Неженка, стр. 111

— Если тебе хочется играть с самим собой, это твое право, но не играй в эти игры со мной, потому что я чертовски хорошо знаю, что ты блефуешь! — Встав на ноги и посмотрев на него сверху вниз, она сказала голосом, ледяным от презрения:

— Я решила выйти за тебя замуж!

— Забудь об этом, — сказал он с холодной яростью. — Ты не нужна мне. Я не взял бы тебя, будь ты даже запакована в подарочную обертку!

— Ох, конечно же, я тебе нужна. И не только из-за Тедди.

Ты хочешь меня так сильно, что это тебя пугает. Но ты боишься бороться. Ты боишься поставить что-нибудь на кон из страха, что твою голову опять окунут в унитаз. — Подавшись вперед и опершись одной рукой о стол, Франческа продолжила:

— Я решила выйти за тебя, Далли. — Она посмотрела на него долгим взглядом, холодным и оценивающим. — Я выйду за тебя в тот день, когда ты победишь в турнире «Ю.С. Классик»!

— Что за глупейшая…

— Но ты, сукин сын, должен его выиграть, — прошипела она. — Не третье и даже не второе — первое место!

Он неуверенно издал презрительный смешок:

— Ты спятила!

— Мне хочется узнать, из чего ты сделан, — высокомерно произнесла она. — Я хочу знать, достаточно ли ты хорош для меня, достаточно ли хорош для Тедди. Я уже давно не опускалась до второсортных вещей и сейчас не собираюсь начинать все сначала.

— Не слишком ли высоко ты себя ценишь?

Она швырнула свою салфетку ему в грудь.

— Можешь поспорить, что так оно и есть. Если я нужна тебе, ты должен меня заработать. И учтите, мистер, дешево я не продаюсь!

— Френси…

— Или ты, сукин сын, принесешь к моим ногам кубок за первое место, или и близко не подходи ко мне опять!

Схватив сумочку, Франческа промчалась через зал, приведя в изумление обедавших за ближними столами, и выскочила за дверь. Опускалась ночь, становилось прохладно, но в ней кипел такой гнев, что она не чувствовала холода. Франческа величественно шествовала по тротуару, гонимая яростью, обидой и страхом. В глазах появилась резь, она часто заморгала, пытаясь сдержать слезы, но безуспешно. Две блестящие капельки повисли на ресницах, покрытых водоотталкивающей тушью. Как она могла влюбиться в него? Как допустила, чтобы произошла такая абсурдная вещь? Франческа услышала, как у нее застучали зубы. За неполные одиннадцать лет она испытала к нескольким мужчинам не больше чем сильную привязанность, но это была лишь тень любви, исчезавшая так же скоротечно, как появлялась. Но сейчас, когда жизнь стала налаживаться, она во второй раз позволила какому-то третьесортному профессионалу разбить свое сердце.

Всю следующую неделю Франческа жила с ощущением, будто нечто яркое и удивительное ушло из ее жизни навсегда. Что она наделала? Почему бросила ему такой жестокий вызов? Разве получить полпирога не лучше, чем совсем ничего? Но она знала, что не сможет жить с половиной чего бы то ни было, и не хотела, чтобы Тедди жил так же. Далли должен начать рисковать, иначе он не будет нужен им обоим — блуждающий огонек, на который оба они никогда не смогут положиться. Франческа с каждым вдохом оплакивала утрату возлюбленного, утрату самой любви.

В следующий понедельник, наливая Тедди стакан апельсинового сока перед его уходом в школу, она попыталась найти утешение в мысли, что Далли столь же несчастен, как и она.

Однако ей с трудом верилось, что человек, так заботливо прячущий свои эмоции, может испытывать столь глубокие чувства.

Тедди выпил свой сок и, запихивая учебник в ранец, сообщил:

— Совсем забыл. Вчера вечером звонила Холли Грейс и просила передать, что завтра Далли играет в «Ю.С. Классик».

Франческа оторвала взгляд от сока, который начала наливать себе в стакан.

— Ты ничего не перепутал?

— Она так сказала. По правде, я не вижу в этом ничего особенного. Все равно он проиграет. И еще, мамочка, если получишь письмо от мисс Пирсон, не обращай Внимания.

Кувшин с апельсиновым соком так и остался неподвижным над стаканом Франчески. На мгновение она закрыла глаза, пытаясь выбросить Далли Бодина из головы и сосредоточиться на том, что втолковывал ей Тедди.

— Что еще за письмо?

Тедди старательно застегивал «молнию» на ранце, полностью сконцентрировавшись на этом занятии, поэтому с полным правом мог не поднимать голову, чтобы посмотреть на нее.

