Упреждающая акция, стр. 31
– Приказ понял. Выполняю!
Марьям спросила:
– Что тебе сказали, если не секрет?
– Скоро сюда прибудет начальство, причем тайно! Что бы это значило, не знаю! Надо прибраться в саду и вывести из подвала твоих близких.
– Так я пошла?
– Подожди!
Волков вызвал Шестакова и Блошина, приказал им перенести тела боевиков Лемы в глубь сада. Затем вновь повернулся к девушке:
– Скажи, Марьям... я могу рассчитывать на то, что когда-нибудь буду постоянно видеть тебя рядом с собой?
Чеченка улыбнулась:
– Это признание?
– Если хочешь, признание!
– Что ж, тогда отвечу так же правдиво, как и ты. Да! Хотя это будет, наверное, трудно!
– Ничего, девочка, прорвемся!
– В этом я теперь ни капли не сомневаюсь.
Через полчаса возле дома появились полковник Калинин с неизвестным подполковником.
Командир отряда спецназа представил сына:
– Старший лейтенант Волков, командир моей разведгруппы, осуществившей акцию по нейтрализации группы банды, непосредственно подчиненной Али Асханову.
Подполковник приложил руку к берету:
– Ромов, комендант Шатана.
Калинин обратился к Сергею:
– Ну, показывай результаты своей работы.
Старший лейтенант провел командира отряда к трупам наемников, которых прапорщики сложили в ряд вдоль забора справа от дома.
Полковник удивился:
– Духи?
– Так точно! Афганцы! Наемники.
– Значит, Асханов получил подкрепление?
– Или использует оперативный резерв.
– Или так! Где Лема?
– В доме.
– Идем!
Калинин двинулся к дому Сахидовых. Семья в полном составе стояла возле дверей. Полковник сказал:
– Здравствуйте! Приготовьтесь, пожалуйста, к эвакуации! Вам необходимо покинуть поселок, поедете со мной!
Обращаясь в основном к главе небольшой семьи, Калинин пристально взглянул на Марьям. Девушка, зная, что командир отряда спецназа – приемный отец Сергея, отвела глаза, зардевшись. Полковник улыбнулся и, ничего более не добавив к сказанному, прошел в дом, где в комнате Марьям и находился скованный, пришедший в себя и мелко дрожавший Лема Агаев.
От его прежнего настроя не осталось и следа. Чувствовалось, что бандит смертельно боится.
Оглядев пленника, полковник приказал Волкову:
– Завернуть этого урода в какой-нибудь плед и вынести за пределы усадьбы. Сразу за забором – темная «девятка», затолкать «борца за свободу» в багажник. Сам с семьей Сахидовых в ту же «девятку». Водитель вывезет вас куда надо, понял?
– А прапорщики?
– Они останутся со мной. Ненадолго. Мы уйдем следом за вами спустя несколько минут.
– Ясно!
Волков приказал подготовить Агаева к транспортировке и прошел к семье чеченской девушки, которую так внезапно полюбил.
Полковник же подозвал к себе коменданта:
– Значит, делаем, как и договорились!
– Понял!
– И утром чтобы все журналисты, находящиеся в Шатане, получили нужную информацию. Неплохо и телевидение подключить, но главное – все инсценировать так, чтобы у бандитов не возникло ни капли сомнения в том, что якобы произошло с их группой!
– Я все понял, полковник!
– Вот и хорошо.
Еще через полчаса Волков с семьей Марьям и пленным, скрученным в багажнике, а также командир отряда с прапорщиками разведгруппы и старшим лейтенантом Фроловым покинули усадьбу Сахидовых.
Подполковник Ромов остался, вызвав к себе дежурную, резервную группу комендатуры. Им еще предстояла работа здесь и на ближайшей улице. Прибывшая группа привезла с собой труп неопознанного мужчины, вторую неделю хранившийся в морге.
Подполковник, объяснив задачу подчиненным, приказал:
– Все, ребята, начали! Но так, чтобы инсценировка выглядела правдоподобно. Это очень важно!
