НЧЧК. Дело рыжих, стр. 69
– Смех смехом, а мне наука Драко сильно помогла. Можно сказать, что жизнь спасла. И не единожды. Веришь, до сих пор вспоминаю «Счастливчика» добрым словом, – признался ап-Телемнар.
Нолвэндэ тяжело вздохнула.
– Вам тоже… было плохо… или на войне все по-другому?
– Везде одинаково, запомни. Ты нажимаешь курок, или ударяешь ножом, или еще как-то… и все! Ничего не вернешь и не переиграешь.
– Мне говорили, но я не верила…
– Нельзя понять, пока сам не почувствуешь, пока не услышишь предсмертного крика, – жестко сказал Эрин, сразу став предельно серьезным. – Одна… ну, в общем, коллега нашей Индульгенции, только уровнем пониже, заявила, будто впервые убила именно в нашем мире и ничего не почувствовала. В своем мире она даже рыбу никогда не ловила, даже курицу ни разу не резала. А у нас сподобилась, стало быть.
– А Вы?
– Я не поверил. Выделывалась она.
Весь личный опыт капитана ап-Телемнара убеждал его в обратном. Убить кого-то: человека, орка, вампира, оборотня, и внутри ничего не ёкнет? Брехня! Даже если подонок угрожал твоей жизни, и вообще монстр из монстров. Вот он только что жил, дышал, бил тебя по лицу, стрелял в тебя, и вдруг – нет его. Все вроде бы на месте – руки, ноги, голова, а его самого больше нет. Пустые глаза, раскрытый рот… Этого никогда не забудешь, особенно, если в первый раз. У Нолвэндэ счет открыт ведьмаком, чьим именем люди пугают своих детишек, а у Эринрандира – пиндостанским гоблином, который, промешкай эльф хоть на мгновение, без колебания перерезал бы ему горло, и что с того? Но до сих пор время от времени, особенно на какой-нибудь безумной пьянке, Эрину тяжко становится глядеть в честные глаза мрачного товарища Шрака. И тогда бывший разведчик начинает всаживать в себя стакан за стаканом до полной отключки, а приходит в себя только в мужском туалете, стоя на четвереньках над унитазом. Спросите, как он там оказывается? Товарищ Шрак приводит. Они все однажды убили впервые, и продолжают это делать до сих пор с немалым успехом. А, между прочим, никто так и не знает, кого убил мрачный гоблин – начальник внутренней безопасности управления. Может быть, это только у иномирян в душе ничего не отзывается? Или в ихнем сраном мире так принято – чтоб не ёкало.
– Я не стану уговаривать тебя забыть обо всем. Не получится. И врать, что пройдет время, и события сегодняшнего дня потускнеют, не буду даже пытаться. Говорить, мол, ты еще научишься глядеть на смерть иначе. Так и должно быть – плохо, горько и противно. Чтобы мы всегда помнили о цене, которую надо платить за возможность жить дальше, – сказал Эринрандир и подумал, что, наверное, его слова прозвучали неубедительно, но других он просто не знает.
А чтобы не ввергать девушку в новый приступ депрессии, эльф поспешил рассказать еще одну армейскую историю с «душком». О том, как во время учений двое солдат – орк и гном – не использовали свои взрывпакеты. Оно же скучно – вместе со всеми. Ушли подальше в лес и там взорвали один из трофеев. Так сказать, в индивидуальном порядке себя порадовали. А со вторым долго думали, что делать. Просто так его рвануть уже не интересно – видели. Крутили, вертели, пока гном не додумался сходить в пустую емкость «по большому», и уговорил друга последовать его примеру. На обратном пути их встретил прапорщик и, конечно же, отобрал казенное имущество. Через некоторое время на территории части раздался оглушительный взрыв. А на следующее утро весь личный состав, застыв по стойке смирно, несколько часов внимал матерному монологу полковника Глорфидиля и созерцал силуэт несчастного прапорщика на свежепобеленной стене, выполненный методом говнотрафарета.
Фекальная тематика составляет большую часть всех армейских баек, меньшая приходится на околосексуальные похождения. Так что выбирать, в общем-то, не из чего. Ну не рассказывать же молодой девушке повесть о большой гайке, которую постовой-хоббит, после многочасового исследования, решил примерить на свой детородный орган, и что из этого вышло?