— Может, тебе придет письмо, в котором написано, что я занимаюсь ниже своих возможностей…

— Тедди!

— ..так ты не беспокойся насчет этого. Мой проект по социальным исследованиям будет готов на следующей неделе, а еще я планирую кое-что настолько потрясающее, что мисс Пирсон поставит мне миллион "А" с плюсом [28] и будет еще умолять меня остаться в этом классе. Джерри говорит…

— Ох, Тедди. Мне придется побеседовать с тобой по этому поводу.

Он схватил свой ранец.

— Мне надо идти, а то опоздаю!

И прежде чем Франческа успела остановить его, он выскочил из кухни; она услышала, как хлопнула входная дверь. Ей захотелось опять забраться в постель, натянуть на голову одеяло и хорошенько подумать, но через час у нее была назначена встреча. В данный момент она не могла ничего предпринять в отношении Тедди, но если поторопится, то у нее будет время заскочить на минутку в студию, где снимают «Китайский кольт», и удостовериться, что Тедди правильно принял сообщение Холли Грейс. Неужели Далли и в самом деле будет участвовать в «Ю.С. Классик»? Неужели ее слова действительно проняли его?

Холли Грейс уже отсняла первую за этот день сцену, когда в студии появилась Франческа. Вдобавок к разорванному в тщательно выбранном месте платью, что позволяло видеть верхнюю часть ее левой груди, на лбу у Холли Грейс красовался нарисованный синяк.

— Тяжелый денек? — спросила Франческа, подходя к ней.

Холли Грейс посмотрела поверх сценария:

— На меня нападает сумасшедшая шлюха, которая оказывается трансвеститом-психопатом. Потом идет, как в знаменитом эпизоде из «Бонни и Клайда», замедленная съемка последней сцены, где я всаживаю этому малому две пули прямо в его имплантированную силиконовую грудь.

Франческа едва слушала ее.

— Холли Грейс, это правда, что Далли играет в «Ю.С. Классик»?

— Да, он мне так сказал; а вообще-то я не очень рада видеть тебя сейчас. — Она бросила сценарий на стул. — Далли не сообщал подробностей, но, как я поняла, ты дала ему от ворот поворот?

— Можно сказать и так, — осторожно ответила Франческа.

Лицо Холли Грейс исказила гримаса неодобрения.

— Ты знаешь, что выбрала для этого на редкость неудачное время? Неужели так трудно было подождать окончания:

«Ю.С. Классик», а уж потом откалывать свой номер? По-моему, даже если очень постараться, и то вряд ли отыщешь лучший способ все испортить!

Франческа начала было объяснять, но тут ее как громом поразила мысль, что она понимает Далли куда лучше, чем Холли Грейс.

Эта идея была для Франчески столь ошеломительна, столь нова, что не укладывалась у нее в голове. Она отделалась уклончивыми фразами, догадываясь, что Холли Грейс ее все равно не поймет.

Потом, улучив момент, глянула на часы и исчезла.

Когда она покидала студию, в голове у нее царил полнейший хаос. Холли Грейс — старинная подруга Далли, его первая любовь, его задушевный товарищ, да, все это так. Но они так схожи, что перестали замечать недостатки друг друга. Когда бы Далли ни проиграл турнир, Холли Грейс обязательно находила для него оправдания, сочувствовала ему и вообще обращалась с ним как с ребенком. Хорошо зная Далли, она тем не менее не понимала, что его игру портит боязнь неудачи. А раз Холли Грейс не понимала этого, ей ни за что не понять, что этот же страх разрушает и его жизнь!

Глава 32

Со времени первого проведения «Ю.С. Классик», состоявшегося в 1935 году, престиж этого турнира вырос, и сейчас он считался «пятым из основных» — после «Мастере», «Бритиш Оупен» [29] , турнира Профессиональной ассоциации гольфа и «Ю.С. Оупен» [30] . Поле, на котором он проводился, стало уже легендарным и заняло место в одном ряду с такими аренами, как «Аугуста», «Сайпресс-Пойнт» и «Мэрион». Игроки не без оснований называли его «Ветхим Заветом». Это было одно из самых живописных полей Юга, поросшее соснами и древними магнолиями. Бороды испанского мха украшали дубы, служившие задником для маленьких, идеально подрезанных грин. Бункера были наполнены песком с устричных отмелей, белым и мягким, словно пудра. В тихий день фарвеи блестели в лучах яркого солнца чистым неземным светом. Но естественная красота поля была отчасти обманчива. Согревая сердце, она одновременно убаюкивала сознание до такой степени, что ослепленный блеском игрок до последней секунды не понимал, что «Ветхий Завет» грехов не прощает.