Зов Амазонки, стр. 6

11. ЛЕС НАСТУПАЕТ НА МАНАУС

Из Пара мы отправились пароходом вверх по Амазонке, и через несколько дней прибыли в Манаус — город, больше других разбогатевший на каучуке и поэтому впоследствии больше других пострадавший. Сейчас Манаус выглядит, как слишком широкий костюм, смешно болтающийся на тощей фигуре. Не могу сказать, сколько жителей в этом городе. Говорят, что в пору наибольшего расцвета, то есть в 1900–1914 годах, численность населения его доходила до ста тысяч. Сейчас называют другие цифры — пятьдесят тысяч и даже меньше. В этом сравнительно небольшом городе множество великолепных, грандиозных зданий, достойных любой столицы.

Лучшее из них — дворец президента. (Манаус главный город штата Амазонка, площадь которого в девять раз превышает территорию Англии, при населении в четыреста тысяч человек, преимущественно неграмотных лесных жителей.) Этому величественному зданию мог бы позавидовать президент любого из европейских государств! Сомневаюсь также, найдется ли в столицах Европы несколько зданий, способных соперничать с монументальным Дворцом Правосудия.

Но, пожалуй, самое примечательное в Манаусе — здание оперы, построенное по образу и подобию Парижской оперы, но еще больших размеров. Одни боги ведают, кому здесь пятьдесят лет назад понадобилась опера! Этот роскошный театр, — истинный курьез на фоне амазонских лесов, — в своих стенах еще никогда не видел оперного спектакля. Обычно он пустует и закрыт. Лишь изредка — раз в несколько лет — заправилы города (для поддержания его престижа) приглашают из Рио-де-Жанейро на гастроли труппу актеров, и тогда несколько дней подряд здесь разыгрывают какой-нибудь фарс или сентиментальную приторную пьесу.

Перед театром раскинулась широкая площадь. Она выложена богатой каменной мозаикой и могла бы служить украшением любого европейского города. Всего лишь несколько сот метров отделяют эту мозаичную мостовую от первых могучих деревьев — грозного форпоста лесов, опоясывающих город. Я попросил театрального сторожа провести нас с маленьким Чикиньо на самую высокую точку здания. Какая сказочная панорама открылась перед нами! Манаус расположен несколько в стороне от Амазонки, на берегу Риу-Негру, в десяти километрах от ее слияния с Амазонкой. Огромная масса воды видна сверху. Эти две реки служат жизненными артериями города и единственной базой его существования. За ними во все стороны простирается бескрайное море густой зелени. Казалось, вот-вот оно подступит к самым стенам здания, с которого мы осматриваем окрестности. Вид этих девственных лесов еще ярче подчеркивает всю нелепость и причудливость постройки здания оперы здесь.

Когда смотришь сверху, видишь, как лес постепенно овладевает городом. Лес буквально поглощает его. Не сразу, не штурмом, но медленно и неуклонно. Он отвоевывает территорию города пядь за пядью, он наступает на окраины, вгрызается в улицы. Здесь не человек наступает, подчиняя себе природу, а, наоборот, природа, в порядке реванша, ведет наступление на человека. Неумолимая стихия точно железным обручем стискивает Манаус, а притихший, грустный город, несмотря на свои асфальтовые мостовые, величественные здания, электричество, телефоны, как будто смирился со своей судьбой и покорно сдается.

Есть в Манаусе красивые фонтаны, но они без воды. Есть бульвары, но мостовая их выщерблена. На крышах домов маячат черные «урубу», [30] разглядывающие сверху прохожих. И хотя урубу — явление обычное для всех городов Южной Америки, здесь их вид оставляет особенно неприятный осадок. Есть в Манаусе и трамвайные линии, проложенные в свое время с расчетом на дальнейший рост города, но роста «не получилось», и трамвайные колеи уходят далеко за пределы города.

В городе несколько кинотеатров новейшей конструкции. Однажды днем мне довелось испытать довольно острые ощущения. Виновницей этого оказалась Грета Гарбо, которую я увидел на экране. Когда сеанс окончился, я сел в трамвай и через каких-нибудь пятнадцать минут очутился на конечной остановке, в самом настоящем девственном лесу, среди лиан, орхидей, истлевших пней, в атмосфере дурманящих запахов безумствующей природы. Еще большее волнение я почувствовал, когда заметил огромных ярко-голубых бабочек морфо, отливающих металлическим блеском, а на дереве обнаружил ящерицу игуану длиною в метр с лишним. Подумать только: Грета Гарбо на экране шикарного кинотеатра и игуана на ветке тропического леса, отделенные друг от друга расстоянием в двадцать минут! Это можно увидеть только в Манаусе, и это не скоро забудешь!

Кстати, на этой же трамвайной остановке какой-то добряк предложил мне живого, почти трехметрового удава боа всего за два мильрейса — почти даром.

12. ЖИВ ЛИ ПОЛКОВНИК ФОСЕТТ?

В Манаусе, в гостинице «Бразиль», я никак не мог за ужином сговориться с кельнером. Тогда хозяин попросил одного из посетителей, сидящего за соседним столиком, помочь мне. Приветливый гость подошел ко мне и помог. Мы познакомились и, разговаривая по-французски, вместе поужинали. Мой новый знакомый — англичанин, зовут его Альберт де Уинтон; ему сорок пять лет, и у него солидная борода. Мы толковали о том, о сем, а когда Уинтон узнал, что я еду в зоологическую экспедицию в Перу, выложил мне цель своего пребывания в Бразилии:

— Я должен отыскать полковника Фосетта.

— Как! — воскликнул я удивленно. — Неужели его гибель до сих пор еще не установлена?

— Для меня, — подчеркнуто заметил Уинтон, — это остается вопросом до тех пор, пока я лично не выясню всего до конца. Надеюсь, что через несколько месяцев мир, наконец, узнает всю правду.

Из дальнейшего разговора я узнал от приветливого Уинтона — пожалуй, самого авторитетного источника — все подробности этого загадочного и громкого дела.

Фосетт, английский полковник в отставке, в свое время был членом комиссии, устанавливавшей пограничную линию между Бразилией и Боливией. Он прекрасно изучил южноамериканские тропические леса, и не только их. От индейцев штата Мату-Гросу он узнал, что в глубине штата имеются развалины какого-то города.

Более тщательные исследования навели Фосетта на мысль, что развалины эти могут относиться к легендарной Атлантиде, остатки которой, по мнению некоторых ученых, следует искать именно в бразильском штате Мату-Гросу, между реками Шингу и Арагуая. Одержимый этой навязчивой идеей, Фосетт, как истый романтик, решил проверить свою догадку лично и, после тщательных приготовлений, в 1926 году отправился из Англии в Мату-Гросу.

Свои поиски он начал от города Куяба, столицы Мату-Гросу, по направлению к северо-восточным истокам реки Шингу. В состав экспедиции вошли, кроме Фосетта, его сын двадцати одного года, приятель сына Джек Римль и три собаки. Надо заметить, что штат Мату-Гросу, лежащий в бассейне Амазонки, вообще мало изучен, а район истоков реки Шингу совершенно не исследован. Несмотря на относительную близость столицы Куяба (всего четыреста километров), этот район — «белое пятно» на географической карте Бразилии.

Через двенадцать дней после выхода из Куябы экспедиция добралась до последнего цивилизованного пункта — какой-то фасьенды — в ста пятидесяти километрах от Куябы, и вынуждена была сделать здесь остановку на несколько дней из-за недомогания Фосетта. Когда он поправился, экспедиция двинулась дальше на север, в глубь тропического леса, и с этого момента она как в воду канула. Неделю спустя в фасьенду приплелась одна из собак Фосетта, вся окровавленная. Через несколько дней она издохла. Это был последний след экспедиции. Отправившиеся на поиски ее люди вернулись ни с чем. Пуща поглотила и Фосетта и его спутников.

Весть о гибели Фосетта дошла до Англии через несколько месяцев. Но потом прошел слух, что Фосетт жив, но находится в плену у дикарей-индейцев. Английские друзья решили собрать средства и организовать экспедицию для его спасения. Первая экспедиция ничего не добилась. Послали вторую, а потом и третью — две английские и одну американскую. Но все было напрасно, никаких следов Фосетта не нашлось.