Постепенно Нолвэндэ окончательно расслабилась, и хотя наверняка на душе у неё по-прежнему лежал тяжелый камень, но первый острый шок прошел. Девушка стала украдкой позёвывать, постепенно впадая в блаженное состояние полудрёмы. Самое время уложить её в постель, закутать в теплый плед и дождаться, когда дыхание станет ровным, спокойным и глубоким. От желания остаться рядом на всю ночь Эрин отказался сразу. Он не мог себе такого позволить, что бы там ни говорила леди Анарилотиони-старшая.
– Нол, тебе надо ложиться спать. Я пойду домой, – улыбнулся бывший разведчик, закончив с мытьем чашек.
– У-у-у-у… Так быстро? – немного по-детски расстроилась мыслечтица.
– Я сегодня устал. Немного, – деликатно напомнил эльф.
Девушка устыдилась своей эгоистичности:
– Ой, простите меня, милорд. Вам сегодня досталось гораздо больше.
Она довела Эрина до порога, и уже открыв замок, вдруг встала на цыпочки и чмокнула в щеку.
– Спасибо тебе… – мурлыкнула она на прощание.
Понимающий взгляд, мудрый совет и байки на грани пристойного. Честное слово, именно это мне и нужно было этим вечером, чтоб успокоиться и согреться. А еще… Сидя с ногами на диване и медленно погружаясь в ласковые объятия полусна, я смотрела на четкий профиль капитана, лорда и бывшего ротного разведчика, чуть мерцающий по контуру в приглушенном свете лампы и понимала, что если бы сейчас, вот прямо сейчас я набралась смелости и сказала ему: «Оставайтесь…», то… Я не знаю, что бы он ответил. И не узнаю, потому что – не предложу. Вовсе не потому, что это не подобает благородной деве из хорошей семьи, о, нет! Просто продолжение сейчас было бы лишним. Мне и того довольно, что он сидит рядом, и холод отступает, а тени перестают пугать. Мне… тепло и пушисто рядом с ним. Да, именно так. Тепло и пушисто. А больше пока ничего и не нужно. И, даже когда он уйдет к себе, то все равно останется рядом со мной. Отныне и навеки, да!
Ты пропала, Нолвэндэ. Теперь точно пропала. И ничегошеньки уже с этим не поделаешь. Что бы там дальше ни было, отныне судьба моя накрепко сплетена с его судьбой, а вот хорошо это или не очень, и что из этого всего выйдет…
Подождем. Посмотрим. В конце концов, зачем и куда мне торопиться?
Я проводила его до двери и, внезапно осмелев, привстала на цыпочки и поцеловала. В щеку, конечно.
А потом я пошла спать. И никакие призраки мне не снились.
Эрин дошел до своей двери и уперся в неё лицом. Да так и простоял больше часа. Внезапное озарение, посетившее разум, по силе могло сравниться с ментальным ударом, перепавшим совсем недавно ведьмаку Три Нитки. Разница в том, что яркая вспышка осознания не выжгла изнутри нейроны, а больно было примерно так же. Невинный девичий поцелуй оказался последним кусочком в сложном паззле последних дней. Все эти поглаживания коленок, гормональные бури и безумные мысли всего лишь звенья одной цепи, ведущей к окончательному пониманию простой и незамысловатой мысли – это Любовь. Да, именно с большой буквы. Был бы внутренний голос, так настоятельно рекомендуемый к разведению Мэйной в методичке для сьючек, он бы ехидно заявил: «Ты влюбился, ап-Телемнар! Влюбился окончательно и бесповоротно! Поздравляю!»
А в отсутствии оного, Эрин просто сказал сам себе:
– Ты влип!
И тут не помогут ни дриады, ни наяды, бессильна магия товарища Шрака, бесполезны попытки сбежать. Во-первых, Ытхан никуда не отпустит, а во-вторых, от себя не сбежишь. Поздно кричать «Прочь из моей головы!». Есть данность – он любит Нолвэндэ, и будет любить до тех пор, пока будет жить и дышать.
Вот только незакрытым остается один вопрос: а нужна ли Нолвэндэ вечная любовь трудоголика-энчечекиста, неудачника, параноика, уже женатого на своей безумной, тяжелой и одновременно интересной работе, а так же состоящего во внебрачной связи с леди-водкой и всеми её «младшими сестрами и братьями» во градусе?