Глава 8
Пробуждение Хусейна Учигова было ужасным. Вчера он принял слишком большую дозу героина, и теперь его тошнило. Тошнота сопровождалась противной мелкой дрожью и тревожным состоянием. Он выглянул из своей палатки. Полевой лагерь еще спал, только одинокие фигуры часовых были видны на вершине перевала. Они внимательно следили за основной тропой, ведущей к базе боевиков со стороны Ойтынского ущелья. Хусейн достал из портсигара длинную папиросу, прикурил, втягивая дым вместе с воздухом. Анаша принесла облегчение, но Учигов знал, что это ненадолго и уже завтра ему вновь придется принимать героин, благо запасов зелья еще хватало, а в тайнике дома в Грозном хранилась солидная партия наркоты. Так что проблем со здоровьем, в смысле ломки, в ближайшем будущем не предвиделось. Уколоться бы сейчас, но надо подождать. Мало ли какую вводную подбросит Кадаев, покинувший базу, приказав Хусейну пополнить наемниками-афганцами отряд, чтобы компенсировать незапланированные потери во время проведения карательной операции в Ойты. Хусейн посмотрел на часы – 4.27. Рано. Вновь прилег на расстеленный на траве импортный надувной матрац. Забылся тревожным, рваным сном. Бандиты обычно спали часов до девяти. На этот раз Учигова разбудил связист в 9.30.
Приходя в себя, Хусейн спросил:
– Чего тебе?
– Вас по спутниковому каналу шеф вызывает!
– Кадаев?
– Нет! Сам Али!
Последняя фраза заставила бандита вскочить с надувной постели. Он вместе со связистом бегом кинулся к штабной палатке. Схватил трубку:
– Хусейн на связи! Слушаю вас, хозяин!
– Проснулся, сын шакала?
Раздраженный голос Асханова испугал Учигова. Али слыл человеком скорым на расправу и обычно говорил спокойно. Лишь какая-либо нештатная ситуация могла вывести Асханова из себя. Но почему он обрушил гнев на Хусейна? В чем он-то провинился? Ведь только вчера перед своим убытием Беслан разговаривал с командующим. И разговор был вполне мирный. Правда, Асханов и ему выговорил за потери, понесенные боевиками в Ойты, но не таким тоном, каким сейчас говорит с ним, Учиговым.
Хусейн сказал, едва скрывая дрожь, которая вновь начала трясти его вспотевшее тело:
– Слушаю, господин!
Асханов взорвался:
– Что ты заладил, как попугай, слушаю, слушаю! Послушай новости в десять часов. Потом дашь мне объяснения по сути услышанного. Все! В 10.15 быть на связи.
Связь отключилась.
Хусейн ничего не понимал.
Какие новости? И почему он должен их слушать? Что случилось? Но это касалось отряда, иначе Али не стал бы орать на него. Учигов выскочил из штабной палатки, приказал дежурному по лагерю срочно построить весь личный состав, исключая часовых постов слежения за подходами к базе.
Вскоре банда стояла строем на небольшой лужайке вдоль палаток и землянок. Стояла по группам. Учигов молча обошел строй. И заметил, что на левом фланге отсутствуют Лема Агаев и переданные ему вчера наемники-пуштуны из резерва Али.
Он выкрикнул:
– Где Лема? Забыли разбудить? Дежурный!
Немолодой чеченец подбежал к начальнику, доложил:
– Хусейн, я лично обошел все палатки и землянки. Ни Агаева, ни четверых афганцев в лагере нет, а на террасе у дороги в ущелье нет одного «УАЗа».
– Что?!! Лема самовольно покинул базу?
Один из строя вышел вперед:
– Хусейн! Ты же сам вчера отпустил его в Шатан!
– Что? Когда?
– Да после ужина. Неужели не помнишь?
Учигов помрачнел. Вчера после ужина он уже был под сильным кайфом и ни черта не помнил, что было. Разбираться перед строем больше не имело смысла, и он распустил банду, отправившуюся толпой к полевой кухне, где уже был готов завтрак. Хусейн задумался. Под действием наркоты он мог отпустить кого угодно хоть на Луну. И Лема воспользовался моментом. Ведь говорил же он в Ойты о какой-то бабе! Уж не к ней ли он рванул, чтобы рассчитаться с ее семейством за какие-то прошлые грехи? Точно, туда. Но каков козел?! И свидетелями того, что Учигов сам отпустил его, заручился. Хитрый шакал. Интересно, что он натворил такого, о чем стало известно Али Асханову и что так взбесило его? Взглянув на часы и увидев, что время приближается к 10.00, бросился в штабную палатку. С ходу приказал связисту: