Тайна Обители Спасения, стр. 100

Амедей был прекрасен. Любой, кто разбирается во французском боксе, нашел бы его стойку безупречной.

По старому обычаю Эшалот нагнулся и пошлепал ладонями по пыльному полу. Эшалот не был так искушен в теории драки, как его противник, поэтому выглядел менее картинно. Он расставил ноги и вытянул вперед руки.

– Ну, давай, Амедей, – спокойно сказал он. – Ты хочешь убить меня. Что ж, это вполне в твоем духе. Что касается меня, то я постараюсь лишь сломать тебе руку или ногу. Учти, это не со зла. Просто я защищаю чужие деньги.

Не успел Эшалот договорить, как Симилор лягнул его. Напомним, что во французском боксе весьма популярны удары ногами. Наверное, поэтому Амедею и нравился сей вид спорта.

Эшалот прекрасно знал повадки своего Пилада, поэтому ловко парировал удар.

Симилор ждал ответного выпада, но его не последовало. Тогда Амедей желчно рассмеялся и заработал кулаками. Грудь бедняги Эшалота загудела под ударами, как барабан.

– Неплохо! – добродушно произнес он. – Ты талантливый, Амедей. Если бы так начали дубасить тебя самого, тебе бы пришлось худо. Но не забывай, что мой торс восхищал многих художников. Он у меня крепкий. И все же сейчас я тебя стукну.

Вместо ответа Симилор изо всех сил пнул приятеля в бок. Тогда Эшалот шагнул вперед и обрушил на голову своего противника здоровенный кулак.

Симилор зашатался и упал на колени.

Расчетливый человек не преминул бы увеличить свое преимущество. Эшалот же всего лишь спросил:

– Тебе плохо, Амедей?

Он произнес это так, словно успокаивал плачущего Саладена.

Очевидно, Амедею и впрямь было плохо, потому что он не мог подняться и простонал вместо ответа что-то нечленораздельное. Голова Симилора свешивалась на грудь.

Казалось, Эшалот был удивлен.

– Знаешь, Амедей, сластолюбцы губят свое здоровье, и ты тому – живой пример, – укоризненно заметил он. – Ведь я мог ударить гораздо сильнее... Да не бойся, я больше тебя не трону. Я не собираюсь пользоваться твоей слабостью.

Эшалот подошел к столу, чтобы в мерцании свечи рассмотреть как следует отпечаток ноги Симилора на своем рединготе.

– Какая жалость! – пробормотал огорченный Эшалот. – Не успел надеть – и вещь уже испачкана. Все-таки пинаться – неблагородное дело. Сниму-ка я редингот, а то вдруг Амедей снова возьмется за свое.

Эшалот принялся расстегивать пуговицы. Симилор по-прежнему не шевелился.

«Он такой хитрюга, каких свет не видывал, – размышлял Эшалот. – А может, он притворяется, чтобы потом напасть на меня сзади. Если я сниму редингот, то его запросто можно будет утащить вместе с деньгами. Хотя, с другой стороны, ужасно жалко костюм! Когда еще у меня появится такая хорошая вещь?!

Эшалот любовно погладил ткань редингота, который, по правде говоря, не заслуживал подобного восхищения.

В конце концов желание сохранить обнову победило. Расстегнув последнюю пуговицу, Эшалот спросил:

– Эй, старина, может, я все-таки слегка перегнул палку?

– Убийца! – глухо произнес Симилор и свалился на бок.

– Кажется, ему здорово досталось, – пробормотал Эшалот, с сочувствием взирая на свою жертву. – Что ж, он это заслужил: сколько раз он злил меня своими выходками!

Эшалот стал снимать редингот.

– Когда-то мы дали слово дружить до гроба, – прошептал отважный рыцарь. – Я честно старался не нарушать этой клятвы. Когда родился Саладен, я подумал, что это еще более укрепит нашу дружбу. И вот теперь я дерусь с Амедеем... Это так глупо! Ведь нас объединяет любовь к малышу. Это его сын, но в то же время – и мой. А если с нами что-нибудь случится? Тогда Саладен останется сиротой!

Эшалот положил редингот на стол и снова, не удержавшись, погладил его.

