Канада, пахнущая смолой, стр. 12

И прирученных бобров вокруг хижины Серой Совы становилось все больше. Они чувствовали себя великолепно, часто заглядывали в хижину и не собирались удирать: забавлялись и проказничали на близлежащем озере. Забавные существа — не то дети, не то зверьки — прибегали на зов, ели из рук. Многочисленные туристы приезжали сюда (к отчаянию Серой Совы и Анахарео) и без конца фотографировали эти чудеса. Приезжали также киноэкспедиции и производили съемки. Прославилась Джелли Ролл — бобровая кинозвезда. А канадское правительство использовало сенсацию для пропаганды туризма.

Грей Оул написал несколько захватывающих книг о своей жизни. Они разнесли славу о нем по всему свету — не только по странам английского языка, но и по многим другим. Самая интересная из этих книг, пожалуй, «Pilgrims of the Wild» — «Лесные странники».

Странники — это Серая Сова и его жена. Но больше всего в книге написано о бобрах. Это хорошая книга. Очень хорошая, волнующая и очаровывающая. И удивительно зрелая. Это новое, не известное раньше проявление любви к животным. Грей Оул был поэтом, употреблял слова простые и спокойные, описывал события, внешне заурядные, языком лаконичным, почти скупым, но из всего сказанного внезапно пробивалось огромное, прекрасное пламя любви. Книга Грея Оула — это документ. Английская литература обогатилась еще одним значительным и своеобразным произведением.

Впрочем, не только английская, но также литературы других народов. В Польше Е. Доброт осуществил прекрасный перевод, и книга, изданная Е. Пшеворским в 1937 году, завоевала легион восторженных поклонников, так же, как и послевоенное ее издание.

Бобры — необыкновенные зверьки. Они удивительно много дали людям. Они научили белых людей строить плотины, смягчили сердце траппера, создали трогательную идиллию, явились героями одной из прекраснейших книг, в которой приемный сын индейцев призывает белого человека любить зверей.

10. Судьба Белого Гурона

Не прошло и полвека после известных открытий Колумба, как на берег Северной Америки высадился Жак Картье, посланный туда королем Франции. Во время своей экспедиции он доплыл до поселения индейцев в верховьях реки Св. Лаврентия, расположенного в том месте, где сейчас находится Монреаль. Этот моряк из Сен-Мало — колыбели самых отчаянных авантюристов — обладал не только неустрашимым сердцем и проницательным взглядом, но и литературным даром. Правда, находились и такие, которые говорили, что писал он плохо, однако же его путевые заметки наделали немало шуму и взволновали Францию. Эти описания отнюдь не были преувеличениями, В них сообщалось, что канадские озера и реки полны рыбы, леса полны дичи и ценных пушных зверей, а индейцы охотно продают все за бесценок заморским пришельцам.

Шкурки бобров, горностаев, голубых песцов! С легкой руки Картье видение пушных сокровищ до такой степени завладело умами французов, что понятие «Канада» они неизменно связывали с обилием ценных мехов; а когда в начале XVII века приступили к созданию постоянной колонии, то главной ее целью была добыча пушнины.

В сущности все было направлено на достижение этой цели — и политика губернаторов, особенно в отношении индейцев; и алчность французских придворных и богатых купцов, основывавших компании для получения сказочных прибылей; и усилия неунывающих бедняков, забиравшихся в самые глухие дебри; и героические дела пионеров.

Хотя все колониальные державы горели одинаковой жаждой легкой наживы, между ними была все же некоторая разница: голландцы отправлялись в колонии главным образом за пряностями; испанцы — прежде всего за золотом, которое грабили у индейцев; англичане — за плодородными землями, которые захватывали у истребляемых туземцев; французы же — за мехами, которые покупали или выменивали у индейцев. Поэтому в противоположность другим захватчикам французы не собирались истреблять туземцев: индейцы были нужны как охотники, причем были нужны живыми и доброжелательными.

Когда основатель канадской колонии Самюэль Шамплен в 1608 году закладывал фундамент будущей столицы Квебек, то в отношении индейцев у него была ясная программа: завоевать дружбу гуронов и алгонкинов и установить с ними сотрудничество. Это были первые из племен, о которых писал Картье, встретившиеся французам. Шамплен направил к ним наиболее толковых своих соотечественников, именовавшихся interpretes — переводчиками, посредниками.

