Отцеубийца, стр. 21

Старая знахарка Агафья дело свое знала. Принялась она лечить Романа травами, да кореньями, да странными приговорами, и стало отроку лучше становиться день ото дня.

Как-то раз, был Роман тогда еще слаб, болезнь еще не отступила, услышал он, как дверь отворяется, и в гридню входит кто-то. По всему видно, что человек пришел важный, поскольку сразу же смолкли голоса воинов, и в гридне повисла тягостная тишина.

– Здорово, воины! – раздался неприятный, резкий голос.

– И тебе добрый день, Сергий, – ответил Кирьян.

– Вот, пришел посмотреть, как разместились вы в новой гридне.

– Все хорошо, Сергий, гридня вышла на славу – светлая и просторная – куда лучше прежней.

– Оно и понятно! Лучшего леса не пожалел для вас пресветлый, милостивый наш князь! Благодарность ваша к нему должна быть безграничною! А вы, сукины дети, вместо этого драки устраиваете и по бабам шляетесь!

– Благодарность свою и преданность мы на поле боя с оружием в руках доказываем, – вновь ответствовал Кирьян. Более никто из гридней с Сергием не разговаривал – видать, не по чину было. – А что гридни временами потешиться не прочь кулачным боем, да женской лаской, то понять можно – живем-то один раз, да и то жизнь опасной стала – не ровен час татарье нападет – тогда уж обнимать будет не девка, а сыра земля.

– Что-то больно ты разговорчив стал, Кирьян, – зло сверкнул глазами Сергий. – Али думаешь, что раз сотником сделался, то теперь можно языку волю давать? Только я вот что тебе скажу: высоко взлетел – больно падать. Сегодня ты сотник, а завтра никто – пыль дорожная!

– А ты, Сергий, меня не пугай – пуганый я уже! Не ты меня в чин возводил, не тебе меня и смещать! Княжья воля и для меня, и для тебя закон!

– Ох, договоришься ты, Кирьян! – прошипел Сергий, но добавить ничего не смог. Он повернулся уж было уходить, но тут его взгляд уперся в лежащего на лавке Романа.

– А это еще что? – возопил он.

– Это, Сергий, не что, а кто. Отрок, зовут его Романом...

– Мне нет никакой надобности знать, как звать его. Я спрашиваю, что он здесь, в княжеской гридне, делает?

– Не серчай, Сергий, – уже гораздо мягче сказал Кирьян. – Болен сей отрок, боимся – Богу душу отдаст...

– А мне не наплевать ли на то, хвор он или здоров?! – закричал Сергий. – Чтобы сей же час его здесь не было!

Среди гридней поднялся ропот. Все они жалели Романа и от души желали ему выздоровления.

– Креста на тебе нет, Сергий! – сплюнул на землю Кирьян.

– Накажет тебя Господь за жестокосердие!

– А ты Богом-то меня не стращай! – вскричал тот в ответ.

– Послушай, тысяцкий, не бери греха на душу, – тихо попросил Кирьян, поняв, что криком от упрямого Сергия ничего не добьешься. – Пусть отрок останется здесь до тех пор, пока не оклемается, а там он уйдет...

– Придумали тоже! А вдруг из-за него мор какой начнется?

Что тогда? – вновь сорвался на крик Сергий.

– Об этом пусть голова у тебя не болит. Отрок тут не первый день, и до сих пор никто из гридней не захворал! Да и Агафья старая – знахарка, что Романа врачует, сказала, что хвороба эта не заразная...

Сергий огляделся по сторонам и, увидев суровые лица гридней, к нему обращенные, решил не будить в них ярость и сменить гнев на милость.

– Ладно, так уж и быть! Пусть остается здесь отрок до тех пор, пока не поправится настолько, что своими ногами уйти сможет. Но как только оклемается, чтобы духу его здесь не было! Не то я воеводе пожалуюсь, а уж он-то с вас шкуру спустит. И в первую очередь с тебя, – Сергий ткнул пальцем Кирьяну в грудь.

Кирьян поморщился от этого прикосновения, словно на грудь ему прыгнула липкая, мокроногая жаба, и нехотя кивнул головой.

– Будьте здравы, воины, – бросил Сергий и, резко повернувшись, вышел из гридни.

– Вот сволочь! – понеслось ему вслед.

Роман медленно шел на поправку, но, наконец, наступил день, когда он поднялся с лавки и самостоятельно выбрался на улицу. Там было холодно и ветрено, хлестал мелкий колючий дождь, усердно поливая продрогшую землю и омывая ветви деревьев, с которых торопились облететь последние бурые листья.

Роман постоял некоторое время на крыльце, но слабость еще сковывала его тело, а потому он поспешил вернуться в дом. Пора было приниматься за поиски дяди Ивана, пока не в добрый час не нагрянул снова тысяцкий Сергий и не накричал на гридней за то, что они по сию пору укрывают у себя отрока.

– Кирьян, скажи мне, а не знаешь ли ты дядьку моего, Ивана? – спросил Роман у сотника, который зашивал исподнюю рубаху, сидя у окна.

Тот бросил на отрока косой взгляд и промолчал.

– Али я обидел тебя чем, Кирьян? Почто ты молчишь?

– Сказал бы ты ему, Кирьян! Что парнишку томишь? – вмешался в разговор Петр.

Сотник отложил рубаху в сторону и повернулся к Роману.

– Не думал я так рано с тобой этот разговор заводить, да видно придется, раз сам спросил... Знавал я ране Ивана, храбрый был воин... Понимаешь, Роман, погиб твой дядька в нынешнюю весну. Пал от вражьей руки на Нерли-реке...

Такого Роман не ожидал. Чувство было такое, словно чем-то тяжелым огрели его по голове. Земля поплыла под ногами, на глаза навернулись жгучие слезы. Он, наверное, упал бы, если бы Кирьян вовремя не подхватил его и не посадил осторожно на лавку.

– Как же так! Что ж делать мне теперь?! – зарыдал в голос Роман. – Ведь, окромя него, не у кого мне просить помощи, не к кому податься!

– Не горюй, парень, что-нибудь придумаем! – попытался успокоить его Кирьян. – Не бойсь, на улицу мы тебя не выгоним, без опеки своей не оставим!

– На вас Сергий взъестся! – простонал Роман. – Не даст он вам спокойной жизни, покуда я тут!

– Да бес с ним, с этим Сергием! В конце-то концов, есть люди и поважней него! Как нибудь утрясем мы это дело! Если нужно, то к самому воеводе пойдем за тебя просить.

Тут Роман и вспомнил про попутчиков своих – странных монахов, про отца Федора.

– Кирьян, ты ведь многих людей из тех, кто к князю вхожи, знаешь? – спросил он.

– Ну, многих – не многих, а с некоторыми встречаться приходится.

– А не ведаешь ли ты часом что-нибудь о монахе одном – отце Федоре? Шел я с ним и еще двумя монахами сюда, в Переяславль. И говорил он мне, что идет к самому князю и в городе еще долго будет. Так вот, ежели бы мне монаха того сыскать, может, он бы и помог мне?!