– Видишь, Чем кончилась твоя безобразная выходка, Амедей, – продолжал Эшалот. – Я не собираюсь тебя сильно бранить, тебе и так досталось, но ведь ты сам заварил эту кашу! А я всего лишь защищал то, что для меня священно... Молчишь? Неужели тебе так плохо, что ты не можешь говорить? Подожди, сейчас я помогу тебе. Не зря же я когда-то был подручным у аптекаря... Только положу свой редингот в какое-нибудь подходящее место и сразу вернусь. С тех пор, как я связался с тобой, ты причинил мне столько неприятностей! И все же ты дорог мне, и потому я тебя прощаю.

Эшалот тщательно свернул свою обнову и еще раз потер пятно, оставленное на ткани башмаком Симилора. На мгновение Эшалот заколебался: что лучше – переложить деньги или оставить их в кармане редингота? Однако здравый смысл победил, и Эшалот засунул банкноты между рубашкой и жилетом, застегнутым на все пуговицы.

Затем Эшалот направился в угол, где обычно кипятил молоко для Саладена, и положил драгоценный редингот на свою полочку.

– Теперь я готов оказать тебе помощь, – сказал Эшалот, возвращаясь на прежнее место. – Не бойся, Амедей, все будет в порядке. Если надо, я напою тебя отваром из лекарственной ромашки.

Вдруг он издал вопль удивления.

На полу, где несколько секунд назад лежал Симилор, теперь никого не было.

– Эй, Амедей, где ты? – вскричал Эшалот, заглядывая под стол.

Разумеется, Симилора не было и там. Эшалот понял, что коварный противник перехитрил его.

– Да, ну и дела, – серьезно произнес наш отважный рыцарь. – Надо было сразу сломать ему ногу, как я и собирался...

Слабый огонек свечи, стоявшей на столе, озарял лишь небольшое пространство. Большая часть балагана была погружена в полумрак. Нечего было и думать найти здесь Симилора.

Эшалот растерянно озирался по сторонам, но никого не видел. Время шло, и беспокойство Эшалота становилось все сильнее: он не сомневался, что верный друг собирается броситься на него из какого-нибудь угла.

Эшалот хотел было снова окликнуть Симилора, не особо, правда, надеясь получить ответ, как вдруг услышал лязг железа.

– Сабли! – пробормотал Эшалот. – Теперь мне конец! И в этот миг раздался голос Симилора:

– Я больше не хочу делиться. Мне нужно все добро мамаши Лео. Давай сюда деньги, а не то разрублю тебя пополам!

XXXV

ПОСЛЕДНИЙ РЫК

Ппроизошло вот что. Эшалот действительно нокаутировал Симилора. Однако пока Эшалот произносил свой монолог, Симилор успел прийти в себя: ему было не впервой получать такие удары.

Мы уже говорили, что между парижанами и индейцами есть немало общего. В самом деле, наш герой вполне мог бы оказаться персонажем романа Фенимора Купера: Симилор ловок, хитер, жесток – настоящий дикий обитатель бескрайней прерии.

Мы не рискнем сравнить Эшалота с Ахиллом, а вот у Симилора, безусловно, были качества, роднящие его с хитроумным Одиссеем [27].

Только, в отличие от легендарного грека, Симилор не смог бы устоять перед чарами сирен [28].

Итак, Симилору было безразлично, каким путем завладеть вожделенными банкнотами. Он считал, что цель оправдывает средства.

Не подумайте, что Симилор боялся своего противника: Амедей был очень высокого мнения о себе и не сомневался, что он сильнее Эшалота. Однако Симилор понимал, что во всякой битве есть элемент риска, а он хотел действовать наверняка.

Пока Симилор валялся в пыли, издавая притворные стоны, его мозг усиленно работал. Как только Эшалот повернулся к Амедею спиной и пошел класть редингот на полку, Симилор тут же вскочил на ноги и на цыпочках отбежал к стене.

Убедившись, что он находится в спасительной темноте, Симилор, словно ящерица, пополз туда, где обучал двух краснолицых девиц танцам.

Это место было почти рядом со шкафом, к которому направился Эшалот. Симилору пришлось преодолеть на животе добрую половину балагана.

Стоило Эшалоту шагнуть обратно к столу, как Симилор, которому теперь никто не мешал, устремился прямо к цели – к куче театрального реквизита; среди прочего хлама там валялись две настоящие рапиры, две сабли, две тросточки и пара меховых перчаток.