К отважным гуронам был послан молодой Этьен Брюле. Могущественное племя — о нем некогда с большой похвалой отзывался Картье — жило в то время далеко на западе, в дремучих лесах, у берегов таинственного озера Гурон. Французы надеялись добыть там много пушнины; поэтому, когда Шамплен поручил столь ответственную миссию такому легкомысленному юноше, многие завистники покачивали головами, а некоторые бурно возмущались: Этьену Брюле исполнилось всего девятнадцать лет, а он уже ругался, как сапожник, пил, как лошадь, и гонялся за индейскими девушками, как мартовский кот. Да и вообще кто знает, верил ли он в бога? Бездельник, развратный сумасброд!..

— Он погубит все! — ворчали купцы. — Оттолкнет от нас гуронов!.. Струсит на пути к ним, молокосос!..

Но Шамплен, веря в Этьена, не изменил своего решения и, посылая юношу с большим запасом меновых товаров, дал ему четкое поручение: узнать дорогу к гуронам, исследовать их земли и выучить их язык, усвоить их обычаи, склонить племя к торговле с французами, а следующей весной привезти кучу мехов.

В течение трех месяцев, используя случайных гребцов-индейцев с верховьев реки Св. Лавредтия, Брюле проплыл на своем каноэ около тысячи пятисот километров; преодолев пороги на реке Оттаве, добрался до озера Ниписсинг, а оттуда — до Гурона. Этьен Брюле был первым европейцем, который отважился проникнуть в эти неведомые дебри, и, несомненно, самым молодым открывателем новых земель, какому когда-либо приходилось бороться со столькими опасностями.

В период «индейского лета», когда листья кленов загорались осенним пурпуром, безусый посланник Шамплена добрался до гуронских селений и был встречен весьма дружественно: отряды неумолимого врага — ирокезов — все больше беспокоили гуронов: появление юного пришельца предвещало помощь французов.

С первых же дней Этьен Брюле доказал, что у него есть голова на плечах. Он превосходно сумел договориться с обитателями лесов и, что еще важнее, завоевал их доверие. Едва он подучился языку гуронов, как они уже втянули его во внутриплеменную борьбу. Тут давно назревала гражданская война или по меньшей мере раскол племени. Молодые воины, недовольные деспотическим правлением старшин, готовились к вооруженному бунту. В случае раскола племя могло быть уничтожено ирокезами. Этьен, став на сторону молодежи, приобрел на нее большое влияние и с необыкновенной ловкостью успокоил недовольных. Молодежь хотела избрать его одним из своих вождей. Благоразумный и тактичный, он не поддался соблазну. Предпочел остаться посредником и торговцем пушниной. В то же время он уговорил племя отправиться в леса на зимнюю охоту.

Когда на следующий год Брюле вернулся в Квебек, его возвращение было триумфальным: более половины воинов племени сопровождало его на бесчисленных лодках. Брюле привез огромное количество шкурок, с таким же грузом плыли и гуроны.

Прошлогодние хулители Этьена не могли прийти в себя от изумления. Купцы потирали руки. Шамплен, краснея от удовольствия, положил руку на плечо путешественника и заявил ему:

— Ну, теперь, парень, отдохни в Квебеке! Я дам тебе отличное жилье!

— Нет, сударь. Благодарю!

— Отказываешься?

— Да. Я возвращаюсь к гуронам.

Губернатор внимательно посмотрел на загорелое лицо юного смельчака. На Брюле была индейская одежда из оленьей шкуры.

— Эге, Этьен! — засмеялся Шамплен. — Не хочешь ли ты стать гуроном? Тебе так понравились молодые индианки?

…Вскоре гуроны отплыли в свои леса, довольные приобретенными товарами: бусами, разными безделушками, одеялами, ножами, топорами и, к сожалению, всего несколькими ружьями. Они были особенно довольны тем, что заключили с французами союз против ненавистных ирокезов. Вместе с ними отплыл Этьен Брюле.