре из Малого зала повалил народ. Мотька с Костей сорвались и заняли посты.
– Ну, в Большом концерт так быстро не кончится, – со знанием дела сказала я. – Образцову без бисов не отпустят! Это еще надолго.
Действительно, Мотька и Костя довольно быстро вернулись.
Прошло, наверное, еще около получаса, прежде чем из дверей Большого зала стали появляться первые зрители. Удивительное дело, с какими лицами люди выходят с хороших, удачных концертов своих любимцев. Счастливые, блаженно усталые и, как пишут в газетах, «просветленные».
– Аська, смотри!
Я посмотрела туда, куда указывала Мотька, и увидела Николая Николаевича под руку с… Клавдюшкой! Подумать только, он, значит, не просто положил на нее глаз, когда приходил к нам в школу!
– Мотька, нам нельзя к ним соваться! Ребята, он с нашей классной руководительницей! Незачем ее сюда впутывать. Подойдите к нему одни.
Митя и Костя уверенно двинулись навстречу парочке. Мы не слышали, конечно, о чем они говорили, только Николай Николаевич остановился, за руку поздоровался с ними, но я видела, что он незаметно озирается: вероятно, ищет глазами нас. Потом он опять пожал мальчишкам руки, кивнул на прощание и, взяв под руку Клавдюшку, ушел.
– Ну, что он сказал? – накинулись мы на них.
– А красивенькая ваша классная, даже очень! – заметил Костя. – У мента губа не дура!
– Тебя о ее красоте никто не спрашивает! – ревниво воскликнула Мотька. – Говори, что он сказал? Когда мы с ним встретимся?
– Завтра, в восемь утра, он ждет нас на сквере.
– Ой, какую же мы глупость сделали! – воскликнула я. – Ведь если мы ему все расскажем, он нас просто не допустит к этой операции! Скажет, что не может подвергать нас опасности и…
– А ведь ты права, – согласился Костя. – Догнать его?
– И что ты ему скажешь? Что передумал?
– Действительно, глупо!
– Я знаю, что надо делать! – закричала Мотька. – Завтра мы с ним встретимся, расскажем почти все, но мы ведь сами еще не знаем точный день операции, то ли суббота, то ли воскресенье, и пообещаем, что известим его, как только Людка нам назовет день…
– Мотька, золотая голова! – закричала я. – А в случае чего обратимся сразу к нему!
– В случае чего? – уточнил Митя.
– В случае, если мы «папочку» задержим!
– А что нам Николаю Николаевичу говорить, если он спросит, почему не поставили его в известность о времени операции? – спросил Костя.
– Подумаешь, большое дело! Скажем: не успели, узнали в последний момент!
На том и порешили.
Утром мы встретились с Николаем Николаевичем на сквере.
– Ну, что вы опять нарыли? – поинтересовался он.
Мы быстро рассказали ему Людкину историю.
– Интересное дело! А может, эта ваша подружка немного того… в игры играет, отца родного признавать не хочет, вот и выдумала все?
Но, узнав об украденных документах, о машине Михал Михалыча, он задумался.
– Так когда же он собирается проникнуть в квартиру?
– Мы пока не знаем.
– А почему бы вашей подружке не прийти в милицию, не подать заявление, тогда мы могли бы вплотную этим заняться, без всяких засад.
– Она ни за что не хочет заявлять в милицию!
– Ее право, как говорится, насильно мил не будешь. Так когда, вы сказали, намечается операция? – Капитан решил взять нас на пушку. Но мы тоже не лыком шиты.
– Пока не знаем.
– Только обещайте мне не лезть в эту заваруху, а немедленно поставить меня в известность. Обещаете?
– Обещаем! – хором сказали мы, и я заметила, что все скрестили пальцы.
Когда Николай Николаевич ушел, Митя задумчиво заметил:
– Такое впечатление, что разговаривали глухие идиоты. И мы, и уважаемый мент были чрезвычайно непоследовательны. И, по-моему, он просек, что мы его за нос водим.
– Может быть. Ну, ничего, он дядька добрый, простит! – сказала Матильда.
Мы еще погуляли, поели мороженого, а потом отправились к Люде на рекогносцировку.
Когда мы уже все осмотрели и сидели на лоджии среди роскошных растений – иные из них доходили до потолка, – раздался телефонный звонок. Звонил «папочка». У них был аппарат с громкой связью, и Люда включила ее.